«Прямо в дома: взрыв, огонь, дым». Истории эвакуированных людей из обстрелянного района Белгородской области

— У этой женщины вообще дом — яма одна, — с горестью говорит, показывая на бабушку с тремя внуками, пожилая Лидия, живущая в пункте временного размещения в Старом Осколе.

Их, как и многих других, эвакуировали из Грайворонского района Белгородской области в ночь на 15 марта. Среди них и те, кто жил в селе Козинки, которое вплотную прилегает к границе с Украиной. Населенный пункт, как в тот день сообщал глава региона Вячеслав Гладков, сильно повредили.

Для кого-то это уже вторая эвакуация — первая была еще в мае 2023-го. Тогда, признаются жильцы ПВР, их также привозили сюда в Старый Оскол. Впрочем, те, с кем удалось поговорить MSK1.RU рады, что привезли их снова в этот же пункт. Рассказываем, как живут и о чем мечтают люди, которым пришлось экстренно покинуть свой дом.

Узкие темные коридоры с дверями по обе стороны. В здании, похожем на общежитие, кто-то говорит, на больницу, а комнаты называет палатами, четыре этажа. На каждом из них в комнатах стоят двухэтажные кровати, хотя заняты только нижние полки. В одной комнате их четыре, а в другой уже 10 — везде по-разному.

Мужчина лежит на нижней кровати в темном помещении перед комнатой, скорее прихожей. У него тут только тусклая электрическая лампочка, двери в комнаты и коридор, нет окон. Рядом с ним бегает небольшая черная собачка.

В соседнем помещении весеннее солнце подсвечивает каждую деталь в комнате: будь то небрежно заправленная кровать или аккуратно сложенные вещи рядом с ней.

Наталья приехала в пункт временного размещения вместе с тремя внучками — младшая пока еще только в первом классе, средняя — в шестом, а старшая — в восьмом. Сами они из села Козинки. Но там ближе к осени прошлого года стало невозможно жить.

— В мае нас эвакуировали, потом мы вернулись. А как у меня муж умер, я его 25 августа похоронила, дома не жила. В Грайвороне мы снимали квартиру, но там тогда тихо было. Это у нас Козинку всю дорогу долбили и долбили. И, главное, долбили Республиканскую, Зеленую и нашу улицу Мира, — рассказывает о себе Наталья.

Вместе с ними в одной комнате на противоположной кровати сидит женщина лет восьмидесяти — Лидия. Она из Грайворона.

— Солдаты пришли и сказали быстрей собираться. Полпервого ночи было, я вот эту сумочку схватила, документы, пошла еще напоследок водички попила, — вспоминает она ночь эвакуации.

Кто-то тогда успел схватить лишь документы, кто-то и вовсе приехал без них. Постояльцы на жизнь в пункте не жалуются, наоборот при каждой возможности просят передать слова благодарности руководству ПВР, города и области.

— Постельное всё сразу чистенькое дали. Пожалуйста, и пить, и лекарства. И уже с детской консультации приходили к детям. Что я могу сказать, всё хорошо, — вспоминает Наталья из села Козинки.

На днях к временному пристанищу грайворонцев пригнали КАМАЗ «Поезд здоровья». Но вот пользоваться им хотят не все:

— Не хочу. Еще там расстраиваться, не дай Бог что-то найдут, не хочу. То, что есть, пусть будет. Будем лечиться, когда будет мирное время. А сейчас что лечиться? — рассуждает Наталья.

Живут в ПВР в комнатах либо целыми семьями, либо с друзьями, знакомыми или даже соседями с одного поселения.

Обустроили для постояльцев тут и досуг: в столовой, что на месте актового зала, после обеда показывают фильмы, дают концерты и вывозят на экскурсии в город. Волонтеры не только помогают организовывать различные активности, но и приносят кроссворды и сканворды желающим.

Не сидят на месте и дети — они носятся по всему корпусу, играют на улице, занимаются с аниматорами. У школьников каникулы продлили до конца марта.

— У нас уже дистанционка, я не помню, какой год. Началось в ковид, а сейчас такое положение. Надеюсь, что нам тут организуют какую-то учебу. Но дистанционка нам не пойдет, у нас никаких учебников нет: ручки-то ладно, тетради тоже ладно, а учебники? У нас вот одна в 8-м классе, она вообще за школу переживает, — говорит Наталья.

