Как матросы взяли в заложники больше 50 школьников: вспоминаем о теракте в 98-м году на Новой Земле

25 лет назад, в сентябре 1998 года, на Новой Земле произошло страшное событие. Матросы-срочники взяли в заложники 69 человек. Шел обычный урок, дверь распахнулась: вбежал человек с автоматом. Террористы поставили свои условия, любой шаг в сторону был для них причиной стрелять по школьникам и взрослым. Рассказываем, почему озверели матросы, чего требовали, какими были риски и как удалось спасти толпу детей, — один из военных вел переговоры, когда оружие было направлено на его собственную дочь.

Всё началось в поселке Белушья Губа. Это главный постоянно населенный пункт Новой Земли. В 2002 году в поселке жило порядка 2600 человек. Помните видео, как белый медведь вошел в подъезд дома? Это Белушья Губа.

На гауптвахте оказались пятеро 19-летних срочников с Северного Кавказа: Раидин Бугаев, Шамиль Шамхалов, Гусейн Шарипов, Темерлан Мальсагов и Абдуллаев. Репутация у всех была плохая: Темерлан Мальсагов отличался особой жестокостью, а Бугаева уже судили за бандитизм (по другим данным, за кражу). Судимость была и у Шарипова, — как писал «КоммерсантЪ», за грабеж. На гауптвахте находился ненец Дмитрий Хозяинов, которого наказали за самоволку.

— Призванный из Архангельской области на полигон, он как местный житель из неблагополучной семьи был оставлен в городе Северодвинске в воинской части обслуживания полигона. Это отличная часть, о службе в которой можно только мечтать. Все родители, навещавшие своих сыновей, просто умилялись теми бытовыми условиями, в которых оказались их близкие. Однако Хозяинову армия была не по душе, и он неоднократно пытался самовольно оставить часть, планируя жить в землянке до лучших времен в обширных беломорских лесах. Промучившись с ним несколько месяцев, командир части взмолился о переводе этого хронического бегуна на Новую Землю. Что и было выполнено, — писал в своих воспоминаниях контр-адмирал Виктор Шевченко, бывший в 1998 году начальником полигона.

Как писала «Парламентская газета», кавказцы занялись криминальным бизнесом. Угрозами избиения и написания рапорта о внеуставных отношениях они отнимали у дембелей выходное пособие — порядка 500 рублей.

— Существовала группа моряков с Кавказа, которая сбилась в землячество. Они начали по большому счету терроризировать своих сослуживцев. Отбирать деньги, посылки. Установили законы, которые царят, наверное, в тюрьме или какой-то колонии, — вспоминал в интервью «Пятому каналу» подполковник ФСБ РФ Дмитрий Коняхин, которого в 1998 году командировали на Новую Землю.

— Делалось это очень просто: три-четыре молодых матроса подходили к старослужащему и диктовали условие: или ты платишь нам деньги, или мы сейчас одному из нас ставим синяк и идем к командиру с заявлением, что ты выбивал из нас определенную сумму, а мы все этому свидетели. Так что выбирай: или тюрьма, или платишь и уезжаешь домой. Таким образом удалось обработать около десяти человек. Старослужащим же было стыдно признаться об этом друг другу. Когда о произошедшем стало известно командованию, мы подробно разобрали данный случай с руководящим составом частей и подразделений полигона, а виновников я приказал арестовать в дисциплинарном порядке и начать дознание для возбуждения уголовного дела установленным порядком, — писал в своих воспоминаниях контр-адмирал Виктор Шевченко, бывший в 1998 году начальником полигона.

В какой-то момент на них поступило 15 заявлений от солдат и впереди замаячила перспектива сесть за вымогательство. По воспоминаниям Шевченко, всех развели по одиночным камерам.

— Накануне, в пятницу вечером, недавно назначенный в гарнизон военный прокурор проверял содержание на гауптвахте арестованных. Не имея достаточного служебного и житейского опыта, этот офицер поверил россказням фактически преступников и приказал начальнику гауптвахты перевести их всех в общую камеру. Подкрепив всё это убийственным тезисом: «Что тебе лишние рабочие руки мешают, что ли?» — писал Виктор Шевченко.

