Спасти и сохранить: кто сторожит матерные стены и поехавшие купола храмов у Большой Чачи

Мы продолжаем проект «Спасти и сохранить», в котором рассказываем о православной архитектуре Русского Севера прошлых веков. В эпоху духовных скреп уникальные храмы рискуют бесследно пропасть с архангельской земли. В этот раз мы заглянули в деревню Зачачье Холмогорского района, здесь находятся церкви Николая Чудотворца и Дмитрия Солунского. Из брусовых стен тут выбиты бревна, а каменные — осыпаются. Один памятник покрыт нецензурными «татуировками», другой — сайдингом.

«Спас бы туризм, а пока ездим в магазин за 400 рублей»

Сама деревушка Зачачье находится на на левом берегу реки Большая Чача. Сегодня здесь живут около ста человек. Церкви — каменная и деревянная — стоят в центре поселения по соседству, как и два разрушенных храма в деревне Погост, о которых мы уже писали в проекте «Спасти и сохранить».

Кирпичная церковь Дмитрия Солунского в эклектичном стиле появилась тут в 1895 году, и была закрыта после 30-х годов. Сегодня здесь иногда идут богослужения. Храм оброс кустами малины и шиповника, вокруг сложены листы шифера. Вместо него на крыше — металлические пластины, похожие на сайдинг, которым покрыли церквушку жители Ракулы. Обходим церковь — белая отделка осыпается, видно кирпичи. Фасад рушится, упавшие куски сложены в траве. Тут же лежит и деревянная лестница — видимо, ее использовали, когда ремонтировали звонницу. Центральная часть церкви обнесена лесами, — похоже, в ближайшее время ее будут восстанавливать. Все двери закрыты на замки.

— Иногда церковь наша оживает, — комментирует местный житель Анатолий Глебович. — Внутри ведут службы. Я считаю, что надо как можно скорее восстанавливать белокаменный храм. Начинают его ремонтировать — забрасывают. И так много раз уже было. У меня окна выходят прямо на храм, это наша достопримечательность. Рушится церковь — рушится Зачачье. Работать тут негде. Уже сегодня в деревне разбиты дороги, магазинов нет, освещения тоже. За медпомощью отправляемся в Емецк. За продуктами тоже ездим туда на такси. 200 рублей в одну сторону, и столько же — в другую. Смысл тут держать торговлю? Спроса нет. Может, православный туризм нашу деревню и спас бы...

Трудники из монастыря: «Сайдинг не дешевый!»

За храмом следит Анна и ее супруг — они много лет были трудниками в Сийском монастыре, то есть жили и работали там на бескорыстной основе. Потом переехали в Зачачье. Люди они скромные, просят не фотографировать их.

— Какой в монастыре труд господь дал, такой и несем, — говорит Анна. — Присматриваем как можем за храмами, но это не работа. Официально здесь нет смотрителей. Содержать эти церкви сложно, на какие деньги? Прихода нет — кормиться нечем. Тому же батюшке надо есть и пить, что уж говорить про ремонты. В церковь Дмитрия Солунского максимум приходит 20 человек, и служба бывает раз в год.

Недавно храмы передали Отцу Роману из Емецка, но Анна говорит, что реставрацию кирпичной церкви начал еще отец Артемий. Он договорился с местным предпринимателем. Построили сначала колокольню, а потом решили обшить здание.

— Это ведь не памятник государственного значения, как в Ракуле. Так что закон не нарушается. И сайдинг, между прочим, недешевый. Не пластиковый. Хороший. Муж у меня хоть и не строитель, но тоже заделывал дыры, чтобы вода внутрь не текла. Все общими силами. Откуда быть деньгам? Как епархия может дать на ремонт, если она сама собирает их с приходов? — комментирует Анна.

Трудница дает нам ключи, чтобы мы посмотрели на храм изнутри. Мы пробрались через заросли и открыли двери. Внутри много строительного мусора: кирпичи, агитационные рваные плакаты, кучи известковой пыли, ветки, провода.

Когда поднимались на звонницу, заметили, что ступеньки сделаны из могильных плит 1895 года. С колокольни открывается красивый вид. Пол под ногами шаткий.

На выходе лежат свечи для продажи по 40 рублей. Иконы. Брошюры. Тут же стоит и ящик для пожертвований на восстановление Никольского храма — в нем брякает пара монет.

— Сам не гам, и другому не дам — такая есть поговорка, — говорит нам Анна, когда мы возвращаем ей ключи. — Власти храмы не ремонтируют, и людям не разрешают. Народ уже боится доброе дело сделать! Кто знает, как может аукнуться вбитый гвоздь в исторический памятник! Спрашивать надо с тех, кто ничего не делает, чтобы наши храмы сохранить, хотя отвечает за это. Если это памятник, так почему его не пытается восстановить государство? Фундамент, может, и прочный, а как рухнет сверху все, — уже не поправимо будет.

Приходской «скворечник» ремонту не поможет

Деревянный храм-сосед тоже обнесен лесами — это Никольская церковь 1687 года. Уникальное строение — сделано без единого гвоздя.

Попасть внутрь реально, хоть и закрыты двери, в стенах дыры. На церкви вырезано ножом и написано маркером много посланий от современников. Своеобразные «татуировки» с арифметикой женских и мужских имен, матами и даже свастикой сделали на телах памятников архитектуры местные подростки и дикие туристы. Их не напугала табличка с предупреждением, что объекты охраняются государством и за причиненный вред можно понести уголовную, административную и иную ответственность.

Анатолий Глебович смеется — сегодня следит за деревенской детворой, чтобы не напакостила в храме, а в свое время сам совсем еще пацаном забирался на самый верх. Как говорит — «на макушке посидел».

— Это в шестидесятые было, — вспоминает он. — Уже тогда церковь никому была не нужна. Внутри зерно хранили, горох и картошку. Пионерский лагерь был, столовка. Знаю точно, что внутри потолок рухнул. Да и купол как-то раз поехал. Наклоняться стал — приехали специалисты из Питера. Выровняли где-то лет семь назад. Укрепили. Пять лет назад какие-то студенты рубероидом купола прикрыли от дождика. А леса стоят же 15 лет, — и никакого ремонта нет. Был слух, что деревянный храм хотят разобрать и куда-то перевезти, но трогать его опасно. Доживать и догнивать ему — здесь. Это кажется, что стоит еще церквушка. А ведь она ветхая очень.

Жители села говорят, что деревянный храм перенес не один пожар. Креста наверху нет. Двери храма закрыты на замок, но сквозь щели видно, что внутри пусто и грязно. В одной из стен просто выбито в срубе бревно. Внизу лежат деревянные доски, — видимо, ими хотели залатать огромную дыру, но не решились вколачивать гвозди в памятник архитектуры. Наказуемо же. При этом окна заколочены на всех этажах, но на третьем — доски выбиты. Ограждения нет. От любопытных юных альпинистов покосившуюся церковь защищают только крапива и высоченный борщевик.

— Священник как-то сказал нам, если хотите сохранить церкви, собирайте деньги, — вспоминает Анатолий Глебович. — Только мы и сами тут еле выживаем, но когда удавалось, скидывал народ по копеечке в «скворченик» приходский. Суммы набирались смешные. На них и забор не построишь.