«Не решались танки на людей двинуть»: как в августе 91-го жители Поморья за Ельцина стояли

В этом году исполняется 26 лет с августовского путча 1991-го года – попытки государственного переворота во имя сохранения Советского Союза. В ночь с 18 на 19 августа были подписаны документы о формировании Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП). Следующие несколько дней стали переломными для нашей страны. Сейчас их оценка в обществе неоднозначная, но отрицать значимость тех событий невозможно. Какие настроения царили четверть века назад в Архангельске и о чем думали наши земляки, стоя на баррикадах в Москве – в материале 29.ru

Утром 19 августа путчисты объявили о том, что президент СССР Михаил Горбачев (заблокированный к тому времени в Крыму) не может выполнять свою работу по состоянию здоровья, и поэтому полная власть переходит в руки вице-президента Геннадия Янавева – одного из лидеров ГКЧП. Комитет заявил о введении в отдельных местностях страны ЧП – под запрет попали митинги, демонстрации, забастовки и прочие публичные мероприятия. Лидером сопротивления стал первый президент России Борис Ельцин, его центром – Белый дом в Москве. По сути, там и разворачивались основные события следующие три дня. Тысячи людей вышли против путчистов на баррикады. Среди них был и житель Онеги, бывший милиционер Вадим Пеньков. В 1991 году ему, участковому в Плесецком районе, было 24 года. Вадим поступал в калининградскую школу милиции, когда все случилось.

– Школу у нас в ружье поставили, и против ГКЧП выступила Таманская дивизия из Министерства обороны и наша школа милиции. Нас – около 300 человек – погрузили в вагоны, и мы поехали в Москву. С Плесецкого района было два человека. Нас разместили в одной из школ, мы были в резерве. Мы приехали, по сути, уже к шапочному разбору. Но нас отметили, нам дали потом по премии, начальник школы через месяц получил генерала, – вспоминает собеседник 29.ru

Пеньков своими глазами видел не только гущу путча, но и расстрел Белого дома в 1993 году. Тогда, говорит, было гораздо страшней. В дни путча Вадим Пеньков поддерживал Ельцина. Сейчас, признается, что занял бы другую сторону. «Знать бы тогда, до чего все дойдет», – философски замечает он.

– В 1991-м мы были на митинге, следили, чтоб никто никого не побил. Мы стояли у мэрии московской, у дома губернатора, не у Белого дома. Все было довольно мирно, если в 93-м милиционеров колотили, то тогда все спокойно было. Тогда настроение в обществе другое было, все не так накалилось. Ну, пенсионерка кого-нибудь костылем или черенком лопаты огреет, и все. В 93-м люди насмерть бились. Зачем мы вообще туда поехали? Так ведь мы тоже Ельцина поддерживали. Знать бы, что он Союз развалит, до чего все дойдет... Он же выступал за страну, такой правильный, выглядел еще тогда не спившимся, – рассуждает Пеньков.

Неожиданно для самого себя северным символом борьбы с путчистами стал кооператор Сергей Родин. Из Няндомы он отправился в столицу, чтобы сражаться на баррикадах. Родным ничего не сказал – не хотел, чтобы переживали. Но так вышло, что после победы демократов Родина показали по телевизору. Так родители и жена узнали, где он был в эти роковые августовские дни. В сентябре 91-го «Правда Севера» опубликовала его воспоминания. Родина журналисты назвали «человеком, прожившим на белом свете четверть века» и понявшем, что «черные силы норовят нас вернуть в темное прошлое». Увидев сообщения по телевизору о том, что Борис Ельцин издает указы, а ГКЧП их отменяет, няндомский кооператор «собрал по-солдатски рюкзак, ложку, чашку» – и на поезд.

– Москва жила, как всегда. Только за сто метров от Белого дома встретилась первая баррикада, первый танк. А за двести метров до Белого дома – тихая жизнь: дети гуляют, бабушки сидят. В восьмимиллионной Москве не нашлось хотя бы ста тысяч, которые пошли бы оборонять Белый дом. А все эти цифры, что там 70-80 тысяч человек, не знаю, откуда взялись. Там было, может, две-три тысячи ребят, которые встали живой цепью, – рассказал журналистам бунтарь.

Он вспоминал, как участникам сопротивления выдавали списки на выдачу оружия. Но до крайних мер не дошло – «был свой резон, не решались танки на безоружных людей двинуть». Тем более на глазах иностранных журналистов. Самой стойкой, по словам Сергея Родина, оказалась молодежь, которая стояла в оцеплении. Люди «держались крепко, локоть за локоть. Никого не пропускали».

– Меня когда кто-нибудь спросит, где я был в те дни. Теперь я без стыда могу ответить, – заявил няндомский кооператор по возвращении домой.

В Архангельске тоже было неспокойно. Особенно в стенах Дома Советов. У депутатов началось с волнительного обсуждения ключевых вопросов: что делать и кого поддерживать? В итоге областной совет принял коллективное решение поддержать Ельцина.

– У меня не было сомнений, что новоявленный государственный комитет потерпит фиаско, но то, что я услышал, меня ошеломило. Я, пожалуй, даже испытал страх, похожий на то, что пережили советские люди, услышавшие 22 июня о наступлении на страну фашистов. И я понял, что буду бороться. 20 августа я почти бежал в областной Совет. Было 10 часов утра, но многие депутаты, подобно мне, тоже пришли в здание Дома Советов. С нами был и депутат СССР Юрий Барашков. Пригласили бывших на месте руководителей Павла Балакшина и Виктора Ширяева и попросили их высказать свое мнение о случившемся и заявить, как они намерены поступать. Павел Николаевич Балакшин заявил, не колеблясь, что он на стороне избранной законным путем власти и областной Совет будет подчиняться президенту России. Виктор Алексеевич Ширяев колебался. Он или не захотел высказывать свою позицию, или её у него не было. Юрий Анатольевич Барашков разделил позицию Балакшина, – написал 26 лет назад в газете «Волна» депутат областного совета Владимир Мяснин.

