Екатерина Васильева, советская и российская актриса театра и кино, народная артистка РСФСР: «Мне кажется, что счастья вообще не существует»

Сегодня знаменитая актриса Екатерина Васильева, положившая на алтарь искусства более пятидесяти лет своей жизни, называет своих коллег несчастными людьми, заявляет, что никогда не любила кино, а поступление во ВГИК считает самой большой ошибкой в своей жизни. Она продолжает сниматься в кино и играть в спектаклях, чтобы помогать семье своего сына. Но теперь иначе подходит к выбору ролей, рассматривая каждый сценарий через призму христианской веры.

– Екатерина Сергеевна, объясните, почему же вы с некоторых пор так резко изменили мнение об актерской профессии?

– Да нет такой профессии, она искусственно придумана, это такой изыск дьявольский! Это бред такой, когда один человек играет другого человека! Да, артисты – несчастные люди, потому что вынуждены все время лгать.

– А что такое счастье?

– Вы знаете, мне кажется, что счастья вообще не существует. Сегодня оно есть, завтра – нет. Счастье только в любви к Богу. Человек счастлив, только пока совершает какой-то подвиг. Вы знаете, сколько вреда принесло искусство моей жизни? Оно разогревало во мне страсти, грехи. Прожить столько лет без царя в голове, без веры в душе! Я меняла свою жизнь с невероятной скоростью, делала такие зигзаги сногсшибательные! Да, пили, гуляли, изменяли… Это правда, я много лет пропьянствовала, изуродовала своим пьянством жизнь Мише… (Драматург Михаил Рощин был вторым мужем актрисы. – Прим. авт.). Столько грехов позади осталось! Вспоминаю – и сердце кровью обливается… Но я пришла в храм, воцерковилась и стала потихоньку менять свою жизнь. Поступила, как любой человек, у которого произошла переоценка ценностей, другой смысл в жизни появился. Я отмаливаю свои грехи каждый день теперь.

– А какая самая большая ошибка в вашей жизни, как сами считаете?

– То, что я пошла во ВГИК и стала артисткой. Ушла от Сережи Соловьева, своего первого мужа. Я бы не ушла, если бы была воспитана по-христиански. Но тогда я делала все, что хотела. А хотела многого… Понравился другой, ушла к нему, а потом и его оставила ради другого. Я всегда всех оставляла, что, конечно, не делает мне чести. Ох, страсти Господни!

– Но зато раньше у вас была яркая жизнь, присущая любому творческому человеку!

– Нет, моя хорошая. Грех все это. Отсюда разводы, отсюда брошенные дети. Весь ужас нашей жизни о того, что мы воротим, что хотим. А должны жить, как нужно. Есть долг, есть обязанности у каждого из нас. Есть долг перед Богом, перед Отечеством, перед семьей, перед всеми. И человек должен исполнять свой долг. Лучше сказать – жить по заповедям Божьим, которые не совпадают с желаниями человеческими.

– А как вы пришли к вере?

– Впервые со священниками я столкнулась в компании друзей и удивилась тому, какие они умные и тонкие люди. А главное – мне они показались гораздо интереснее и счастливее, чем те, с которыми я общалась в ту пору, чем я сама. А я жила в блуде, в гордыне, в тщеславии, совершая ошибку за ошибкой. Маму мою преследовал один и тот же сон: я с чемоданом на пороге. Она говорила: «Только Катя замуж выйдет, как уж чувства у нее проходят, и она обратно возвращается!» А как иначе? Если я разлюбила, то должна была уйти. Все у меня было просто: люблю – не люблю, хочу – не хочу, нравится – не нравится. Периодически впадала в депрессии... Моя подруга Катя Трубецкая это видела и однажды предложила привести ко мне священника, чтобы я исповедалась. Этим священником оказался Владимир Волгин, который вот уже 25 лет является моим духовным наставником. Помню, шел 1980-й год. Моя мама пришла домой, увидела рясу на вешалке и сказала, мол, только этого нам еще и не хватало. Не хватало! Мама пришла к вере вместе со мной. Последние 17 лет она не выходила из дома, болела сильно. И уходила совершенным ангелом, смиренно, хотя всю жизнь была очень бравым человеком. Отец Владимир помог увидеть мне, что рядом есть совсем другая жизнь – без ханжества и хамства, без интриг и бешеной погони за деньгами. Чем больше я приближалась к церкви, тем больше лжи, лицемерия и тщеславия видела в актерской профессии.