Еще один очевидец тех событий вспоминает про роль прокурора в тех событиях:

— А в общем-то всё началось с прокурора, который в пятницу вечером объявил пятерым дагестанцам (дагестанцев было пятеро, и с ними сидел случайно ненец), что светит им по 8 лет за рэкет и неуставные отношения, а со статуса дисциплинарников в статус подследственных не перевел. Вот их утречком вместо усиления охраны повели работать, — рассказал на посвященном Новой Земле форуме belushka.ru пользователь Тимур Нечитайло, представившийся очевидцем тех событий.

— Перспективы были очень плачевные. Они должны были предстать перед военным судом, и год-два дисбата, а, может быть, и больше было гарантировано, — рассказал Дмитрий Коняхин.

4 сентября шайка придумала план побега, а 5 сентября приступила к его осуществлению. В 8 утра их вывели на хозработы: они должны были натянуть колючую проволоку неподалеку от здания гауптвахты.

Сопровождал нарушителей один человек — матрос Евгений Никитин. Бугаев дважды ударил его ломом по голове. Мальсагов отобрал автомат и остервенело стал бить тело штык-ножом (так рассказал «Пятому телеканалу» начальник гауптвахты Петр Жигулин. По версии «Парламентской газеты», удары ножом наносил Бугаев). Впоследствии криминалисты насчитают 26 ножевых ран. У матроса Абдуллаева не выдержали нервы: он сбежал от банды, чтобы сообщить о трагедии командирам.

Оставшиеся пять беглецов направились в госпиталь. Они замаскировались: Мальсагов сделал вид, что конвоирует своих товарищей.

— В районе 09:30 на выходе из госпиталя навстречу мне зашли четыре военнослужащих. За ними шел автоматчик. С автоматчиком я столкнулся, открывая дверь. Он открыл ее мне навстречу. С криком: «Подполковник, выходи, садись в свою санитарную машину!» Он меня провел в КУНГ (кузов универсальный нулевого габарита. — Прим. ред.) санитарного транспорта, — рассказал подполковник Руслан Данилюк.

— Прибегает боец наш с команды госпиталя. И говорит: «Там командир, собирайтесь ехать». Я выхожу — никого нет. В кабине тоже никого нет. Подхожу, заглядываю в КУНГ. Сидит там подполковник Данилюк. На него направлен автомат матросом. Этот матрос мне говорит: «Заводи машину, а то застрелю сейчас подполковника», — рассказал мичман Сергей Клементьев.

У Клементьева забрали ключи от автомобиля и посадили в КУНГ вместе с Данилюком. Группировка направилась в соседний поселок Рогачево.

— В тот день была суббота, банный день у нас. Баня в Рогачах, как вы знаете, на выезде из гарнизона в сторону Белушки. И вот стою, курю и вдруг вижу, что едет ЗИЛ, за рулем сидит Фикса (Бугаев) и нам рукой машет типа привет. Все, кто видел, удивились, что это он за рулем делает, вроде бы не должен он за рулем быть, — вспоминает на форуме про Новую Землю очевидец тех событий.

ЗИЛ поехал к школе в соседнем поселке Рогачево. По воспоминаниям начальника полигона, подполковник Данилюк сумел сбежать, когда террористы выгружались у здания.

— Был третий урок, примерно без пятнадцати десять. Вдруг открывается дверь, мы даже не поняли, в чем дело, и прямо вот он — с автоматом. Сразу с направленным автоматом: «Встать!» Я думаю: «Что такое, что случилось?» Я даже не поняла, в чем дело. Сначала как игра, смешно, вроде, — рассказала учительница школы на видео из архива ФСБ России. — Буквально через пару секунд открывается дверь, начинают еще детей сюда сверху [заводить]. Только мы сели, даже не знаем, что делать, открывается дверь, заходит директор.

В заложниках уже были ученики 1-го и 2-го класса вместе с учителями, здесь сидел в углу с автоматом в руках матрос Мальсагов, который объяснил, что это захват.

