«Надо менять тогда родину»: Юрий Лоза — про выигранный суд с Первым каналом, мобилизацию и несправедливость шоу-бизнеса

Певец Юрий Лоза родился в Свердловске, провел детство в Казахстане, покорил жителей СССР своим «Плотом» и написал еще огромное количество песен. В России его имя сейчас знают те, кто никогда не слышал даже его главного хита, потому что Лоза всегда на слуху и всегда смело высказывает свое мнение абсолютно на любую тему.

Мы обсудили текущую ситуацию в стране, «отмену» исполнителей, суд с Первым каналом и несправедливость в присвоении почетных званий.

— Год назад в интервью E1.RU вы говорили, что осознанно не входите в тусовку российского шоу-бизнеса. Ничего не поменялось?

— У каждой медали две стороны. С одной стороны, независимость дает возможность говорить то, что ты думаешь, поступать как хочется и не оглядываться ни на кого. А с другой стороны, эта клановость тянет вверх. Скажем, блюзмены устраивают свой фестиваль, а меня не зовут, несмотря на то что у меня блюзов может быть больше, чем у каждого из них. Просто я не говорю, что я блюзмен, и не отношу себя к клану.

У меня и рок-песен много, но рокером себя я не называю. Зато могу говорить про рок то, что не сможет сказать ни один человек из тусовки, потому что его тоже перестанут звать. А как я могу быть внутри клана, если считаю и говорю, что «Нашествие» — это ужасный фестиваль? Само название ужасное! Нашествие саранчи, басурманов всяких...

Мероприятия на земле проводить нельзя! Это не концертный зал, там нет нормальных условий. Самое кошмарное, что можно придумать, — это огромные фестивали.

200–300 тысяч человек на поле, откуда просто так не уйти. Там же писают, там же курят, занимаются любовью, пьют... Ужас! И туда же детей берут. Что они оттуда вынесут? И звук там отвратительный.

На открытых площадках в городах концерты проводить можно. На площади, например. Но рядом должны быть биотуалеты, возможность легко уйти и прийти.

— Убедились, что делаете всё правильно, когда внутри этих кланов начался раскол? Сколько критики вылилось на Аллу Пугачеву, например, которую называли Примадонной. Казалось, что она вообще неприкосновенная...

— Когда медийная система делает из кого-то неприкосновенного, это неправильно. Все люди имеют право на проступки, все совершают ошибки. Нет абсолютно непорочных и безгрешных людей.

Отъезды бывают разные. Кто-то уехал в отпуск, кто-то решил сделать творческий перерыв или переждать... Другие уехали и начали оттуда крякать и вякать. Но вы поймите: крякать и вякать ни здесь, ни там не надо. Но там это вроде как безнаказанно, и люди начинают лепить что попало.

Значит, этот народ должен быть принят артистами, потому что для него они и работают. И когда он идет против народа — это действия, которые надо осуждать. Приветствовать это нельзя.

Вы поймите: артисты, которые уехали, кто-то же вернулся, сделав для себя правильные выводы, что какая бы ни была ситуация, ее надо принимать такой, какая она есть. Концерты проходят и будут проходить, музыка всегда будет нужна.

И патриотические песни надо писать. Это наша родина. Надо менять тогда родину, если ты не хочешь жить внутри этой страны.

— А про патриотические концерты что думаете? Насколько это искренне со стороны выступающих на них знаменитостей? Или тут больше гонорары играют роль?

— Правильно делают. Люди должны поддерживать свое правительство. Если тебе оно не нравится, переизбери другое на следующих выборах. А если народ уже проголосовал за это, принимай как есть.

— Вам предлагали участие в подобных мероприятиях? Съездить спеть в воинскую часть или госпиталь, например?

— Переговоры идут постоянно, пока не получилось. Но я написал патриотическую песню, она есть в интернете и собрала много тысяч просмотров.

— Активнее многих эту тему поддерживает Юлия Чичерина. Ей недавно даже звание заслуженного артиста присвоили. Правильно ведь понимаю, что у вас его до сих пор нет? Только грамота от президента в 2020 году.

— Там была какая ситуация. Мне позвонили из Министерства культуры и говорят: «Мы выяснили, что вы у нас никакого звания не имеете, а вы столько лет на сцене, вас все знают». Предложили мне подать документы, там список из 14 наименований. Я всё-всё собрал, подал. Сказали: «С таким пакетом вообще никаких вопросов не будет, но сначала по списку идут Алсу и Инна Маликова. А потом вы».

И вот они получают звания заслуженных, а я всё жду. Проходит год, мне дают грамотку от президента. То есть просто спасибо. Там [в списке на получение грамот] я, библиотекари, дворники в театре... Вот такая компания.

— Не хочу принижать заслуг Юлии Чичериной, но на сцене она всё же меньше по времени, чем вы. Не обидно, что у нее есть звание заслуженного артиста, а у вас нет?

— Я не знаю заслуг Чичериной. Но я и заслуг Инны Маликовой не знаю. Это администратор третьего состава «Самоцветов». Она ни одного звука не издала на сцене. Но ей заслуженного дали, а мне — нет.

— То есть для получения звания нужно самому собирать документы и подавать заявку каждый год?

— Да, самому. Ты сам должен к ним идти и говорить: «Ребята, я вот такой классный! Наградите меня!» Существует комиссия, которая этим [рассмотрением заявлений] занимается. Там два человека от культуры, остальные — от ведомств: силовики, аграрии и так далее...

Тут один мальчик, который поет, я даже фамилию его не знаю, недавно тоже получил. У меня стали спрашивать: «А почему не я?» Да потому что его кто-то толкал, какой-то человек в комиссии. А меня никто не продвигает, никто за меня не просит.

— Будете еще подаваться?