– Я читала, что вы в монастырь даже на какое-то время уходили. Это правда?

– Нет, это уже придумано. Тогда я просто ушла из театра, это было самым резким движением моим. Это было в 1987 году. Я стала первой, кто сообразил, что можно быть свободным артистом и стала играть в разных театрах, у разных режиссеров, в удобное для меня время. И играла только те роли, которые мне хотелось играть.

– Тем не менее, был в вашей жизни период, когда вы совсем ушли из театра и категорически отказывались от любых ролей. Почему вернулись в кино 1997 году?

– Режиссер Валерий Приемыхов, человек тоже глубоко верующий, уговорил меня сняться в своей картине «Кто, если не мы». А потом была картина «Приходи на меня посмотреть» Олега Янковского. Ему я тоже не смогла отказать. Так, фильм за фильмом, потихоньку... Но, знаете, теперь я иначе подхожу к выбору ролей, каждый сценарий рассматриваю через призму христианской веры. Никогда не снимусь в картине об убийствах и насилии. И я стала очень осторожно выбирать драматургический материал, чтобы не запачкаться.

– Правда, что вы просите благословения у батюшки на каждую роль, будь-то кино или театр?

– Ну конечно! И не только на роли, но и вообще на каждый свой жизненный шаг. Мой самый любимый спектакль «Я была счастлива», с ним я езжу по стране. Эту пьесу, можно сказать, по моему заказу написал и поставил мой хороший друг режиссер Владимир Салюк. Основой спектакля стали дневники жены Федора Достоевского Анны Сниткиной. Вот от этой работы я получаю истинное удовольствие. Это просто проповедь о христианской жизни, о христианской семье, о том, как надо жить, о том, как надо женщине себя вести, что такое жена, что такое мать и так далее. Поэтому я, пока жива, буду его играть. Пока сил хватит. Да, чуть помоложе бы, мне бы чуть пораньше такое… Другие мои роли не являются для меня предметом гордости. Знаете, я даже внукам стараюсь не рассказывать о своей работе. Детей надо очень уважать. Это большая наука и премудрость, которой владеет в совершенстве моя невестка любимая, Любаша.

– Как строится ваш сегодняшний день?

– Мы живем по церковному календарю, не по светскому. Просыпаемся рано, где-то в восемь, потом либо идем все вместе на службу, либо батюшка уезжает один. Если я не иду на службу, то встаю, молюсь у себя в комнате, читаю утреннее правило. Потом возвращается со службы батюшка. Обедаем, дети ложатся спать… Я совсем не пью, не курю, не ем мяса, стараюсь мало спать, регулярно пощусь. Утром молюсь, вечером, перед едой. Вся жизнь должна быть посвящена одному – спасению души.

– А как вы сына дома называете? Отец Дмитрий?

– Отец Димитрий. Иначе не могу, хотя раньше любила имя Митя, Митенькой его звала. Светские знакомые продолжают так называть сына, что уже мне кажется странным. Я и руку сыну целую. Он же священник!

– А как так случилось, что он стал священником? Это было ваше желание, чтобы он вошел в церковь?

– Что вы, я даже об этом мечтать не могла… (Улыбается.) Разве такой крест можно взваливать на человека против его воли? Это же крест тяжелейший! Настоящая мужская работа! То, что это так случилось, конечно, великое счастье для меня.

– Екатерина Сергеевна, не могу не спросить о вашем крестнике Владиславе Галкине, который трагически ушел из жизни…

– В таком горе может помочь только вера, ни в коем случае не уныние, не скорбь! Ни в коем случае! Вера, вера, молитва. Пока ты жив, до гробовой доски ты должен все сделать, чтобы отмолить своего близкого, свою мать, своего отца, своего ребенка.

