«Не долетая до земли, снаряды рассыпались на острые осколки»: от чего украинка сбежала в Архангельск

Надежда с мужем и двумя дочками сейчас живут в реабилитационном центре «Родник». В Архангельск никогда не планировали переезжать — так сложилась судьба. Семья бежала и города Рубежное, который, как они говорят, сейчас просто сровняли с землей. Самое страшное, что там у Надежды осталась мама, причем в сложных обстоятельствах: женщина нуждается в химиотерапии и не может прервать лечение.

До вынужденного переезда я работала продавцом-консультантом, муж был столяром, на заказ создавал искусные изделия из дерева, сейчас в Архангельске — строитель. Уехали в начале апреля, потому что дети уже умоляли об этом.

Не знаю, как правильно называется, ракеты или бомбы. Но было разное.

Есть, которая прилетела, и воронка — на земле был взрыв. А есть такая, которая разрывается, не долетая до земли, и рассыпается на острые мелкие осколки — вот это самое страшное.

Дети умоляли в истерике: «Мама, папа, давайте, пожалуйста, уедем». Если средняя дочка от взрывов отходила быстрее, отпускала случившееся, то вот младшая стала «как ежик»: до сих пор спит со мной, боится темноты и шорохов.

Последние дни мы жили в подвале.

В таких условиях невозможно было долго находиться, еще и с детьми. В итоге продали всё ценное, на эти средства и выехали в Россию. В Ростовской области встретили соседей, с которыми жили в одном доме в Рубежном. Они и подали идею ехать в Архангельск.

Прямым поездом и поехали, потому что уже и там стали прилетать ракеты — граница России ведь. Мы встретили знакомых, они тоже собирались в Архангельск, но позже нас выехали, потому что еще надеялись вернуться домой, когда всё закончится.

Уже в Архангельске, разместившись в реабилитационном центре «Родник», с помощью координатора наша семья подала необходимые документы в разные ведомства, прошла медкомиссию.

Нас разместили в комнате, дали питание, пакет гигиены, всё как положено, детям — сладости. В школу нас сразу определили, в детском садике место дали. Детей очень хорошо приняли. Например, дочь Эля пошла в 35-ю школу — там всё очень хорошо, не было ни травли, ни оскорблений. Дети в школе очень прониклись историей моей дочки, приносили ей игрушки любимые и чуть ли не каждый день — сладости. Помогли и с учебными материалами, и с одеждой, потому что девочки приехали в зимнем, а с собой мало что удалось взять из дома.

В реабилитационном центре есть всё необходимое: и еда, и нужная мебель.

Старшая дочка с молодым человеком — в Сочи. А на родине остались две сестры и племянница с мамой. У матери — незаконченная химиотерапия. Врача для нее было очень сложно найти в таких условиях, поэтому бросать лечение было никак нельзя. До конца июля маме надо закончить химиотерапию. В городе, где была спецоперация, трудно было врача найти, все повыезжали. Поэтому, найдя его в Старобельске, не хочет прерывать лечение, она зависит от препаратов.

В Архангельске, наверно, мы навсегда.

Там, наверное, человек 300 осталось, даже есть те, кто с детьми.

У кого какие, наверное, возможности были...