— Он так и сказал: «Это захват, мне уже терять нечего, у нас есть труп, мы будем стрелять, у нас есть свои требования, и скоро вы их все услышите», — рассказала «Пятому каналу» директор школы Нина Фёдорова.

Неподалеку от школы стоял начальник гарнизонного клуба капитан Павел Исаков.

— Я стоял рядом со школой, буквально в 100 метрах. Одна из родительниц, выбежала, плачет, что в школе солдаты с автоматами. Когда выходили солдаты, мы видели, что один автомат у них был. Я пошел в школу, чтобы успокоиться. Когда вторая дверь оказалась закрыта на засовы изнутри, я понял, что там что-то случилось. Ну и какое-то сразу желание, потому что здесь находилась дочь. Я постучал, и меня запустили в школу. Завели в класс, здесь находились дети, учителя. Мальсагов, один из террористов, сидел в дальнем углу. Направил автомат на детей. Автомат был снят с предохранителя, палец лежал на спусковом крючке. Самое страшное для меня в эту минуту, что ствол автомата был направлен точно на мою дочку, которая сидела в первом ряду, — рассказал в 1998 году Павел Исаков.

Капитану выставили условие: в течение 20 минут (по другим сведениям — 15 минут) он должен принести 4 автомата и боеприпасы. В противном случае угрожали начать расстреливать заложников по одному, начав с дочери Исакова.

— Выстрелил в окно, что автомат заряжен, который у них был. Ну и время пошло. 20 минут. Порядка 250 метров до базы, я туда. Там уже собрались офицеры, сказал, что, как. Вернулся. Пока там решали, давать — не давать оружие, время, я пришел, мне говорят: «У тебя осталось 3 или 4 минуты», — рассказал в 2008 году капитан Исаков «Пятому телеканалу». — Вышел: офицеры стоят с оружием, с автоматами. Говорю: «Ребята, наши дети там, шутить не будут, вы слышали, видите отверстие в окне». Мне дали четыре автомата офицеры под свою ответственность, зная, что там находятся их дети. Тогда было основное, чтобы никто не погиб.

По воспоминаниям Исакова, Бугаев выстрелил в памятник рядом со школой, проверяя, дали ли ему боевое оружие. После этого террористы потребовали встречи с контр-адмиралом Виктором Шевченко. Тот оставил за главного полковника, которому сказал, якобы матрос Никитин, которого ударили ломом по голове, жив, и ему делают операцию, поэтому террористы могут сдаться, на их совести нет смертей. Также Шевченко приказал отправить с аэродрома Ил-76.

— Я шел к школе. Конечно, гнетет это чувство страха. Сказать, что абсолютно бесстрашно, этого не было. Но потом, когда я увидел детей, их лица, их глаза. Знаете, уже в дальнейшем как-то… Чувство страха есть, как у любого живого организма, существа, человека, присуще. Речь шла совершенно о другом. На первом месте не страх за себя, а страх за детей и те последствия, которые могут сказаться на дальнейшей жизни этих маленьких человечков, — вспоминал Виктор Шевченко.

На входе Шевченко досмотрел Бугаев.

— Главное, что я увидел, когда вошел в коридор первого этажа, это прижавшиеся к стене школьники и учителя с перепуганными лицами. Командовал и распоряжался всем Мальсагов. Остальные выполняли его команды. Оружие у всех было для изготовки стрельбы стоя, со снятым предохранителем. Чувствовалась общая нервозность. Особенно у вкусивших запах крови преступников. Стараясь хоть как-то сбить напряжение, я попытался завязать разговор с Мальсаговым о том, что же они хотят. Говорил как можно медленнее, доверительными интонациями, просил не ругаться в присутствии детей и женщин, но крики и матерная брань от этого не уменьшились. Зная, что главное — выиграть время, я всячески затягивал выяснение дальнейших действий. Ждал только одного — когда улетит самолет, — вспоминал Шевченко.

Террористы решили улететь в Москву и оттуда на Кавказ, прикрываясь заложниками как живым щитом. Шевченко убедил отпустить младшеклассников — всё равно все не влезут в грузовой ЗИЛ-131.

