Владимир Познер: «Оператор машинного доения из Вельска мог бы стать моим гостем»

В Архангельске побывал один из лучших интервьюеров России, популярный журналист и телеведущий Владимир Познер. В эксклюзивном интервью сайту 29.ru он ответил, что думает о новых политических движениях, почему не снимет кино о российской глубинке и может ли теоретически героем его авторской передачи стать оператор машинного доения вельской агрофирмы. Арктика, подводные лодки, свобода слова, — поздняя беседа с Познером в гримерке получилась откровенной и душевной.

— Владимир Владимирович, первый вопрос — как журналисту, — как считаете, появится ли когда-нибудь в России свобода слова? Об этом много сегодня говорят. Не могу отвечать за другие регионы, но у нас большинство печатных, электронных изданий, да и телеканалы не могут существовать без денег власти... То есть народ получает искаженное отображение реальности.

— А мне не кажется, что много говорят о свободе СМИ. И даже, наоборот, я вижу безразличие общественности к этой теме. Большинство людей, когда их спрашивают, какие проблемы вы считаете самыми важными на сегодняшний день, не включают в первую десятку ограничения свободы слова. Да и во второй десятке вряд ли назовут. Я бы не стал преувеличивать интерес к этому со стороны общества, хотя для меня, конечно, это чрезвычайно важно.

— И все же, может ли в наших экономических и политических реалиях журналистика быть свободной?

— На сегодняшний день, думаю, что нет. В нашей стране сохранился советский взгляд на функционирование СМИ — то есть убеждение в том, что они должны служить власти. Федеральной. Региональной. Городской. Это и происходит, как я вижу. Однако я думаю, что придет день, когда все изменится. Это произойдет, когда люди вашего возраста придут к власти. Тогда будет другой подход и другие представления о журналистике — осознание, что это средства массовой информации, а не средства массовой агитации и пропаганды.

— Кстати, о моих ровесниках и тех, кто младше... Как думаете, чем можно объяснить такой поворот в сознании молодежи, которая неожиданно для старшего поколения начала увлекаться политикой? К нам на днях приезжал оппозиционный политик Алексей Навальный, было видно на митинге, что часть его аудитории — совсем юные школьники.

— Что касается популярности Навального, так или иначе, он выражает протест, который, прежде всего, свойственен молодежи. Ощущение отсутствия справедливости особенно остро ощущается именно в юности, это каждый человек чувствует, но молодежь — переживает сильнее. А тема несправедливости — это один из главных мотивов выступлений Навального. При этом я не думаю, что его сильно волнует, кто адресат его публичных мыслей. Мне кажется, его больше волнует вопрос власти. Собственной власти. Прихода к руководству. Я его очень хорошо знаю, и даже участвовал с ним в дебатах, и сколько бы ни слушал его, не мог извлечь из речи ничего конструктивного. Критику от него я слышал много раз. А как все изменить, не слышал ни разу.

— А как можете объяснить вашу популярность в молодежных кругах? Вас смотрят и слушают. Если не по телевизору, то в интернете — точно.

— Для меня популярность у молодежи — совершенно неожиданный и необъяснимый феномен. Но мне чрезвычайно радостно, что я, мягко говоря, не молодой человек — мне 83 года, — могу быть интересным для новых поколений. Это для меня награда. И знаете, Навального молодежь поддерживает или нет, сам факт того, что молодые люди сегодня интересуются политикой и судьбой своей страны, — это очень хорошо. Для меня это залог позитивного исхода.

— Владимир Владимирович, вы много путешествуете. Вы профессиональный турист, если так можно сказать. Наш регион, несмотря на богатство культуры и живописность природы, до сих бьется над созданием туристических брендов. Что мы делаем не так, если вы едете в первую очередь в тот же Северодвинск, а не к нам?

— Бренды? Честно говоря, я просто не знаю, что в вашем городе такого есть, что может считаться брендом. Однако я уверен, что много интересного тут можно показать приезжим, и есть способы убедить человека из другого города или страны приехать сюда. И тут нужно хорошо понимать, куда вы зовете такого гостя. И когда — в какое время года. Очень много нюансов. Бренды из ничего не создаются. Вот и вашей власти нужно сесть и наметить самые привлекательные стороны региона. Я, действительно, много путешествую. И в разных странах есть такие города, которые как магниты, притягивают туристов, либо потому, что они очень древние и сохранили черты прошлого, либо потому, что славятся своим музейным достоянием, — точки притяжения могут быть разные, но не все города могут на это замахнуться. В той же Италии, где количество старинных городов просто невероятное, есть населенные пункты, в которые никто никогда не поедет. Там просто нечего смотреть.

