Бронетранспортёр в аэропорту и спектакль в дурдоме: девять историй от архангельских кукольников

Архангельский театр кукол отмечает юбилей — 85 лет. Один из самых опытных актёров-кукольников Ростислав Киселёв обожает собирать театральные байки. И специально для 29.RU он вспомнил несколько интересных историй из жизни труппы. Например, почему в Греции артистов встречали на бронетранспортере, как отыграли спектакль в сумасшедшем доме, что бывает, когда внезапно отключают свет во время спектакля или не успевают вынести декорацию.

«Оборачиваюсь, а там вместо мамы — папа»

Спектакль назывался «Смелый Наргиле». Его поставили по пьесе нашего северного автора Николая Малинина. Я играл Наргиле. Для меня это был первый спектакль, было очень сложно, а роль большая. Забавная история была, когда перепутали куклы. Все в малицах — национальных ненецких костюмах — и Наргиле, и его мама с папой. И был ещё русский богатырь Василий, был шаман-людоед. Такие сказочные персонажи.

В конце спектакля шаман-людоед схватил Наргиле и русского богатыря и привязал их к ледяным столбам — каждого отдельно. И вот их освобождают, в этой сцене появляются отец с матерью. И мама восклицает: «Наргиле!» и бросается к нему. А актриса, которая играла Наргиле, просто перепутала куклы. Она взяла куклу отца и выскочила. А я обычно вижу, как актёры готовятся. А тут не обратил внимания, потому что смотрю на свою куклу. И я на свою реплику «Мама!» поворачиваюсь, а там не мама, а папа. Актёр, который играет отца, понимает, что его куклы нет на месте. Посередине ледяной дворец стоит, по краям столбы. Так актёр быстро заталкивает куклу под ледяной дворец и меняет её. Но для меня как для начинающего актера это был стресс. Нельзя смеяться, у меня по тексту такая патетика: «Мы с Василием, с русским богатырем, сражались и победили». А я это не могу произнести, потому что в горле у меня комок от смеха. Но спектакль мы довели до конца.

Похоронил Офелию раньше времени

Играли мы «Хамлет, датский принц». Я играю короля Клавдия. И два раза произношу похожий текст. И вот обращаюсь к датскому народу:

— Офелия, дочь его, сойдя с ума, покончила с собой, бедняжка.

И вдруг слышу:

— Я ещё здесь.

Офелия, оказывается, ещё не сбросилась с башни. У меня, конечно, был столбняк. Пришлось выкручиваться. Самое ужасное, что текст рифмованный.

В гостях у бюргеров

Ездили на гастроли в Германию. Там мы разыгрывали сценки в русском народном стиле, а потом внутри этого балагана шёл спектакль. Нас поселили по двое в разных семьях. И я с коллегой попал к бюргерам. Это средний класс в Германии. Люди достаточно зажиточные. А кто-то попал к священнику в семью. Причем во время поста. Кто-то попал к вегетарианцам. Кто-то попал к достаточно прижимистым хозяевам. А у нас по-простому было. На обед нам давали по хорошей порции мяса. И все нам завидовали.

Кстати, у этой семейной пары было три дочери. И когда мы уезжали, девочки так плакали. Для них наш отъезд каким-то горем оказался.

«Слава, ты где?»

Спектакль «Три поросёнка», который у нас до сих пор идёт, ему сорок с лишним лет, показывали на выездной площадке в Кодино — это по онежской дороге — в небольшом клубе. Сцена там маленькая, но очень высокая — около метра. И в спектакле у нас актёры появляются на сцене с зонтиками и поют песню. Выходят в диагональ из дальнего угла. И вот мы пошли, а свет гаснет. Стало настолько темно, что не видно ни зги. Мы дошли до середины сцены и остановились. И вдруг я слышу, что актриса, которая впереди меня, шепчет:

— Слава, ты где? Слава, я боюсь.

Свалиться с этой сцены было бы кошмаром. И хорошо, что в этот момент не включили свет. Потому что мы стояли так: зонтики в сторону, держимся друг за друга. Потихонечку уползли в кулисы, всё обошлось.

Помидорчиков захотелось

В Херсонскую область в 1969 году поехали на гастроли. Отправились там на выездной спектакль. И ехали мимо поля с томатами. Остановились, чтобы прямо с куста попробовать налившегося помидорчика. Все взяли по пакетику. Зашли в самую середину поля и там собираем. Ой, и помидоры один краше другого. Набрали по полной. И только мы решили вернуться к автобусу, вдруг за спиной голос:

— Кто такие? Почему на поле?

