«Мне надоело мерзнуть»: архангелогородец, живущий во Вьетнаме, объясняет, как работать удаленно

— Я пережил пандемию во Вьетнаме, здесь ее практически не было. Здесь было всего около 200 случаев заражения, власти очень оперативно отреагировали и закрыли границы. Для меня это вообще было каким-то космосом, потому что на праздники здесь было несколько миллионов китайцев. Их оперативно всех собрали и отправили на родину. Это была первая волна, соответственно, никакой пандемии не было. Но был локдаун: примерно месяц всё было закрыто, но по азиатской традиции чуть-чуть приоткрыто. Бассейн, море, фрукты, сейчас почти всё работает.

— У меня складывается впечатление, что бизнес уплотнился — я бы так выразился. Те процессы и структуры, которые находились в статусе укрепления, — они укрепились, стали мощными. А те, что уже висели на волоске и хотели распасться, — те распались. Я знаю, что у многих укрепились отношения с партнерами, которые были полезны, и с сотрудниками, которые несут ценность компании, — они стали нежнее, люди стали внимательнее и уважительнее друг к другу. Это уже не просто коммерция, «купи — продай», а действительно дружба и партнерство.

А те отношения между партнерами и сотрудниками, которые были непонятно зачем, но которые было как-то лень разрывать, — они как раз и разорвались. Всё стало четко и понятно: этих — да, этих — нет.

— Есть три проблемы: психологическая, организационная и техническая. И три решения к ним. Самая простая — это техническая. Обратитесь к айтишникам, настройте электронную почту, электронные документы, удаленный доступ к офисному компьютеру — то, что позволит сотрудникам сохранить контакт между собой.

Вторая проблема — организационная. Неплохо с людьми договориться, кто за что отвечает. К сожалению, в офисах все отвечают за всё — в маленьких компаниях так принято. В результате за всё отвечает только собственник. Поэтому неплохо договориться с теми, кто ушел на удаленку: «Ты отвечаешь за это», «Твой фронт работы — такой-то», «Я от тебя жду вот это». И с каждым так поговорить, причем желательно закрепить это письменно. Хотя бы отправить электронное письмо, где это было бы прописано, и человек в ответ сказал: «Да, я понял».

Третье условие — психологическое. Оно самое сложное, потому что каждому придется это время пережить: понять, что такова реальность и теперь будет вот так. Насколько я знаю, были иллюзии, что не будет второй волны [коронавируса], проблема быстро закончится, но все мы столкнулись с обратным. Нужно психологически адаптироваться к этой реальности.

— Можно попробовать какие-то триггеры [чтобы переключаться на работу]. Например, вышел из дома, вернулся и в ботинках сел работать. Дома хотя бы уголок себе организовать, занавесочкой завесить — это шикарная идея. И лучше найти какой-то переключатель, который вас вводит в «офисное состояние», — чашка кофе, выйти на мороз и зайти обратно. Только потом не забыть выйти из этого состояния. А то получится обратная ситуация, когда с женой будешь обсуждать на планерке, какой борщ варить, или с детьми — итоги прошедшего месяца их обучения.

— Даже мои ребята, хоть и все удаленщики, пережили этот стресс. У нас все-таки есть офис, и мы иногда в нем собирались, болтали, кидались друг в друга мятыми бумажками, и это было классно. А сейчас люди в нем не могут сидеть. Что с этим делать — вопрос откровенно сложный. Я думаю, что надо сохранить теплую дружескую коммуникацию. Нужно обязательно пользоваться видеообщением, звонить друг другу, общаться, не закрываться. И руководитель может влиять на это — проводить встречи и совещания в видеоформате. Чтобы у людей создавалась хоть какая-то иллюзия, что они вместе.

Во-вторых, для работников я рекомендую воспользоваться помощью специалистов-психологов, если непереносимо. Когда дома рядом дети, коты — такая дребедень целый день, тяжело психологически. Если нет возможности — друзья ведь остались, поработайте с друзьями. Выговаривайтесь, звоните и разговаривайте с ними, и тогда уже станет немного легче. Если уж с друзьями не удается, то можно писать в дневник. Искренне, от души пытаться выразить то, что накопилось внутри.

— Честно: я сам за увольнения. Считаю, что сейчас нужно чистить рынок. Я хоть и психолог, но человек прямолинейный. Если человеку грозит увольнение, я ему об этом скажу. Считаю, что сейчас как раз надо увольнять, потому что сейчас выявилось — кто нужен, а кто — нет. Ведь что такое увольнение для работника? С одной стороны — это трагедия, с другой — это обратная связь. Она хоть и суровая и неприятная, но дает понять: «Дружище, ты в своей жизни долго занимался чем-то не тем. Ты засиделся и пора вылезать, начинать глядеть вокруг».

— Небожителем я себя не считаю. Какой-то уникальности в своей жизни я не вижу, если честно, кроме того, что у меня не выпал снег и манго растет. Проблемы тоже есть, я сейчас удален от друзей — в этом есть сложности. Это мой выбор. Мне надоело мерзнуть — я 30 с чем-то лет прожил в Архангельске и устал от этого. Мне нравится тепло. А жизнь здесь дешевле, чем в Москве, а качество и уровень жизни выше за те же самые деньги.

Мне не сложно управлять [бизнесом] отсюда, не сложно контролировать ситуацию. Многие руководители компаний, которых я консультирую, уехали в Петербург, Москву, Калининград. Если у тебя компания в Архангельске, чем Калининград отличается от Сайгона? А ничем. Та же временная разница, тоже до офиса не подорвешься за три минуты. Но это же и не надо, если [рабочий] процесс нормально построен.

— У меня есть статьи для руководителей — я пишу о том, как преодолеть этот барьер, когда кажется, что, если ты сидишь в офисе, ты вроде бы лучше контролируешь ситуацию. Когда ты, как барс, ходишь за спинами сотрудников, а они делают вид, что закрывают пасьянс, и у тебя возникает иллюзия твоей нужности и контролируемости ситуации. Я пережил эти барьеры. Я понимаю, что контроль бизнеса, сопереживание или соучастие в нем — это не то же самое, что сидеть в офисе и следить за работниками. Это, скорее, деятельное и ценностное участие. Когда я понимаю, зачем я в этой компании и проекте, и когда другие это понимают.

— Последний раз я был в Архангельске в сентябре прошлого года, а до этого — в июле, мне очень нравятся белые ночи, я люблю северную природу. Ночи, закаты, туманы, запах, прохлада и свежесть — это не передать. Здесь, во [Вьетнаме], +32 градуса, а потом эти +10 и дождь кажутся прекрасной погодой. А в сентябре в Архангельске я переживаю тоску, ранний закат, дождь, грязь, преддверие снега. Это переживание мне тоже нравится.

Что запомнилось? В городе — грязь, ничего не убрано. Классика — темнота, грязь, серость. Хотя я люблю этот город, он меняется в худшую сторону, к сожалению. А может, и к счастью. Надо иногда оттолкнуться от дна, может быть, стоит городу сначала дотянуться до него.