Таксист-налетчик избил ветерана ВОВ из-за 20 тысяч рублей, оставив 150 рублей на «молочишко»

Нападение на 94-летнего ветерана Великой Отечественной войны в маленьком селе под Красноярском поразило своей циничностью не только Красноярский край, но и всю страну. Так совпало, что как раз в эти дни Владимир Путин подписал пакет законов об ужесточении ответственности за реабилитацию нацизма, в том числе за публичное распространение заведомо ложных сведений о ветеранах Великой Отечественной войны. За это грозит уголовная ответственность — до 5 лет лишения свободы. Но ничто так больно не бьет по нашей памяти, как невозможность в стране защитить тех, кто когда-то защитил страну от фашистов. А ведь ветеранов-фронтовиков остается всё меньше, им всем уже больше 90 лет. И не ложные сведения им угрожают, а конкретные грабители.

Как рассказывают наши коллеги из NGS24.RU, ограбление произошло днем: подозреваемый зашел в квартиру Геннадия Кузьмича Губина и потребовал деньги. Получив отпор, он избил старика. Серьезных травм ветеран не получил, но пережил серьезный стресс. Журналист NGS24.RU Яков Калинин сразу после нападения съездил в поселок Зыково, чтобы выяснить, как живется последнему ветерану в поселке и насколько он чувствует себя защищенным.

Здесь, в Зыково, Геннадий Кузьмич — единственный оставшийся в живых ветеран войны, живая легенда. Правда, последние годы фронтовик ведет затворнический образ жизни. Ни детей, ни внуков у него нет, а на постоянной основе его посещают только соцработник и женщина, которая готовит еду.

По главной дороге Зыково мы добираемся до местной администрации — одноэтажное старенькое здание вместило под крышей отдел полиции, МФЦ и, собственно, администрацию. Напротив — здание с фирмой по ремонту смартфонов и магазином, на стене натянут баннер «С Днем Победы!». Рядом стоит памятник погибшим в Великой Отечественной войне.

Глава местного сельсовета Алексей Сороковников охотно соглашается с нами поговорить — он узнал об избиении ветерана вторым, в день нашего визита. Как раз вернулся из квартиры фронтовика.

— Медики осмотрели Губина, его состояние признали удовлетворительным, но Геннадий Кузьмич пережил сильный стресс. Его сегодня все одолевают: и полиция, и соцзащита, и ваши коллеги. Тяжело ему, не хочет он ни с кем общаться, — терпеливо объясняет Сороковников. — Всё это произошло средь бела дня, в 11 часов. Дверь у Геннадия Кузьмича всегда открыта, он и сам открытый человек — к нему постоянно ходят школьники, молодежь, все, кто интересуется нашей историей и непосредственно войной. Поэтому злоумышленник свободно проник к нему в квартиру. Потребовал деньги, а Геннадий Кузьмич говорит, что, мол, денег нет. Тогда неизвестный ударил его кулаком по лицу, продолжил избивать. Ветеран понял, что не сможет дать отпор, и согласился отдать деньги — порядка 20 тысяч рублей. Так вот этот нападавший, можно сказать, в качестве сдачи дал ему 150 рублей на хлеб с «молочишком».

Почему ветеран не обратился за помощью? Всё просто — Геннадий Кузьмич не признает телефоны. Ограбление произошло в воскресенье, и только в понедельник избитого ветерана нашла соцработник. До этого он ни с кем не мог выйти на связь. Женщина-соцработник подумала, что ее подопечный просто упал, но позже он всё же признался, что его избили.

Из частного сектора Зыково мы перемещаемся в часть поселка с панельными и кирпичными домами. Перебираемся по разбитым дорожкам, затопленным талой водой. Во многих местах сложно удержаться на ногах, но пожилые люди, похоже, ходят здесь каждый день. Дом Губина, аккуратная трехэтажка, располагается на окраине поселка.

Возле магазина нас окликает сидящий на лавке мужчина с короткой стрижкой седых волос.

— А что вы тут снимаете? — спрашивает слегка осипшим голосом.