— Пока они были заняты тем, что подгоняли машину к самому крыльцу школы, я попытался отправить детей по домам. Но как послушные и воспитанные, да к тому же попавшие в стрессовую ситуацию школьники, они засомневались, можно ли всем бежать или, как было слышно из переговоров, только с первого по четвертый класс. Кончилось это тем, что опомнившиеся преступники криками и выстрелами в воздух вернули с полдороги детей обратно в школу и уже затем самых маленьких отпустили, — вспоминал Шевченко.

Террористы согласились подождать несколько часов до следующего самолета. К взлетной площадке провели телефонную связь. Дежурный врач доложил Бугаеву, якобы Никитину проводят операцию и он жив. Террористы отказались пускать медиков к заложникам, но Шарипов несколько раз съездил за медикаментами, водой и теплыми вещами.

Через 30–40 минут террористы поссорились. Шамиль Шамхалов решил сдаться.

— Мы сидели в машине, я старался на глаза не попадаться, чтобы они мне ничего не сказали делать. Потом подошел к Мальсагову, говорю: «Отпусти меня, у тебя заложники, отпусти меня, я не нужен. Он сказал: «Не, не отпущу». Потом подошел я к Бугаеву, говорю: «Поговори с Мальсаговым, пускай отпустит меня, я не собирался с вами оставаться, даже самолет будет, я не улечу». Он вышел, поговорил. Потом Мальсагов посмотрел в мою сторону, я вышел, он у меня автомат и рожок забрал. Потом я стал Мальсагову говорить, чтобы людей отпустил тоже. Он сказал, что нет, не отпустит. Потом я начал Бугаева уговаривать, но он увидел, что я Бугаеву говорю что-то, начал кричать на меня: «Я до пяти считаю, если не уйдешь, я застрелю», — рассказал Шамхалов.

По воспоминаниям Шевченко, особого облегчения заложники не испытали: стрельба и угрозы шли от Мальсагова и Бугаева, которые продолжили вести себя так же.

Террористам предоставили прямую связь с председателем госсовета Дагестана Магомедали Магомедовым, с президентом Ингушетии Русланом Аушевым. Переговоры с ними результатов не дали. С родителями преступники отказались разговаривать.

— Тем временем со стороны командования полигона были предприняты попытки организовать переговоры с земляками террористов, с приятелями и сослуживцами. Однако все они наталкивались на категорический отказ и, мало того, попытки пройти на аэродром кого бы то ни было пресекались стрельбой в сторону любого из приближавшихся. Я стал по очереди беседовать с каждым из террористов, чтобы попытаться выяснить причины, толкнувшие их на подобное злодеяние, и хоть как-то сагитировать их занять более лояльную по отношению к заложникам позицию. И тут совершенно неожиданно Шарипов, постоянно ездивший на автомобиле то за одним, то за другим, признался мне, что он давно бы ушел, как Шамхалов, но не хочет оставлять меня одного с этими, как он выразился, «зверями» Мальсаговым и Бугаевым, так как они могут начать стрельбу в любой момент. «Если они хоть кого-то убьют, то я стану стрелять по ним. Только прикажите мне, товарищ командир», — вспоминал Шевченко.

Он говорил, что не поверил тогда в это желание матроса как-то помочь:

— Во-первых, потому что чувствовалось, что он был не искренним, а во-вторых, как имевший уже уголовный опыт, он на всякий случай готовил запасной вариант. Наши разговоры с Шариповым, его постоянные поездки на автомобиле и, главное, напряженность после ухода Шамхалова привела к тому, что Мальсагов, взвинчивая самого себя, начал вдруг орать на своих подельников, а затем расстрелял из автомата колеса автомобиля.

Шевченко звонил по телефону мифическим начальникам, ругался и создавал иллюзию активности. Преступники стали терять терпение и пригрозили одному из заложников расстрелом. По воспоминаниям Шевченко, он убедил их, что они никого еще не убили, поэтому не стоит брать на себя грех. Террористы потребовали пистолеты и 2 канистры с бензином. Емкости поставили в центр группы заложников. Дмитрия Хозяинова оставили сторожить транспорт с приказом стрелять по канистрам, если что-то пойдет не так.