А это сам председатель колхоза оказался. Мы начали что-то лепетать, что мы с севера, что хотим прямо с куста помидорчик поесть, что понемножку взяли. А у самих уже полные пакеты. Председатель пошел проверять документы у нашего водителя.

— Да, — говорит, — северяне. Ну ладно. Отпустим, северяне-то не будут продавать.

Мы ему поддакиваем: нам бы самим поесть. Отпустил нас.

Где ворота?

В спектакле «Ты с нами, Робин Гуд» почти все актёры работали в живом плане — то есть не за ширмой, а перед зрителем, только отрицательные персонажи были куклами. И в какой-то момент на сцене должна быть перестановка — выносятся ворота. Вот реплику произнесли, а ворот всё нет. В запале начали спрашивать, где они. Актриса, которая должна была их вынести, за кулисами не может найти декорацию. Наконец она находит и кричит:

— Вот они, идут!

На разогреве у коммунистов

Несколько историй с греческих гастролей, ездили туда в декабре 1991 года. Возили постановку «Любовь к трём апельсинам». Декорации к ней — это небольшая конструкция, два с половиной метра шириной. Приехали мы в коммунистический район. Нам для выступления выделили комнату 30–35 квадратных метров. Ни площадки, ни подиума, ни сцены. Поставили конструкцию, попросили, чтобы по бокам повесили шторки. У нас перед спектаклем — выход перед ширмой. А зрителей пришло столько, что они сели вплотную к декорации. И нам уже не выйти. Но мы выкрутились — открыли занавес и оттуда произносили текст. Но это ладно. Не знаю, насколько понравился спектакль, вроде похлопали нам. Но как только он закончился, вспомнилось сразу «Собачье сердце» Булгакова. Сцена, где была спевка коммунистов. Вот примерно то же самое происходило — у местных коммунистов началась спевка. Вероятно, наш спектакль понадобился, чтобы публику собрать.

Спектакль в сумасшедшем доме

В Греции мы играли в сумасшедшем доме. Нас подвезли на двух легковых автомобилях. На одном мужчины ехали, на другом — женщины. Мы вышли, потому что надо было помочь вынести декорации, их привезли в грузовике. Начали их устанавливать. А актрисы наши сидели в машине и боялись оттуда выйти. Потому что пациенты ходили по всей территории, и некоторые женщинами заинтересовались. Девчонкам пришлось закрыть быстренько все окна, хотя было жарко.

Сам спектакль пациентам понравился, мы даже удивились. Но были странные моменты. Нашему звукооператору, поскольку там нет аппаратной, пришлось у самой сцены поставить столик с техникой. Он рассказывает: «Я сижу, а сзади мне в затылок кто-то нервно дышит». Поскольку мы работали в трико, один «сексуальный маньяк», видимо, заинтересовался этим. Он подошел близко к сцене и пытался девочек схватить за ноги.

Встречали на бронетранспортёре

Когда мы прилетели в Грецию, нас не пускали в страну. Стоим в очереди, чтобы таможню пройти. Все 300 человек из самолёта уже рассосались. А там жарко. Мы вылетели из Архангельска, где было 20 градусов мороза, а прилетели в Грецию, где до плюс двух. Мы в зимней одежде, одеты тепло. Стоим одни. Спрашиваем, в чем дело.

Нам сказали ждать в зале отправления. Полчаса сидим, час. Жарко, пить хочется, валюты нет, чтобы взять хоть как-то напиток. Послали меня выяснить, что происходит. Я на ломаном английском говорю таможеннику:

— Мы из России, мы актёры детского театра. Хотим узнать, где наш багаж, почему нас не пропускают.

Он на меня смотрел-смотрел, отправил обратно. Сидим дальше. Уже кто-то пошел из-под крана воду пить. Я минут через 15 иду снова спрашивать. Повторяю, что мы артисты из России, Архангельский театр кукол. Отправили ещё 15 минут ждать. Я вернулся к своим.

И в этот момент в конце зала, там, где таможня, появляется женщина с нашим плакатом. Это была переводчица и организатор наших гастролей от принимающей стороны. Мы к ней потянулись, как к маме родной. У неё спрашиваем, почему нас не пропускают.

— Вы знаете, был анонимный звонок. Сказали, что ожидается приезд террористов.

А у нас декорации были в зеленых брезентовых чехлах, а это милитаристский цвет. Внутри металлические конструкции — трубки, стоечки. Вероятно, их посмотрели и решили, что это оружие. Переводчица вывела нас из аэропорта. Смотрим: неподалёку стоит бронетранспортер. И военная полиция в полной экипировке. Вот так нас встречали.