Узнав про избитого ветерана, незнакомец начинает картинно возмущаться, рядом стоит девочка-подросток в пестрой курточке и пластырем на лице. Незнакомец не стесняется в выражениях при ребенке:

— Да вот — познакомились сегодня! Я напротив него живу, вижу из окна, как он ест, занимается своими делами. Меня к нему сегодня привели на опознание, но он сразу сказал, что это не я. Ну вот ты сам подумай, как его избить, ему ж сколько лет (обращается к девочке)? Девяносто с лишним лет! Ну как его бить? А у него синяки на пол-лица!

Подходим к дому ветерана.

— Гоша! Гоша, иди сюда! — полноватая женщина кричит через улицу, и из кустов показывается собака мелкой породы. Узнав, зачем мы пришли, женщина сначала отказывается общаться, но слово за слово рассказывает:

— У нас здесь никто двери не запирает, у нас тут вон, — она махнула рукой в сторону таблички на стене о том, что дом лучший в Зыково. — Люди тут знают друг друга и помогают. Когда у Кузьмича еще жена была жива, болела, он спускался к нам, просил, чтоб помогли перевернуть ее. А вот когда его избили, непонятно, почему не спустился. Видимо, стресс. Это здоровый дедушка, он крупный, большой. Не скажешь, что ему 94 года. Но когда жена у него умерла, он совсем перестал выходить на улицу. Всё время дома находится.

Дверь в подъезд, несмотря на наличие электронного замка, действительно открыта. Внутри аккуратно и чисто, на каждом этаже на окне стоят многочисленные цветы. Нужную квартиру мы находим по следам работы криминалистов — с поверхностей снимали отпечатки пальцев. Внутри слышно звонкий голос женщины и препирательство ветерана, спустя пару минут в щелочке двери показывается Ольга Белкина — соцработник, навещающая Геннадия Кузьмича пять раз в неделю.

— Кузьмич, я дверь замкнула, — предупреждает своего подопечного Ольга. — Теперь я, наверное, его всегда буду запирать. Здесь, несмотря на чипы, всё открыто, но раньше-то такого не было.

Женщина сетует, что ветеран после всех потрясений плохо себя чувствует и не готов ни с кем общаться. Дверь в квартиру действительно всегда была открыта, но, как считает Ольга, никто из местных на такой поступок бы не осмелился, грабил тот, кто об этой особенности пенсионера знал:

— Он описывает его как крепкого молодого парня. Говорит, что он был раздет, но это опять же с его слов. Понимаете же, что в силу возраста уже не получается правильно что-то истолковать.

Спустя двое суток после нападения следователи сообщили об установлении личности подозреваемого. Им оказался как раз встретившийся нам у магазина местный житель, который картинно возмущался избиением ветерана. Как сообщили NGS24.RU в правоохранительных органах, подозреваемый работает таксистом, ранее неоднократно судим за кражи, грабежи, но отделывался условными сроками. Последний — в 2020 году. При этом дети подозреваемого работали волонтерами, в том числе помогали ветеранам, поэтому предполагаемый грабитель точно знал, что пенсионер не закрывает дверь в квартире. Во время подготовки материала подозреваемый еще не явился на допрос к следователям.

Геннадий Кузьмич о своем жизненном пути рассказывал в интервью местной библиотеке. Война застала, когда он учился в шестом классе. В 18 лет пошел служить в армию — в 1943 году прошел ускоренную подготовку в Новосибирске, став артиллеристом. Сначала молодой боец охранял железную дорогу под Москвой, по ней на фронт с востока страны шли эшелоны с личным составом, боеприпасами и продовольствием. Потом отправили под Смоленск. Воевал Геннадий Кузьмич под Варшавой, освобождал Белоруссию от фашистов и участвовал в артподготовке при взятии Берлина — именно там он получил осколочное ранение руки, ее буквально собирали по кусочкам. Победу Геннадий Кузьмич встретил в госпитале под Ташкентом.