В ожидании самолета подогнали автобус, предоставили обед. Удалось договориться, чтобы двух детей отпустили домой, а к заложникам пустили врача. Захваченным людям приказали сесть в автобус, а на ступеньках поставили канистры с бензином.

Наконец прилетел самолет. На борту был человек, представившийся помощником депутата Госдумы от Дагестана Хочилаева. Заложникам приказали зайти внутрь, в середину снова поставили канистры с бензином. Террористы стали решать вопрос о маршруте полета и топливе.

— От Шарипова я узнал, что прилетевший помощник депутата — хороший человек, разговаривает с ними на родном языке и вообще убеждает освободить заложников и начать серьезные переговоры, — вспоминал Шевченко. — Не зная фактического плана нашего освобождения и ожидая каждую минуту начала активных действий, я попросил Шарипова передвинуться в хвост самолета, поближе к Хозяинову, и перекрыть тому сектор стрельбы по канистрам в случае начала штурма самолета. Но Шарипов отказался это делать, хотя Хозяинов был наиболее слабым звеном в этой преступной группе. Я понял, что все разговоры Шарипова о готовности помочь — всего лишь игра.

Переговоры продолжались. Спустя еще час генерала Шевченко снова позвали в гермокабину.

— Там сидели двое прибывших гражданских лиц и Мальсагов с Бугаевым. Чувствовалось, что какое-то взаимопонимание удалось наладить. Обсуждался вопрос о том, что как несправедливо обошлись с этой группой матросов. О том, как можно доверять молодые ранимые души таким черствым и тупым командирам-воспитателям, как в авиационном гарнизоне Рогачево. Я, сразу же сориентировавшись, начал корить себя и клясться в том, что «раздеру в клочья» виновников всего этого происшествия. Все это обязательно будет, но, прежде всего, я попросил, давайте отпустим детей, ведь они уже 7 часов находятся под дулами автоматов. Меня поддержал и помощник депутата. К удивлению, террористы, посовещавшись, согласились.

Под предлогом помощи детям, — их надо было спустить по крутой лестнице на землю, — на минуту Шевченко вышел из гермокабины. Этого было достаточно, чтобы передать информацию на КДП об обстановке в самолете и планах на дальнейшие действия.

— Переговоры тем временем продолжались и, когда я опять к ним присоединился, Бугаев уже называл помощника депутата «дядей Володей», а тот, через фразу переходя на дагестанский, рассказывал им о своей жизни на Родине, о своей семье, о сыне и т.д. — вспоминал Шевченко.

Бугаева отправили на телефонные переговоры с начальником Генштаба. Тем временем террористы согласились отпустить заложников. Вскоре вернулся Бугаев, заявив, что ему дали обещание перевести на службу под Москвой, а виновников плохого обращения с ними наказать. Мальсагов потребовал письменного подтверждения, — и телеграмма за подписью генерала армии Квашнина была получена. Шевченко в воспоминаниях говорил, что не знает, кто сыграл роль начальника Генштаба.

— Где находился радиоцентр, с первого этажа на второй была отправлена телеграмма, что им разрешается перевод в одну из частей Подмосковья. С этой телеграммой я пришел к ним, показал, что вот разрешение, есть такая телеграмма, теперь надо съездить в штаб, у вас же там вещи остались, мы не знаем, где хранятся, ваши деньги у старшины остались, надо зайти в штаб расписаться за проездные документы, — вспоминал Павел Исаков.

Шевченко предложил террористам пересесть на машину, чтобы в штабе авиационно-технической базы оформить все документы для перевода на новое место службы. К тому моменту переговорщики убедили террористов разрядить автоматы и даже выщелкнуть патроны из рожков. Но в поездку за документы преступники взяли два пистолета, а Хозяинова с автоматом оставили в самолете с приказом «если что, мочить всех налево и направо».

