«Сколько это лежало в мерзлоте!»: в Архангельске создают уникальные украшения из бивня мамонта

Токарный станок, бормашинка, прямо как у зубного врача, и бивни мамонта — такой необычный набор почти каждый день использует косторез из Архангельска Ольга Федухина. Вместе с дочерью — ювелиром Евгенией Рябовой — они работают над коллекцией украшений, сочетая классические барельефы из бивня мамонта с огранкой из золота, серебра и драгоценных камней. О своем пути к творчеству, неженской профессии и о взаимопонимании при работе в тандеме архангелогородки рассказали 29.RU.

Мастерская Ольги Федухиной находится в поселке Кемском. В довольно просторном деревянном доме для работы отведена комната сразу с несколькими окнами — это дает хорошее освещение. На подоконниках и стенах можно заметить картины, фигурки и предметы быта из кости и бивней. Нам Ольга показывает стаканчик с резьбой, больше напоминающей кружево. Это работа её отца — тоже художника-костореза. Её родители когда-то оканчивали Ломоносовскую косторезную школу, где позднее училась и сама наша героиня.

Ольга и Евгения называют себя потомственными художниками и рассказывают, как пришли к своему творческому ремеслу. Ольга Федухина собиралась быть живописцем, даже поступала на это направление в Ярославле, но провалилась на экзаменах. Год собиралась «пересидеть» в косторезном училище на родине Ломоносова, но потом втянулась.

— Я категорически не хотела возвращаться в школу, потому что был Советский Cоюз. Это всё хождение строем мне не нравилось совершенно, но куда-то двигаться надо было. Думаю, ладно, годик посижу и снова буду на живопись пробоваться, но туда попала и поняла, что косторезное — это моё. Мне до этого всё хотелось с цветом работать, а там была пластика — как-то по-другому всё. Так что это не я выбрала дело, а оно меня.

Как говорит Ольга, были, конечно, и сложные времена — те же 90-е, когда зарабатывать приходилось по-разному, например, поклейкой обоев, но своего основного — косторезного — дела она никогда не бросала. Многих это даже удивляло:

— Уже больше 30 лет я в этой профессии. Мне очень нравится высказывание Ширвиндта: «Можно по жизни бегать от пенька к пеньку, но ты никогда не станешь главным пинистом. Стой у своего пенька и делай своё дело». В общем, я пинист.

Евгения же говорит, что до 11-го класса школы категорически отказывалась связывать свое будущее с творчеством — слишком живы были воспоминания, как в 90-е маме с её профессией было тяжело поднимать двоих детей:

— Я в прямом смысле помню, что такое голод. Помню еще, как все ехали в Москву походить по музеям, а мы — за бивнями мамонта. Будучи ребенком, я сама себе пообещала, что никогда не выберу творческую профессию — не хотелось таких последствий. Хотя я с детства рисовала, особенно нравилось изображать колечки. Так я думала до 11-го класса, пока не поняла, что от себя, от своих творческих корней не убегу. Думала поступать просто в местный колледж культуры, но потом неожиданно, уже в августе, появился знакомый моей мамы и сказал, что в Костроме есть колледж, где учат на ювелиров. Если хочешь, сказал, вашу дочь отправят обучаться — три дня на размышления. Так я стала ювелиром.

Как в мастерской появился мамонт?

Косторез Ольга Федухина работает с весьма необычным материалом — с бивнями мамонта. С ними она когда-то решила и научилась работать сама. В косторезном училище давали зуб кашалота, моржовую кость, цевку (кость крупного рогатого скота, например коровы. — Прим. ред.). Всё это подходило для учебы, тренировок, но не для развития.

— Он очень сам по себе благодарный материал, который позволяет делать тонкую работу — он тягучий, со временем становится только красивее.

— Его нельзя использовать, я считаю, на какие-то глупости. Если ты уж делаешь, надо максимально проявить мастерство и сделать то, что останется в вечности. Это огромная ответственность, — любовно рассказывает Ольга.

Кстати, часто «мамонт» достается с трудом — за небольшими кусочками, бывали времена, приходилось едва ли не охотиться. Однажды мастер даже вырезала изделие заказчику бесплатно, точнее, заплатил он тем, что неиспользованную часть материала оставил ей.

Ольга считает, что иногда материал находит её сам, если суждено сделать из него что-то особенное. Например, первые её работы сейчас находятся в коллекции музея изо — это были броши:

— Я первый свой кусочек нашла у нас в антикварном магазине. У меня из него сделана серия брошек, которая оказалась в коллекции. Это был первый мой материал: такой многослойный — внизу светлый цвет, а сверху темный. Так шли воды, которые сделали этот чудесный цвет. Потом материал стал приходить небольшими кусочками, и я с каждым сидела, думала, что позволено будет сделать. В итоге ты сама так заинтересовываешься, что же будет. А оно как-то раз-раз и сделалось — облегчение испытываешь, будто ребенка родил.

