Андрей Аствацатуров: «У нас в стране даже больше свобод, чем на Западе»

В День библиотек, 27 мая, Архангельск посетил писатель, филолог, преподаватель Андрей Аствацатуров. В интервью 29.ru он рассказал о том, почему современный писатель – это часто «поэт и гражданин», а также поделился мыслями о настоящем и будущем нашей страны и ее уровне свободы.

– Андрей Алексеевич, вы часто говорите о том, что для вас важно почувствовать дух города, в котором вы находитесь. Дух Архангельска уже удалось почувствовать?

– Пока не успел. Я думаю, чтобы почувствовать дух города, надо в нем жить, и не одному поколению семьи. Нужно почувствовать ландшафт, встроиться в местность, в ритм. У вас я пока видел только набережную, но могу сказать, что Северная Двина производит очень серьезное впечатление. Я смотрел на нее с крыши библиотеки. Есть в ней потрясающее величие, обнуляющее смыслы. Вот стоит город, который 400 лет назад был одним, потом снова и снова обновлялся, перестраивался. А эта река была тогда, будет сейчас и после.

– В образовании самая горячая тема на ближайшие несколько недель – ЕГЭ. Это такая форма массовой проверки знаний школьников. Но в последнее время стали появляться и другие формы таких массовых проверок – это и «Тотальный диктант», и в некотором смысле акция «Бессмертный полк». Вы думаете, для чего обществу нужны такие явления?

– Что касается ЕГЭ, то я к нему отношусь, как к явлению современной реальности. У него есть свои плюсы – элемент объективности, есть минусы – это копирование западной системы.

«Бессмертный полк» – это все-таки совершенно другая вещь. Конечно, в условиях такой ужасной дезинтеграции российского общества, в условиях изолированности регионов от центра нужны модели, которые создадут базу для общего единства. Полагаю, любой такого рода проект – положительный.

– Больше года назад у нас в городе общественность ввязалась в большой спор: обсуждали установку в городе памятника Сталину. Что вы думаете о таком возвращении в прошлое?

– Существует история, существуем мы. Мы должны понимать, как организована эта история, мы должны чувствовать себя ее продолжением. В истории много вещей, отнюдь не все в ней хорошо, много очень спорных моментов. Вот Сталин – это явление явно негативное. Так или иначе он управлял страной, в которой происходили массовые репрессии. Извинять это невозможно. Да, нельзя полностью возлагать вину за те ужасы, что происходили в 1930 годы только на Сталина. Было чудовищное настроение, нетерпимость, взаимная ненависть: не лично же Сталин написал полмиллиона доносов. Но он нес ответственность. Он является чудовищем, и никаких памятников ему ставить нельзя. При этом я не забываю, что при нем были достижения в атомном строении, в науке – но это не оправдывает преступлений.

– В одном из интервью несколько лет назад вы говорили, что легко можете охарактеризовать 1980-90 годы в стране, а вот наше время понять и оценить сложно, мы живем в безвременье. А сейчас уже пришла какая-то оценка?

– Сейчас да. Мы живем в эпоху Путина, началась она относительно давно – 17 лет назад. Люди стареют, значит через некоторое время она все же закончится, можно уже делать выводы. Вот 1990-е были временем динамичным, пластичным, но возвращения туда я не хочу: ужасно жил тогда, как и многие другие люди в нашей стране. О современности сказал бы, что идёт какая-то подготовка, что-то должно произойти. В глобальном мире большие изменения происходят в США, в Китае, на Востоке. Я полагаю, будет сильный качественный скачок. Это будет связано с США, там уже пришел очень симптоматичный президент, который хочет штаты сделать высокоразвитой страной, занятой своими делами. Такой Америка, в общем-то, и задумывалась. Что же касается России, у нас происходит борьба элит, но что будет дальше, действительно занятно и интересно. Мы уже вступили в неолиберальное время. У нас даже больше свобод, чем на Западе. Сказать мы можем больше. Там сильно подавляют элементы политкорректности.

– В чем проявляется эта свобода у нас?