– Мы много говорим о Боге…

– Вы знаете, а мне бы хотелось говорить только об этом. Все остальное так надоело! Невозможно в сотый раз рассказывать о том, как снимался «Бумбараш» и «Соломенная шляпка». То вообще была не моя жизнь, а мне ее до сих пор навязывают. Я сегодня в первую очередь мать священника, а уже потом актриса. Сегодня я наверстываю то, что недодала в детстве сыну. Старшие внуки учатся в православной школе. Самая взрослая у нас Прасковья, нынче она пойдет в 10 класс. А самому маленькому Афанасию три годика.

– Ваша мама была внучатой племянницей знаменитого советского педагога Антона Семеновича Макаренко. Наверное, в вашей семье до сих пор сохраняются элементы макаренковской системы воспитания?

– Нет. И не думайте, что меня воспитывали в традициях макаренковской коммуны. Хотя отчасти жаль…

– Почему?

– Как-то раз моя мама, будучи невероятно красивой женщиной, была приглашена на главную роль в кино. Она пришла к Антону за советом, он сидел спиной и, не поворачиваясь, сказал ей громко и четко: «Через мой труп». На этом разговор закончился. И мама не стала актрисой. Наверное, он предвидел, что став актрисой, мама не станет дельным человеком. А в мое время в семье не нашлось такого человека, который бы мне возразил, запретил этот путь. С самого детства было понятно, что я буду актрисой и больше никем. Я сама об этом неоднократно заявляла. Когда мне было 3-4 года, я залазила на стол и говорила: «Поет заслуженная артистка Украины!» Я всегда была заводилой, лидером, всегда оказывалась в центре внимания… ВГИК вспоминаю – тихий ужас! Кто больше выпьет или забористее ругнется, тот и круче. Хорошо, хоть наркотиков не было, а то со своим максимализмом и горячностью я и здесь вышла бы в лидеры!

– Вы закончили ВГИК, ваш сын закончил ВГИК. А если туда соберется кто-то из ваших внуков?

– Через мой труп! (Cмеется). Я сегодня плачу от ужаса, вспоминая свою прежнюю жизнь. А ведь я могла жить также хорошо, как мой сын сейчас! У него шестеро детей, у него матушка, это все на таком звенящем высоком градусе жизни! Сравнить это с рестораном, изменами, разводами?..

– А у вас остались друзья из так называемой прежней жизни?

– Вы знаете, со временем те люди, которые не в храме, конечно, отходят. В церкви другое понятие о дружбе. Там есть братья и сестры. А друзья… Друзья, пожалуй, остались в прошлом.

– Екатерина Сергеевна, вы уж простите, я вот слушаю ваши рассуждения и с начала беседы пытаюсь понять, почему вы, называя актерскую деятельность «дьявольским изыском», продолжаете сниматься и играть в спектаклях?

– Ради заработка. Мой съемочный день стоит тысячу долларов, я не делаю из этого секрета. А что? Я же должна помогать семье! Они у меня такие золотые, такие хорошие… Если бы они валялись на кровати или ходили по казино, я бы точно не снималась нигде. Мне много не надо. Вот в 2009 году у Соловьева в «Анне Карениной» сыграла, так еще больше тысячи назвала. Он по старой дружбе не отказал. У нас с Сережей замечательные отношения.

– В августе у вас будет день рождения. Будете отмечать?

– Честно говоря, не очень люблю день рождения, мне по душе именины. Тогда говорят не о тебе, такой красивой, умной, доброй, хорошей, а о святом, в чью честь ты названа. Гордыне меньше искушений. Себя в строгости держать надо. На Руси жить без Бога нельзя. Православие заложено у нас в генах, надо лишь услышать голос крови, раскрыть душу. Единственное спасение – в вере. И за то, что до сих пор жива, благодарю Всевышнего. Нет, я не боюсь не ухода, а боюсь суда Страшного, грехов неотмоленных. И жизнь прошу продлить, чтобы успеть покаяться, заслужить прощение Божие. Отмаливать надо, отмаливать! Чего и вам желаю. С Богом!