«Театр начался после спектакля»: архангелогородец — о реакции публики на новое прочтение Абрамова

В 2020 году Архангельская область отметит юбилей писателя Фёдора Абрамова — 100-летие со дня его рождения. Молодой режиссёр Молодёжного театра Филипп Шкаев решился показать своё видение его произведений. Спектакль «Алька. Как вывести из девушки деревню» вырос из нескольких рассказов Абрамова. Да, это то самое «современное искусство», которое не оставляет равнодушным никого. Кто-то его горячо защищает, а кто-то искренне не понимает и не принимает. В Архангельске было всего три показа новой «Альки». И они раскололи аудиторию: кто-то уходил, не дождавшись конца, кто-то предъявлял свои претензии после спектакля. Архангелогородец Владислав Дреко был свидетелем этих критических монологов и решил высказаться о постановке.

Во второй раз был на спектакле Филиппа Шкаева «Алька. Как вывести из девушки деревню». Он проходил в Центре социальных инноваций в рамках международного кинофестиваля стран Арктики Arctic Open. Был не по принуждению, а самостоятельно. Это важно. Так как прежде хочу высказать своё отношение к театру вообще. Я бываю в нём крайне редко, потому что… боюсь.

Как ни странно, боюсь искренности игры актёров, реалистичности происходящего на сцене, правдоподобности того, что вижу (полагаю, это можно расценивать как комплимент актёрам). Театр пугает меня. Пугает тем, что я оказываюсь вынужденным свидетелем, сторонним наблюдателем всего того, что делают актёры. Они любят друг друга, преследуют, мстят, убивают, совершают героические поступки, спасают, боятся... И я, будучи вынужденным наблюдателем, ничего не могу поделать, никак не могу им помочь. Я только смотрю. Да, переживаю, размышляю, испытываю эмоции и чувствую, но... бездеятельно. В кино тоже играют люди, но при просмотре фильма я понимаю, что это лишь картинка на экране, иллюзия. А в театре я вижу самых настоящих людей. Я чувствую их — вот они, рядом! Но между нами стена. Незримая стена осознания игры, осознания того, что всё на сцене понарошку, не взаправду (лживо и обманчиво). А вдруг однажды грань между театром и жизнью сотрётся? Вдруг однажды я не отличу игру от реальности?! «Лицедеи царства божьего не наследуют».

Как бы то ни было, на «Альке» я был дважды. Пошёл бы и ещё раз. Что-то пересилило мои страхи. Дело в том, что я увидел в этом спектакле много параллелей и связей с самим собой, со своей жизнью, со своим окружением. Не только потому, что я Владислав Сергеевич.

Я не читал Абрамова. И это позволило мне воспринимать спектакль абсолютно девственно, непредвзято, без оглядки на «наше всё». И как раз видеть не Абрамова, не Альку/Лиду/Пеку/Митю, а себя. Себя! Мне это кажется естественным и правильным — видеть в спектакле (книге, кино, картине) себя, смотреть на себя через всё происходящее на сцене, на экране, на странице. И думать, размышлять. Меня «Алька» заставила в очередной раз покопаться в себе. Этим и привлекла на второй просмотр, так как не докопался. Хотя завершить этот процесс, наверное, просто невозможно. Его можно только прекратить.

А даже если бы я был знаком с произведениями Абрамова, то считаю правильным воспринимать этот спектакль всё же как авторский. Как и любой другой. Да, по мотивам Абрамова, может быть, даже на его основе — ну и что? Авторская интерпретация/прочтение. Нельзя, что ли? А в умах многих действительно сидит это самое «нельзя».

Спектакль навёл на мысль, что театр — это и есть жизнь, а жизнь — это самый настоящий театр. И сегодня этот театр начался после спектакля. Точнее, даже во время.

Автор реплики (или авторка? как сейчас правильно?) пытался ещё что-то сказать, но был спущен с небес на своё кресло силами рядом сидящих зрителей.

После спектакля сцена превратилась в площадку для дискуссии (пикета? митинга? что сейчас популярно?). «Это не Абрамов!», «Это надругательство над нашей культурой!», «Вы порочите наших людей!», «Долой насаждение тлетворных московских и западных ценностей!», «Не допустим пропаганду распития алкоголя беременными женщинами!», «Остановим проникновение однополой любви!» и прочее. Не дословно, но общие настроения высказываний были такими.

Это, конечно, очень прямолинейное понимание художественных произведений. Как будто эти люди поставили знак равенства между искусством и пропагандой. Между вопросом и приказом. Между мыслью и правилом. Предполагаю, обладатели подобного мышления могли быть соавторами законов об ограничении мата, распития алкоголя, курения и разных прочих «тлетворных вещей» в кино и прочего.

Смелость выйти на сцену, взять микрофон и открыто высказать свои мысли — это прекрасно и похвально! Так и должно быть. Только… Только очень сомневаюсь, что следовало высказывать эти мысли в оценочном и даже осуждающем тоне.

А ещё наделять себя правом судить «это Абрамов, а это не Абрамов». Честь и хвала, что люди читают Абрамова. Но разве их понимание Абрамова является единственно верным? И даже если все будут понимать Абрамова одинаково — является ли такой вариант единственно правильным? Нет! Может быть сколько угодно вариантов прочтения/понимания Абрамова (как и любого другого автора). И ни один из них не будет правильным или неправильным. Да, это был не Абрамов. Это был Шкаев. Вот и всё. А если хотите чистого Абрамова — читайте первоисточник.

И почему эти люди считают себя уполномоченными говорить за Абрамова? Может, он был бы в восторге от этого спектакля? Откуда им знать? Говорить можно только за себя. Но нет. Люди любят быть, стремиться, казаться лидерами мнений, имеющими право говорить за кого-либо: за автора, за народ… Только не за себя.

И сегодня стало ещё более ясно, что спектакль был как раз про это — про то, что произошло после него, когда оголтелые персоны начали рьяно защищать наши «настоящие русские ценности».

Так и захотелось, видя это, надеть скафандр и куда-нибудь улететь с этой планеты.

Всё, что написано выше, — моё сугубо личное видение. Никому его не навязываю.

Мой папа так и вовсе разглядел в спектакле влияние Тарковского и элементы «Жмурок».