Спасти и сохранить: как в эпоху духовных скреп в России умирают старинные храмы

Мы продолжаем проект «Спасти и сохранить», в котором рассказываем о разрушающихся церквях из русской глубинки. В этот раз мы узнали, кто следит за памятниками из деревни Погост Холмогорского района. Здесь сразу две церкви — Покровская и Воскресенская, и обе аварийные. Кто следит за руинами каменного храма и от кого приходится защищать деревянный, нам рассказали караульные из народа.

«Охраняется народом»

В Погост мы добрались на моторной лодке через Северную Двину от берега деревни Ракула. Народ тут добрый, денег за переправу не берет, спрашивает, во сколько закончим, чтобы потом забрать назад нас. Еще с противоположного берега видно, что церкви, которые стоят в Погосте, — аварийные. Пустующие. Погостом деревню назвали потому, что около этих церквей раньше было кладбище. И сегодня там сохранились фактурные надгробия, на которых даже можно разобрать выбитые надписи.

Местные жители не верят, что когда-нибудь эти церкви восстановят — оба здания на кладбище похоронены, и никогда не воскреснут, несмотря на название.

Первая деревянная церковь — храм в честь Воскресения Христова, отстроенный тут в 1766 году. Новенькая табличка на нем, контрастирующая с прогнившим серым деревом, сообщает, что памятник русского деревянного зодчества «охраняется народом».

Мы обошли строение — двери оказались закрыты. Окна заколочены, в некоторых местах выбиты доски. Прохожие сельчане указали на соседний дом — там можно попросить ключ от храма. Оказалось, что как и в деревне Ракула, где расположена часовня, покрытая сайдингом, среди местных жителей есть неравнодушные к судьбам этих церквей.

А вторая — Покровская. Ее построили в 1913 году. Сегодня она напоминает разбитую вражескими взрывами крепость. На данный момент не осталось в строении ничего сообщающего, что это храм.

Кто хранит ключи от от храма

— Мы как-то внезапно стали, как вы говорите, «смотрителями», — говорит нам Надежда. — Нам такой статус никто не давал, просто батюшка вручил ключи от церкви. Мы рядом совсем живем, согласились присматривать. Церковь находится в федеральной собственности, и отремонтировать ее сложно, если государство не выделит средств. Даже если когда-нибудь кто-то решит ее отреставрировать, есть риск, что ветхая постройка просто не доживет... Поэтому поглядываем, чтобы ребятня там не крутилась. Они хоть и не со зла, но могут дел наворотить непоправимых. Не место это для игр и посиделок. Караул нести не приходится — Погост место тихое, заречное. Гости тут бывают редко, а если заглядывают, все знают, — к кому и с каким настроем.

Надежда и ее муж Николай сами из Архангельска, десять лет назад они купили дом в Погосте, чтобы на летнее время жить здесь вдалеке от города. Говорят, зимовать остается здесь пара человек, — все дачники уезжают.

— Я считаю, с домом нам повезло очень, — здесь раньше попы жили, — говорит Надежда. — Правда, каждый год работ ремонтных много. Дому сто лет. Он 1915 года — большой, просторный, восемь комнат. В восьмидесятых деревня пережила наводнение, наш дом по окна был в воде, из-за чего все сгнило внутри. Вода, кстати, и деревянный храм подпортила. Нам теперь приходится дом поднимать. До сих пор находим старинные вещи, монетки прошлого XIX века. И печки у нас особенные — узорные.

Как пьяный погорелец пришел к Богу... ночевать

Надежда дает нам ключи, и мы пробираемся к деревянной церкви. Закрыли ее не позже 1930-го. Теперь она пустует. Вокруг выкошена трава. Внизу валяется упавший отвалившийся с купола крест. Чтобы попасть внутрь, нужно забираться по хлипкой лесенке. Доски под ногами скрипят. В стенах — дыры. На стене — фрагменты старинного иконостаса. Притвор, пристройка перед входом в храм, так отходит от основной части строения, что в щель между ними вполне может попасть и дождь, и снег. Мы осматриваем аварийный храм изнутри и спешим вернуть Надежде ключ.

Муж Надежды Николай говорит, что как-кто раз поселился в деревянной церкви местный пьющий мужичок.

— Свой дом он спалил, — говорит Николай. —Тоже причем уникальный дом, старинный, где раньше священник жил. Ночевать ему стало негде. И пошел он в Храм Воскресения Христова. Мы тогда еще ключи у себя не держали, но пошли разбираться. Свой дом не уберег, и мы побоялись, что беда может повториться уже под крышей с куполами. Когда мы к нему заглянули, он уже там разместился с уцелевшими в пожаре вещами. Пришлось ему оттуда уйти.

Иногда приезжают жители с другого берега, чтобы помочь — косят траву, убирают мусор. Надежда и Николай заколотили в деревянном храме окна, чтобы сырость туда не летела, чтобы деревенски мальчишки не залезали.

Храм разворотили, а кирпичами не нажились

Жители Погоста советуют нам познакомиться с Ниной Ивановной — она в этой деревне родилась, и самая старшая из местных.

— Сколько я тут живу, а мне уже больше семидесяти годков, — церкви были разрушены, — комментирует пенсионерка Нина Ивановна. — Живу тут с 1946 года, с рождения. И даже маленькой такими эти церквушки помню. Помню, каменную церковь ломали на строительные материалы, но она оказалась так крепко сложена, что разрушить — разрушили, а кирпичами так и не смогли нажиться. Раньше в Погосте все было — и магазин, и больница. Сейчас ничего нет. Мы сюда только на лето приезжаем, иногда и внуки сюда заглядывают. Дом у нас старинный, большой, двухэтажный, — тут еще мои родители жили, каждый год стараемся его обновлять.

Летом в деревне Погост хорошо — тепло, красиво. У всех свои огороды. Картошка, свекла, морковь, — урожай в этом году хороший. Воду из скважины можно пить без кипячения. А за продуктами нужно ездить за реку, поэтому у всех тут есть своя моторка, а раньше, вспоминают местные, веслами гребли. Приболеешь — до тебя медпомощь не доберется. Сначала через берег переправься, потом скорую вызывай и жди.

— Если церковь отремонтируют и сюда массово поедут туристы или прихожане, конечно, Погост перестанет быть таким умиротворенным местечком, а ведь именно за это мы деревню и любим, — говорит нам на прощание Надежда. — Но тем не менее смотреть из своего окна, как все больше разваливается год от года наше наследие, мы тоже не можем. Это же история. И тут дело не только в вере.