В Зыково у Губина был друг, тоже ветеран. Александр Александрович Калеватых, военный водитель, а после боевого ранения — разведчик. Глава сельсовета Алексей Сороковиков рассказал:

— Геннадий Кузьмич у нас живет на третьем этаже, Сан Саныч — в доме напротив на первом этаже. И они вот друг на друга в окно постоянно смотрели, друг другу махали, передавали приветы. Так как мы очень часто с сотрудниками администрации, с молодежным движением ходили то к одному, то ко второму ветерану, и они старались друг другу передавать какие-нибудь конфеты. Изо дня в день они старались общаться. Когда он еще живой был, в позапрошлом году на параде мы его специально посадили перед окном Губина, и они друг на дружку смотрели весь парад. Им не надо было ни самолетов, ни парадов — только друг на друга смотрели.

Сан Саныча не стало после парада Победы в 2019 году. Он ушел в возрасте 96 лет.

В местном отделе соцзащиты и глава сельсовета уверяют, что единственный ветеран находится под защитой — его регулярно навещают представители администрации, прокуратуры и соцработники. Но никто так и не смог приучить его закрывать дверь. В правоохранительных органах уточнили: фронтовик боится, что ему станет плохо и этого никто не узнает. А вот что можно бояться кого-то из родного села, старику в голову не приходило. На какую защиту, в принципе, могут рассчитывать фронтовики сегодня?

— Все нуждающиеся люди могут заключить договор оказания социальных услуг. В зависимости от потребностей соцработник может навещать получателя услуг хоть каждый день: убираться в квартире, ухаживать, ходить в магазин, колоть дрова, топить печь, оплачивать коммунальные услуги и прочее. Есть категории граждан, кто эти услуги может получить совершенно бесплатно, но и на платной основе это не очень большие деньги. В прошлом году женщина заключила договор на 4 уборки в квартире за месяц, 12 походов в магазин и оплату коммунальных услуг. За всё — 800 рублей в месяц. Есть пансионаты, очень хорошие, где пенсионеры будут получать полный объем услуг. Но что касается физической защиты, то здесь в индивидуальном порядке стоит, наверное, обратиться в охранную фирму. Министерство такими вопросами не занимается, — объяснили нам в Министерстве соцзащиты Красноярского края. — Хотя, например, в Москве ветеранам устанавливают так называемые тревожные кнопки, когда в случае плохого самочувствия или опасности старик может нажать на нее, и тут же к нему приедут. Понятно, что в каждом селе такие кнопки не установишь, но присматривать за одним фронтовиком на всё село, наверное, не такое тяжело дело, если им заняться всерьез. Это и есть настоящая забота о ветеранах, а не законы о распространении ложной информации. Они о ней могут и не узнать, а вот получить кулаком в лицо — дело другое.

На сегодняшний день в Красноярском крае осталось всего 435 инвалидов и ветеранов Великой Отечественной войны. Казалось бы, не так много, чтобы обеспечить безопасность каждого. Особенно с учетом того, сколько сейчас уделяется внимания на федеральном уровне им и теме Победы в целом.

Мы обратились за комментарием к правозащитнику, юристу и бывшему председателю Совета при президенте РФ по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека Михаилу Федотову. Мы попросили прокомментировать случившееся под Красноярском нападение на фронтовика. И спросили, способны ли вводимые в закон поправки обеспечить полную защиту таких ветеранов, как Геннадий Кузьмич.

— Мы все с величайшим уважением относимся к нашим ветеранам. Их становится с каждым годом всё меньше и меньше, а их роль в нашей жизни становится всё больше. Мы помним их великий подвиг. Безусловно, любой российский гражданин с уважением относится к ветеранам. Что касается этого случая, то им должна заниматься полиция: здесь целый букет статей Уголовного кодекса, но норма об оскорблении ветеранов тут неприменима. У нас правопорядок будет силен не тогда, когда наказание будет очень суровое, а тогда, когда оно будет неотвратимо, если те, кто ограбил ветерана, понесут наказание (каким бы оно ни было — пять лет, десять лет лишения свободы), не это принципиально. Главное, чтобы они понесли наказание. Безнаказанность порождает новые преступления, — считает Федотов.

Мы продолжаем следить за развитием событий.