За террористами подъехал УАЗ. В машину сели Шевченко, 2 переговорщика и 3 террориста. Кто-то из кавказцев попросил заехать в казарму за личными вещами. Бугаев пошел попрощаться с дневальным.

— Вдруг минуты через три Бугаев поднимается к нам с побледневшим лицом, в руке пистолет и, обращаясь ко мне, говорит: «Что же вы нас обманывали, ведь матрос Никитин умер». И пошел к своим подельникам. Те, выслушав его, сразу выбежали в коридор. Я начал оправдываться, что этого не может быть, откуда такая информация. Оказалось, прапорщик, дежурный по части, решив проявить свои лучшие качества — качества «воспитателя», стал журить Бугаева: «Зачем же вы убили конвойного?» В этом эпизоде с самой лучшей стороны проявил себя Дядя Володя. Он, смеясь, — «да кому вы, ребята, поверили», — взял прямо за стволы из рук Мальсагова и Бугаева направленные на нас пистолеты и тем самым сразу же разрядил обстановку. «Всё, самолет не ждет, пошли за документами» — сказал я, и мы направились в штаб АТБ, — вспоминал Шевченко.

Террористы не знали, что на прилетевшем самолете находилась группа захвата из Мурманска. Они заранее десантировались, не останавливая самолет.

— Самолет пошел на посадку. А дальше было то, что я ни в каких фильмах про террор не видел. Самолет еще не коснулся шасси земли, как оттуда посыпались бойцы спецгруппы. Выпрыгивая они откатывались на другую сторону ВПП. Потом машина проехала и подобрала их. Нас после этого отправили назад в казарму, и мы так и пробыли там до конца событий, — вспоминал очевидец на форуме про Новую Землю.

— Самолет пробежал всю ВПП, в конце полосы стал разворачиваться и тут же открылась рампа... Не останавливаясь он начал движение к стоянке и... тут уж кто как успел... последние бойцы валились на бетонку на скорости 53 км/ч (скорость подсказали пилоты после!)... обошлось ушибами... пострадали только несколько сумок со снаряжением... — писал на форуме про Новую Землю пользователь, представившийся участником группы захвата.

— Мы с группой захвата туда выехали раньше, расположились в комнате, в сейфах, в шкафах. Пока они там забирали вещи в соседней казарме, всё было подготовлено. Из штаба все были удалены, только группа захвата находилась. Один член группы захвата сел, одевшись в бушлат дежурного по штабу. Я пошел в соседнюю казарму, туда, где они находились. Сказал, что документы готовы, надо пойти расписаться. Они сказали, сейчас придем.

При задержании тяжело ранили террориста Шарипова. Он скончался 1 апреля 1999 года. От опергруппы досталось даже контр-адмиралу Шевченко.

— Дело в том, что мне довелось принимать непосредственное участие в событиях 5 сентября 1998 года в Рогачево. В ходе «работы» я был включен в группу, которая захватывала этих отморозков в штабе... Как ни странно, именно мне подвернулся контр-адмирал Шевченко! Уж больно много он места в помещении занимал, да еще и на пути нашей подгруппы... После мы с ним общались уже перед отлётом — он не в обиде! — писал на форуме, посвященном Новой Земле, участник тех событий.

Однако оставался еще вооруженный Хозяинов и с ним надо было что-то делать.

— Опять мы втроем на автомобиле направились к самолету. Нам удалось бесшумно подняться в салон. Предварительно оговорив действия и резко распахнув двери гермокабины, мы бросились на Хозяинова. Дядя Володя схватился за автомат, а я накрепко обхватил последнего преступника, не давая ему возможности пошевелиться. Щелкнули наручники. Всё было закончено, — писал Шевченко.

Как писала «Парламентская газета», военная прокуратура предъявила матросам терроризм, захват заложников, убийство при отягчающих обстоятельствах, вымогательство, захват самолета, хищение оружие и боеприпасов, дезертирство. У Мальсагова обнаружили психическое расстройство, его отправили на лечение. Раидин Бугаев получил 18 лет колонии, Дмитрий Хозяинов — 9 лет, Шамиль Шамхалов — 6 лет.