«Бивни уходят в Китай»: гениальный косторез объяснил, почему его ремесло в России — на грани исчезновения

Ломоносово — родина не только великого ученого, но и многих талантливых резчиков по кости. Среди них — Олег Лохов, мастер во втором поколении. В его руках бивень мамонта превращается в изящные кружевные скульптуры. Доступны они не всем, стоят немало, при этом само ремесло на Русском Севере — на грани исчезновения. Выяснили, почему косторезное искусство стало элитарным, возможен ли баланс между заказами богатых клиентов и творчеством и как это — быть одним из последних мастеров.

Олег Лохов родился в селе Ломоносово в семье косторезов. Его отец Валентин Степанович в разное время был главным инженером и директором местной фабрики, а мама Римма Ивановна — мастером цеха. С детства Олег наблюдал за искусством резьбы по кости, часто приходил на работу к родителям, а с семи лет сам начал пробовать себя в этом ремесле.

— Дома у нас практически ничего не делалось. Может, что-то из мелочи приносили домой, те же бусы на нитки собирали всей семьей, — вспоминает Олег.

В местной школе на уроках труда мастер фабрики учил детей резать по коровьей кости. Казалось, профессиональный путь предрешен, но Олег пошел в косторезное училище имени Буторина при фабрике осознанно — без давления со стороны близких. Всё там казалось ему знакомым и понятным, искренне хотелось учиться и творить.

— Тогда это была Ломоносовская художественная школа. Изучали многое. От пластической анатомии человека и рисования и до создания скульптур из пластилина и резьбы по кости. Я очень горжусь, что учился у лучших мастеров, — уточняет Олег.

Отслужив в ВМФ в Севастополе, в 1994 году Олег вернулся на малую родину и год отработал на фабрике. Причем трудился он в женской мастерской: не мог терпеть запах сигарет, а дамы не курили.

Со слов Олега, тяжелые девяностые сказались на делах фабрики: план выполнять надо было, а зарплаты задерживали. Приходилось творить дома и искать свои рынки сбыта. Вскоре Олег Лохов стал работать на себя в «рабочем уголке» родительского дома.

Через несколько лет Олег купил квартиру, переехал в Архангельск и начал работать в творческой мастерской при музее.

Косторезное ремесло даже в городе нестабильно: покупателей еще надо поискать. Они в основном богатые люди, которые приобретают изысканные изделия в подарок или в частную коллекцию.

— Раньше я делал работы «в стол», а теперь заказчики сами меня находят и диктуют свой вкус. Нужно подстраиваться: иногда это плюс, иногда, может быть, минус. Надо находить компромисс и всё равно делать только то, что тебе хочется, — убежден мастер.

Стоимость работы зависит от множества факторов: от того, нужно ли закупать новый материал или можно использовать обрезки, до срочности заказа и логистики. Иногда приходится ехать за материалом в Москву, и это тоже влияет на цену.

По рассказам Олега, самая масштабная его работа — стол «Океан», выполненный в 2005 году.

— Заказчик сам работал с этим материалом и предоставил его мне. Фактически он проинвестировал работу, — говорит Олег Лохов. — На создание композиции ушло около 73 килограммов бивня — такой объем материала сложно было бы достать самому.

Особое место в творчестве Олега Лохова занимает морская тематика: медузы, судна, киты.

— Я всегда тянулся к морю. Когда у меня появилась машина, я часто приезжал из Архангельска на Ягры просто смотреть на воду. Для меня это нечто большее, чем просто вдохновение, — говорит мастер.

Если раньше Олегу было важно просто создать красивую вещь, то теперь важна история, заложенная в произведение:

— Смысл придает работе настоящую ценность. Для заказчиков тоже важно, когда за вещью стоит идея, а не просто форма.

Поэтому практически за каждой скульптурой из кости — своя история. Например, одну из работ мастер посвятил дочери, которая в детстве любила представлять себя русалкой. Композиция подвижная, объемная, хрупкая — сложно представить, насколько кропотливым был процесс. Лодочка с русалкой крутится вокруг оси, вращая плавники вокруг подводного царства.