—...но у нас как раз много чего можно посмотреть. Те же самые Соловецкие острова. Или традиции русского деревянного зодчества в Малых Корелах, и еще другие места. И при всем этом более-менее развит только внутренний туризм. То есть туристы из одного района оставляют деньги в бюджете другого. А внешних притоков нет.

— Тогда пусть руководство города и области ставит перед собой более четко эту задачу — хотим привлечь столько людей зимой, столько — летом. И столько — в другие сезоны. Что у нас для этого есть? Перечислили. И начали мощную пиар-компанию. Кто приедет в Архангельск, ничего не зная про этот город? Успех будет, если продвижением будут заниматься люди, которым это действительно интересно.

— А вы сами никогда не думали посмотреть на жизнь в российской глубинке и сделать фильм или передачу об этом? Все-таки сегодня мы больше знаем вас как заграничного путешественника. Был бы вам интересен такой проект — рассказать о жизни в России?

— Я много ездил и езжу по России, однако сделать какой-то проект, например, фильм, мне было бы сложно. Почему? Потому что у меня глаз замылен. Есть вещи, которых я уже не вижу. Иностранец обратил бы внимание на это, а я — уже нет. Как пример могу привести ситуацию со своим внуком. Он родился и живет в Берлине. И как-то раз приехал ко мне в гости, ему тогда было лет девять. И мы с ним поехали на дачу. Он говорит по-русски, но с акцентом. И вот мы едем, смотрим в окно. И он спрашивает: «Скажи, а почему столб кривой?». Я присмотрелся, деревянный столб, правда, был кривой. И я понял, что он тогда обратил на это внимание, потому что для Германии — это просто недопустимо, там нет таких столбов. А я уже не вижу этого. Я, конечно, объяснил, почему так, но не в глобальном смысле, конечно. Так что... Пожалуй, я могу быть вторым номером в таком проекте, но ни в коем случае не первым, иначе это было бы необъективно. Если планировать подобное с технической стороны, — то создание такого фильма заняло бы очень много времени, уж очень большая страна, но если и делать о ней что-то, то не о каких-то частях, а про всю Россию. Думаю, на подобные съемки, монтаж и другие работы нужны годы. У меня нет столько времени, потому что я делаю другие вещи.

— Владимир Владимирович, ваши гости — это известные политики, кинорежиссеры, писатели. Как считаете, могла бы получиться на центральном телеканале интересная беседа с человеком из народа. То есть теоретически мог бы стать ваши гостем оператор машинного доения из вельской агрофирмы?

— Да, теоретически такая беседа могла бы быть интересной, только я должен был бы как-то оправдать появление такого гостя в своей студии, то есть объяснить, почему позвал его, а не водителя автобуса из города Ижевска. Или еще кого-нибудь. Понимаете, если я приглашаю людей, которые решают, как нам жить, — это всем понятно. Или очень известных людей, которые привлекают внимание, — писателей, режиссеров, ученых, в меньшей степени — актеров, — это тоже понятно. То есть это все не случайные люди. А как же простой человек? Я не уверен, что существуют простые люди. Всякий рядовой гражданин теоретически может оказаться в студии, может быть интересен, если для этого будет повод, если найти к нему подход, — ключи.

— А были такие люди, которые отказывали вам на приглашение в студию Первого канала?

— Конечно. Обычно они не объясняют причины такого решения, но я могу их понять. (Улыбается.) Они опасаются, полагаю. Недавно отказалась от интервью со мной министр образования Ольга Юрьевна Васильева. Отказалась и заместитель мэра Москвы по социальным вопросам Ольга Юрьевна Голодец. Упорно не желает. Но я же говорю, — я ее понимаю. (Снова улыбается.) Есть целый ряд людей, которые не придут ко мне, — в основном это члены правительства.

— А вы сами пошли бы к себе на интервью?

— А почему бы нет. Мне скрывать нечего. Я могу ответить на любой вопрос. У меня нет ощущения, что я что-то не сделал, или сделал не так, или наврал.