Но больше всего все они хотят вернуться в свои квартиры и дома. Правда, многие хозяйство потеряли еще после первой эвакуации.

— У меня там после 23 мая ничего не осталось. Тогда там были куры, но за два месяца их не стало. У меня там собачка осталась, ее ездят кормят. У меня там одна дочь, вторая дочь. Они кормят собаку. У нас такая собака, что уйдет туда, где ей надо.

Тут же на другой стороне коридора в дверях меня ловит еще одна женщина. Она заводит в комнату и говорит, что ее соседи тоже готовы рассказать о том, как они оказались в ПВР.

В комнате восемь кроватей, на одной из них лежит мужчина, с краю, у двери, женщина и еще две в середине комнаты.

— Ой, не снимайте, пожалуйста, сейчас сделаем всё аккуратно и тогда, — говорит одна из женщин.

Аккуратно рассевшись по кроватям, они рассказывают, что их заранее предупредили об эвакуации:

— Нам дали на сбор два часа. Сначала пришли военные, постучали в окно с фонариком, представились и сказали, что надо собрать необходимые вещи. А еще что за нами через два часа подъедут и отвезут, — рассказывает Людмила.

Для нее это первый опыт жизни в пункте временного размещения. В прошлый раз женщина успела уехать из дома самостоятельно до эвакуации. Тогда животных кормил сосед, который уезжать отказался.

— Сейчас получается, просто уехали, собаку отвязали, чтобы она бегала, не на цепи сидела. Шесть котов, жалко их, покормить некому. И коты бегают. А может, их уже и нет? — опустив глаза в пол, произносит Людмила.

Пугает же их скорее не настоящее, а будущее. Не понятно и то, когда они смогут вернуться домой.

— Сказали, пока не улучшится обстановка, пожалуйста, сидите, — единственное, что, по их словам, сказали им власти.

На сцене гора из стаканчиков, сбоку полные коробки яблок. Рядом на раздаче еды стоят женщины, вокруг бегает ребятня. Последних эвакуировали сюда вместе с родителями, но они сами стараются во всём помогать и даже вызвались подежурить в столовой.

За столами сидят люди разного возраста: молодые, старики, кто-то делит стол с детьми. В конце зала стопка местных газет и настольные игры: шахматы и шашки.

За одним из столов сидят четыре женщины и мужчина. Они соседи: как жили в одном трехквартирном доме, так и эвакуировались все вместе. Впрочем, и в ПВР они держатся вместе.

— В час прилет был. Нам позвонили в четвертом часу ночи на 15 марта. Что схватили, что у нас было, и пошли в укрытие, где принимали беженцев. Мы узнали об эвакуации по «сарафанному радио», по слухам, — рассказывает одна из женщин.

Там, в Грайвороне, у них остались дом и любимые питомцы.

— У меня собачка, кошечка и котенок. Собачка у меня выходит на улицу. А котенок, ну там вроде соседи открыли, переживаю. Жалко, маленькие, — сказала Татьяна.

В прошлый раз, в мае, они оставались и никуда не уезжали. В этот остаться там уже не смогли, побоялись.

— В этот раз очень сильно. Просто спать невозможно, всё содрогается. Взрывы идут прямо в дома: взрыв, огонь, дым. Прям над головой было. Страшно было, как никогда, — рассказывает Людмила.

На условия в ПВР не жалуются: в комнате их четверо, захотел в душ — пошел, никакой очереди или расписания. Сохраняют они и оптимизм, с нетерпением ждут, когда смогут вернуться к себе домой.

— Мы на оптимизме ждем, когда ехать. Готовы хоть сейчас. В гостях хорошо, дома лучше. Только вернуться бы, не надо нам какой-то другой город, — Валентина.

Ранее мы рассказывали, что происходит в Белгороде, который вчера подвергся крупному обстрелу. Почитайте также, как молодая мать из Архангельска живет в городе — она переехала в Белгород три года назад, а теперь просыпается от звуков ПВО.

Детей из Белгородской области отправили в загородные лагеря по всей стране. Мы рассказывали, как на Ставрополье встретили поезд с детьми.

Кстати, прошедшей зимой губернатор Поморья Александр Цыбульский заявлял, что область готова оказать Белгороду помощь после обстрелов.