Работы мастера расходятся по свету. Одну из них — «Скоротечность времени» — президент Владимир Путин вручил саудовскому наследному принцу. Правда, сам художник об этом узнал уже из новостей, когда в федеральных СМИ рядом с первыми лицами государств увидел свое творение.

Так бывает. Имени в новостях не было. Это невыгодно перекупщикам. Но как мастеру не узнать свое произведение? К слову, вот оно.

Мастер признаётся, что создание крупных изделий — не только технически, но и морально тяжелый процесс. Самое сложное — долго не видеть результата, также высоки риски испортить ценный материал.

Бывали и кризисы, когда мастер не понимал, зачем продолжает заниматься резьбой по кости:

— Когда долго нет заказов, работы лежат без покупателя, опускаются руки. Но потом появляется спрос, люди заинтересованы, и снова ощущаешь: это лучшая профессия. Я свободен, сам распоряжаюсь своим временем и делаю то, что люблю, — улыбается он.

Олег Лохов оттачивал свое мастерство на коровьей кости. Материал был доступным, его можно было приобрести через мясокомбинаты напрямую или через посредников. Только в зрелом возрасте он перешел на бивень мамонта — редкий и ценный материал.

— Бивень мамонта стоит в десятки раз дороже. Привозят их в основном из Якутии. Там вечная мерзлота каждый год выжимает их из земли, и появляются они на поверхности. Берега рек постепенно размываются, грунт осыпается, и в нем находят древние останки.

Олег уверен: если бы государство поддерживало этот промысел, косторезное искусство не угасало бы так стремительно. Ведь для мастера покупка материала — огромная проблема.

— Бивень — это возможность сделать работу крупной, выставочной, музейного плана, — объясняет он. — А коровья кость — она более хрупкая, ее вываривают, отбеливают перекисью водорода. А бивень вязкий, хороший. Кто не знает — кость похожа на бильярдный шар. Раньше их из слоновой кости делали. Такая же плотная и тяжелая.

Сейчас ситуация сложная. По наблюдениям нашего собеседника, выставки есть, гранты выделяют, но это в основном для ярмарок, где продаются мелкие поделки. А большие музейные работы никто не покупает. В советское время существовала государственная закупка: специальный художественный совет отбирал работы для музеев, создавал имена художников. Теперь каждый сам за себя.

Олег уже восемь лет живет в Севастополе вместе с женой и детьми. Влюбился в этот город еще во время службы.

Несмотря на тягу к морю, он так и не реализовал мечту выйти в плавание: всегда находились другие заботы. Но созерцать море он обожает.

— Сидеть у костра на пляже в теплую крымскую ночь под звездами — это непередаваемое ощущение. И главное, что нет комаров, — рассуждает наш собеседник.

Жизнь в Севастополе он называет счастьем. Семья постоянно путешествует по Крыму с палатками, исследуя новые места. Олег восторгается местной природой: морем, скалами, воздухом. И хотя в Белом море так ни разу и не искупался, к Черному у него особая привязанность — по его словам, оно теплое и ласковое.

Но закаты, с его слов, всё равно намного красивее в Архангельской области, особенно на Яграх.

— Здесь солнце тонет в жаре, в дымке, а на Севере облака каждый раз другие. В этом их прелесть, — считает Олег.

Олег регулярно приезжает в Ломоносово, чтобы навестить отца. Летом любит возвращаться к реке, где раньше рыбачил и вылавливал в воде бревна для заготовки дров. В родном селе, которому Олег благодарен за то, кем стал, мастер часто представляет, как раньше его земляки занимались сельским хозяйством и трудились на производстве:

— По моим воспоминаниям, фабрика — это такое мощное предприятие, очень много людей, всё гудит, работает, и настолько это была прям мощь какая-то!.. А сейчас разочарование: всё это исчезло. Мне, конечно, очень жалко и больно на это смотреть.