«Топливо» для новых работ можно найти на встречах с другими косторезами — это касается как материалов, так и вдохновения для работы с ними. Одна такая выставка, на которой свои изделия представляют мастера из разных стран, проходит в Магадане. Ольга Федухина побывала там уже трижды и о каждой поездке вспоминает с теплотой, говорит, что это возможность узнать другие темпераменты, взгляды на жизнь, а впечатления потом превратить в искусство:

— Там собирается весь свет косторезов. Последние выставки были вообще международные, когда приезжали мастера из Китая, Казахстана, Белоруссии, Украины, Норвегии — и все они единомышленники. С Якутии туда тоже приезжают, я заказываю им материал, коплю его. Так мы общаемся, обмениваемся, добываем мамонта себе для работы.

Материал, признает Ольга, никогда не обходится дешево. Цена зависит от того, каков его сорт, диаметр, есть ли трещины.

Утверждение о том, что создание украшений и ювелирных изделий — процесс, от которого веет изяществом, для мастеров звучит смешно. Они-то знают, что работа требует в чем-то даже мужских качеств.

Как рассказывает Евгения, на её курсе в Костроме было около 80% девушек, но в профессии потом мало кто остался — без опыта работы устроиться сложно. Девушек берут в ювелирные мастерские без особой охоты — это ответственно и тяжело по рабочим условиям.

— Сейчас вот достаточно тепло на улице, а у меня рядом еще горелка в 1000 градусов. Плюс состояние вечного дедлайна не покидает меня. С этими нагрузками люди не выдерживают.

Евгения Рябова отмечает, то, что она оказалась в профессии — везение. Когда она выпускалась, ювелиров вообще было мало, поэтому её взяли в мастерскую практически без опыта работы.

Ольга Федухина тоже делится с нами сложностями в своей работе — они связаны больше с сюрпризами, которые могут подкинуть бивни. Хотя, как сама она считает, любое затруднение — это лишь возможность для развития:

— Мамонт, как любая кость, трещит, но опыт помогает уже эти моменты обходить.

Евгения вспоминает, что когда-то мама могла месяц трудиться над одним изделием, и всё шло насмарку, если образовалась даже небольшая трещина:

— Он столько времени пролежал в мерзлоте, поэтому, когда начинаешь распиливать бивень, трещины правда могут пойти. С этим уже ничего не сделать.

— Кость часто идет с «ювелиркой», ведь изделие как-то нужно зафиксировать на теле, — комментирует Евгения.

Такое желание соединить металл и изделие из бивня мамонта стало толчком для творческого союза матери и дочери. Также они говорят, что коллекция авторских украшений, над которыми оба мастера сейчас работают, дает им возможность попробовать себя в необычном качестве.

Ольга Федухина любит создавать классические изделия, например, камеи. Также из кости мамонта она вырезает иконы, кресты и панагии (образ Богоматери, который носят архиереи на цепочке у своей груди. — Прим. ред.). Духовные изделия, отмечают наши собеседницы, разлетаются к священнослужителями высших санов не только в России, но и из других стран, их увозили в Америку, Канаду, Чехию, Венгрию. Одна из панагий была подарена патриарху Кириллу. Всё это требует работы по канону, а хочется иногда задействовать и фантазию. Подход Евгении к творчеству как раз помогает её маме раскрыться иначе:

— У нас с мамой хорошие отношения, и никаких проблем не существует у людей, которые могут договориться. Я — любительница минимализма и абстракции. Всегда хочется, чтобы была россыпь камней — и всё это напоминало природу. Есть разные концепции в «ювелирке», и мне интересно воспринимать её как творчество, как живопись, которую можно носить на себе. Если идея украшения моя, то я говорю, как мы будем его делать. Когда что-то создает мама, мне там креатива добавлять нельзя, и я прислушиваюсь к ней в её вещах. Чья идея, тот и ведет.

Так появился, например, кулон «Взгляд в вечность», камея в оправе с россыпью гранатов. Как отмечает Евгения, в таких работах они с мамой сочетают металлы и камни, в которых нет вычурности — важно, чтобы всё смотрелось натурально.

— Мы изначально создаем вещи, которые в будущем будут антиквариатом. Такие вещи в цене никогда не падают. Сейчас хочется сделать коллекцию украшений, которые будут и стильными, и очень дорогими. Так, сочетание мамонта с золотом крайне редко встречается — этим никто не занимается, — говорит Евгения Рябова.

Обычно подобные изделия покупают в коллекции собиратели искусства, носить их предпочитают женщины, которые любят искусство и разбираются в нём. Сейчас продвигать свои работы мастера стараются через соцсети, но лучше всего всё же работает сарафанное радио.

Стоимость изделий может варьироваться от 15 до сотен тысяч рублей. Всё зависит, объясняют мастера, от цены на мамонта, от количества использованного драгоценного металла и времени, потраченного на работу.

Если вы еще не видели, этот ролик, обязательно посмотрите, как художницы рассказывают о своем деле.

Ранее мы рассказывали о мастере из Архангельска Руслане Скютте, который создает необычные часы - их ценят далеко за пределами региона, приобрел себе такие даже актер Сергей Безруков. Наталья и Евгений Киприяновы из поселка Савинский - гончары, которые известны в разных уголках страны. Занимаются своим искусством они уже более 20 лет. Северянка Оксана Чаус вяжет головные уборы, варежки и шарфы из шерсти своих собак - алабаев и хаски. Кстати, север славен не только своими мастерами, но и умением вдохновлять тех, кто от него далек - например, жительница Подмосковья Алла Архипова создает украшения с мезенскими конями.