– Вот я написал нейтральный роман. Мне сказали: «Андрей, твой роман сексистский, расистский и гомофобский». Мне бы и в голову не пришло! Но на Западе мои книги выходили с купюрами, а здесь нет, хотя я ругал власти, ругал режим. Мои первые книги, ужасно резкие, почти анархистские, рекомендовало московское правительство. Правда, я вижу и негативные тенденции. Так, 15 лет назад не было у нас таких людей, которые писали доносы. У меня есть знакомые, которые пишут доносы на своих коллег, читают чужие «Фейсбуки» и докладывают руководству, при этом считают себя либералами и свободными людьми. На моего друга Михаила Елизарова (писатель, автор-исполнитель. – Прим. ред.) сейчас могут завести уголовное дело по обвинению его в фашизме. Будто в канун 1937 года живем, можно было бы так сказать. Но репрессий не будет, потому что люди любят свой комфорт и не борются за ценности – это все скорее элементы шоу. Мы живем практически в театре, надо на него смотреть, участвовать. Но я, наверное, не буду. Меня обзывают ватником, наверное, так и есть. Я придерживаюсь умеренных патриотических позиций.

– А как вы относитесь к тем писателям, что участвуют в политической жизни и активно. Захар Прилепин вот собрал в ДНР свой батальон...

– Сейчас многие это делают, не только Захар. Я бы сказал, что Герман Садулаев (писатель, публицист. – Прим. ред.) тоже достаточно политизированный человек. Сергей Шаргунов (писатель, политический деятель. – Прим. ред.) и Герман – члены КПРФ, а Сергей сейчас депутат Госдумы. Я поражаюсь его активности, общественной позиции.

Захар же делает то, что он должен делать. Это очень достойно. Дмитрий Быков мне тоже нравится, хотя он противоположен Прилепину. Его увлечения Навальным, белоленточными фокусами не разделяю. Знаю, что он утрирует эту позицию – это выбор! Как и у Захара. Их выбор отнюдь не безупречен для них самих. И не значит, что они полностью верят во все это. У Быкова выбор: я буду лучше с либералами, хотя они мне неприятны, но они лучше чем эти коммунисты, путинисты, националисты. Позиция Захара: я лучше буду с патриотами, потому что они честные, искренние, чем с этими двуличными капиталистами, ворами, не имеющими ценностей.

А я лично с теми, кто приличный и талантливый. Я против бездарностей, проходимцев и непорядочных людей, которых много везде. Поэтому у меня наблюдательная позиция.

– Каково, на ваш взгляд, вообще назначение писателя?

– Писатель должен говорить что-то странное, неожиданное. Вот социолог или политолог создает модели, чтобы людям было комфортно жить. А писатель – будоражит. И он должен быть не прав. У него смещенная оптика. В конце концов, сколько блестящих умов поддерживали бог знает какие идеологии. Фернан Леже и Пабло Пикассо поддерживали коммунизм, Мартин Хайдеггер и Кнут Гамсун – нацистов. И это выдающиеся люди, которые делали XX век. Какие-нибудь посредственности – они милые, никогда не высказывались радикально, но их никто и не помнит. Понятно, что Гамсуна мы любим не за симпатии нацизму, но если человек что-то одно делает гениально, то есть смысл прислушаться к тому, что он говорит. Потому что его художественные миры очень целостные.

Андрей Аствацатуров – российский филолог, писатель, доцент кафедры Истории зарубежных литератур СПбГУ, член Союза писателей Санкт-Петербурга. Андрей Аствацатуров вырос в семье петербургской интеллигенции. Его дед – знаменитый лингвист и литературовед Виктор Жирмунский. Сам Андрей специализируется на американской и английской литературе. Автор статей о творчестве О. Уайльда, Т.С. Элиота, Дж. Джойса, В. Вулф, Г. Миллера, Э. Хемингуэя, Дж. Сэлинджера, К. Воннегута, Дж. Апдайка, Т. Фишера. Автор романов «Люди в голом» и «Скунскамера».