Решения народным избранникам давались непросто. Об этом свидетельствует публикация Нины Орловой «Пойдет направо – песнь заводит, налево – сказку говорит» в газете «Архангельск» от 30 августа 1991-го. Для журналистки одним из самых ярких впечатлений тех дней стал депутат СССР Юрий Барашков. Журналистка не смогла понять политика, который накануне говорил что позиции «путч-благо», а потом поддержал позицию Балакшина. Вот один из диалогов, который Орлова привела в своей статье:

«– …Итак, вы народный депутат СССР Юрий Барашков за военный переворот?

– А что, при Пиночете в Чили достигли экономического расцвета. Была хунта в Греции, и какой поворот в экономике!

А на завтра в редакцию влетела новость: Барашков поддержал антихунтовской протест депутатов… Накануне твердо вверял, что переворот – благо, а сегодня столь же твердо клеймил организаторов переворота.

Я позвонила ему. Спросила, как же его понимать.

– Созрел! – воскликнул он.

– А как же насчет Пиночета, греческой хунты?

– Ну-у-у. Это же исторические аналогии. Просто первым пришло на ум. Но в главном, – тут голос Юрия Анатольевич снова окреп. – Я остаюсь на той же позиции: Союз необходимо сохранить в его полном пространстве!».

Архангельским облисполкомом в дни путча была предпринята попытка ввести политическую цензуру, а выпуск газеты «Правда Севера», по словам Владимира Мяснина, даже был временно приостановлен. Времена для СМИ были непростые, но интересные. Нынешний редактор «Правды Севера» Светлана Лойченко в 1991 году работала в «Северном Комсомольце».

– Мы в той ситуации были абсолютно искренни. О каких-то вещах сейчас я, может, сожалею, но тогда-то хотелось «размахнись рука, разойдись плечо». Я помню, наши ребята тоже ездили в Москву. Однажды я пришла на работу в «Северный комсомолец», а там висит самодельный российский флаг. Лёня Чебанюк его сделал из домашней кофты или простыни – грубо сшито. И это такой поступок был, очень смелый в те времена. Мы противостояли, казалось, танку, который едет. Все говорили: «Ребята, вы такие молодцы». Тем не менее это все поддавалось сомнению. Осознание стало приходить со временем, – вспоминает собеседница 29.ru.

Светлана Лойченко подчеркивает, что самоцензура тогда была. При чем не только у журналистов, но и всех тех, кто принимал политические решение на местном уровне – они ждали новостей из центра, не знали, как поступать.

– Кто-то выжидал, многие решения ведь принимались только через три дня – надо было понять, куда повернется. Была такая внутренняя грубая самоцензура. Но сейчас никого судить не могу. Может, и надо, чтобы были консерваторы, которые бы мудро сдерживали все, а другие, как мы, куда-то неслись. «Северный комсомолец» тогда был отвязный. Казалось, мы были неуправляемы с политической точки зрения. Не могу сказать, что это была смелость и мужество, скорее бесшабашность. Из-за этого нам больше удалось отразить время, – отмечает редактор ПС. Давать конкретные оценки событиям 26-летней давности она не спешит.

– Но никто не знал, как этот маховик пойдет дальше и что он может в конце – концов разрушить. Вместе с тем, это как с водой выплеснуть ребенка. Я думаю, мы много всего выплеснули в то время. И, может, уже понимали, что надо где-то остановиться, но маховик, как снежный ком, покатился. Но все это уже случилось – сослагательного наклонения нет. История – самая точная наука, а мы можем только рассуждать, сожалеть или радоваться, – подытоживает Лойченко.

В дни путча по телетайпу Архангельского телевидения до нашего города дошли призывы не подчиняться ГКЧП. Во главе телевизионного комитета телевидения стоял Владимир Ошурков, Владимир Лойтер (сейчас председатель областного Союза журналистов) – главным редактором, Борис Литвак – главным режиссером.

– Мы единственные передавали трансляцию заседания Верховного Совета РСФСР по радио. Была плохая погода, ливень – тишина в городе. Было все спокойно. Мы начали обзванивать тех, кто находился в городе в это время. Согласился только Александр Иванов – председатель городского собрания народных депутатов. Он пришел к нам на студию и первым выступил с обращением к архангелогородцам. Потом уже выступили Павел Балакшин, Юрий Барашков. Такова была обстановка, а потом все мгновенно – 21 августа завершился путчи. Весь наш коллектив, все молодые ребята работали, которые потом стали известными – Андрей Чураков, Алексей Ширяев, Костя Киселев, делали сюжеты и отправляли их подпольно. Архангельские летчики нам помогли вместе с кассетами мы самолетом отправили Севу Полозова, и наши материалы подпольно попали в выпуски программы «Вести», – поделился воспоминаниями Владимир Лойтер.

Собеседник 29.ru уверен: если бы этого всего не произошло тогда, то у нас не было бы современного государства, которое есть сейчас. При всех его минусах.

– Если бы тогда победил бы ГКЧП, то мы откатились бы лет на 15 назад. И будущее было бы печальным. Хотя сейчас большинство людей моего поколения не придерживаются такой точки зрения, считают, что это была катастрофа – распад Советского Союза, но детонатором для распада и послужили условия ГКЧП. В том качестве, в котором существовал Советский Союз, он не мог существовать дальше, – считает Лойтер.