— Стыдно, поймите. Я что, должен выпрашивать себе звание?

Приходить и кланяться в ножки какому-то большому человеку я не буду. Мне один раз даже позвонили в девяностых из какой-то адвокатской конторы. Сказали, что оказывали услуги какому-то большому ведомству, и у них не было денег расплатиться. Зато сказали, что есть возможность присвоить звание заслуженного артиста одному человеку. И вот они мне предложили это звание за 15 тысяч долларов. Я сказал: «Спасибо, ребята, не надо».

— К слову про юристов. Вы ведь недавно выиграли суд с Первым каналом (из-за исполнения песни «Плот» в шоу «Голос». — Прим. ред.).

— Выиграл, а толку-то? Они подали апелляцию, так что сумма [выплат] сократилась. Теперь она меньше, чем судебные расходы. Сначала должны были выплатить миллион, а теперь речь о десятках тысяч рублей. Из-за этих судов они полностью перекрыли мне вещание на Первом и на всех дочерних каналах. Я звоню, спрашиваю, почему я, допустим, ни разу не был в программе «Кто хочет стать миллионером»? Там люди по три-четыре раза приходят, им приглашать некого.

А мне Дима Дибров говорит: «Юра, ты что, с ума сошел? Ты же с нами судишься». Я же не с ними сужусь конкретно, а с музыкальной редакцией. Но канал-то один, всё общее. Вот и получается, что и на политические программы меня никто никогда не пригласит.

— Это опять вопрос клановости?

— Они хамят откровенно. Они не спрашивают автора, можно ли взять его песню. А во всем мире существует защита авторских прав. Со всех каналов у меня всегда спрашивают, когда хотят использовать мою песню, а Первый канал сказал: «Да пошел ты! Будем мы еще разговаривать с каким-то там артистиком. Мы — великий канал, а ты кто такой, чтобы запрещать нам ставить твою песню?»

— Вы сами отследили, что такое произошло, или вам кто-то сообщил?

— Мне позвонил человек. Говорит: «Мне сказали петь вашу песню на Первом канале. Можно?» Я сказал: «Нельзя, я запрещаю, так и передайте на канале. Они это прекрасно знают». Ей всё равно сказали петь. Ей сказали — она спела. А они там сидят на Первом и ржут: «Ой, Лоза там будет еще что-то вякать».

— То есть это всё было из принципа?

— Конечно принцип. Не о деньгах разговор шел, и они проиграли суд. Единственное что — скостили сумму до минимума. Тратить миллионы и миллиарды куда угодно они могут, а заплатить Лозе за то, что нахамили, не хотят. Из принципа, опять же.

— А как они должны были себя повести, чтобы такой ситуации вообще не было?

— Им надо было спросить автора, можно или нельзя. Если автор говорит, что нельзя, значит нельзя. Это даже не вопрос денег, а просто человеческое отношение. А тут хамло. Сплошное хамло зажравшееся и заваленное деньгами. Администраторы эти. А что я с ними сделаю? Чиновник в России — больше, чем чиновник.

— Вас вот на Первый канал не зовут, а многим другим музыкантам в стране просто не дают выступать, отменяя концерты. Что думаете об этом?

— Вы понимаете, в чем дело. Концерты проводят администраторы, и они должны немножко думать головой, чьи концерты проводить, а чьи — нет, потому что могут быть проблемы. Если артист засветился с какими-то высказываниями и говорит что-то против своей страны, какие-то организации могут возмутиться. Ветераны, казаки, полиция... Да кто угодно. И ты сорвешь концерт, подведешь зрителя. Зачем рисковать?

И без того артисты есть разные, они же тоже люди. Есть алкаши, есть скандальные, которые могут сорвать выступление. Сейчас добавились еще высказывания. Просто надо думать заранее.

— А самим музыкантам-то что делать? Выбирать между концертами и свободой слова?

— Думать, что говорить, а что — нет.

— К этим запретам и отменам привело начало спецоперации, а потом и мобилизация. Вы сами как отнеслись к этим новостям, в том числе сентябрьским? Переживали?

— Из моих родных никто под мобилизацию не попадал, но вообще, конечно, да. Что поделать? Такая ситуация.

Ситуация стала более тревожной, требует больше усилий. А куда деваться? Дальше будет видно. Доживем.

— У вас ведь сыну 36...

— Там же были прописаны какие-то нормы. Возраст, военные специальности, опыт... А сам я тоже не подхожу, мне 68, служил очень давно, специальности нет.

— В такой нервной ситуации в стране и мире справляться стало еще сложнее. И физически, и психологически. Вы как держитесь?

— Ну как? Я бросил курить в 41 год, потому что понял, что это мне мешает. Выдерживаю посты. Пытаюсь держать вес. Это тяжело дается, конечно, потому что я сластена по жизни и вообще люблю поесть. Но пытаюсь хоть какие-то упражнения делать, высыпаться. Не сижу за карточным столом с друзьями. Раньше мог себе такое позволить, просидеть до трех-четырех часов ночи, погуливать, а с утра делами заняться, но сейчас такого нет. Надо отлеживаться, восстанавливаться.

— А морально? Психологи?

— Эти психологи абсолютно не нужны. Сходите в храм, с батюшкой пообщайтесь. Исповедуйтесь, причаститесь — вот вам и вся психология. На Руси никогда не было никаких психологов, зато были батюшки, которые эту функцию прекрасно выполняли. Стало у тебя неспокойно на душе — сходи в храм, помолись.

В ноябре Юрий Лоза стал одним из гостей пятой «Народной премии» E1.RU. Церемонию вели Екатерина Варнава и Андрей Малахов. Все новости о том, как это было и какие компании стали лучшими в Екатеринбурге, смотрите в специальном разделе.