Ребенок-«чучело»: из-за чего архангельские школьники издеваются над сверстниками

Недавно с подругой никак не могли решить простую, казалось бы, задачку — что делать с чужим ребенком, который избивает, портит вещи и оскорбляет других детей. Так вышло, что миловидная девочка из третьего класса стала для своих сверстников криминальным авторитетом. К ней подтянулись слабые и ведомые. Ей сегодня решать, кто будет жертвой школьного буллинга — детской травли. Что делать, если учителя и родители остаются в стороне, а сама зачинщица просто ехидно улыбается?

Слово «буллинг» сегодня звучит все чаще — это не просто парнишеская драка в школьном коридоре. Или ссора девчонок в столовой. Это затяжная агрессивная травля, сознательное жестокое притеснение, которое может закончиться весьма трагично. В классе появляется зачинщик, вокруг него собирается армия. И наблюдатели, конечно, — те, кто не выступает против, но и не встает на защиту жертвы. Худоба и лишние килограммы, двойки и пятерки, модные или старые вещи, успехи и неудачи, смешная фамилия — все, что угодно, может стать зацепкой для буллинга.

— Зависть, месть, чувство неприязни, борьба за власть — увы, это часть не только взрослой жизни, — комментирует Марина Карельская, педагог-психолог городского центра экспертизы, мониторинга, психолого-педагогического и информационно-методического сопровождения «Леда». — Зачинщики — люди сильные физически или морально. Лидеры по натуре, при этом могут быть из разных социальных систем — из неблагополучной семьи или богатой. Это может быть проблемный подросток или успешный. А может, это ребенок, который подвергается насилию в семье, и сам устанавливает свои правила в коллективе таким же образом.

Рассказываем психологу про нашу третьеклассницу. Она растет в семье предпринимателей. Нужды ни чем не знает. Модно одевается, всегда есть карманные деньги, хорошо учится. Но при этом недавно испортила однокласснице из бедной семьи новые туфли. Ломает друзьям игрушки. Оскорбляет, дерется. Когда требуют извинений — произносит их, а после прячется за мать или учителя и улыбается.

— Странно, что родители и учителя не бьют тревогу, это упущение, — отвечает Марина Евгеньевна. — Насторожиться порой нужно еще до открытого буллинга. А при первых намеках на это — с ребенком не играют, у него пропадают вещи или кто-то их портит. С ним не встают в пару, не берут в команду. В любом классе есть лидеры и отвергаемые. Все мы с детства играем социальные роли. Но учитель просто обязан не допустить конфликта на этой почве. Кто знает, может, в этом случае учитель — сам провокатор? Если он постоянно кого-то выделяет с лучшей и худшей стороны. Или просто равнодушием поощряет плохие поступки.

Родителям сложно доказать, что их дети — опасны. В одной из архангельских школ парень из приличной и богатой семьи воровал телефоны и деньги. Мама не поверила — зачем ему это? Психолог выяснил, что подросток просто не осознает, что ему что-то нельзя. Все ведь можно, и все кругом — твое. Родители были слишком заняты своими делами, чтобы заметить эти черты.

Марина Евгеньевна вспоминает ситуацию, когда жертвой буллинга стал ученик пятого класса. Он воспитывается без отца, что, возможно, тоже повлияло на становление его характера — мальчик не умел постоять за себя. Не было проблем с успеваемостью и сверстниками, он успешно занимался музыкой. Но в класс пришли новые дети, и внезапно музыкант стал объектом агрессии.

— Он очень робкий был, — комментирует ситуацию психолог. — Я спросила у матери, как она посоветовала сыну защищаться. Она ответила — никак, защищать его буду я. Она ходила в школу и домой к родителям, но при этом не решала проблему воспитательного характера. Только все усугубила — ребенок остался слабым. Когда мама уходила, он снова становился мишенью.

— А как нужно было поступить?

— Отдать ребенка в секцию борьбы. Иногда нужно драться! Агрессия должна быть оборонительная. Если тебя бьют, а ты не можешь дать сдачи, — это будет повторяться, — говорит психолог. — Он даже не знал, как словом дать отпор. Помню, как сидели и повторяли вместе: «Не смей меня трогать. Еще раз подойдешь, я сдерживаться не буду». Это правда жизни — родители часто не дают детям элементарные понятия, что такое достоинство, самозащита. Не обязательно драться, можно остро отшутиться. Но когда ребенок обижается на других, замыкается и злится уже на себя, все может плохо кончиться.

Еще одна история из Архангельска — травля школьника из-за национальности. Ученики смеялись над его фамилией, внешним видом — сначала игнорировали, бойкотировали, потом унижали. Все это долго длилось, подросток молчал — ситуация не доходила до учителей и директора. Однако в один день парень все-таки попал в центр «Леда». Только направили его туда из школы не как жертву. На него самого пожаловались родители детей, которых он... стал караулить после школы. Такую выбрал тактику — со всем классом не справиться, а по одиночке проучить — реально.

— В итоге удалось примирить его с классом, но не уверена, что появятся дружеские отношения. Теперь его хотя бы не трогают, потому что детям рассказали об ответственности за это. Буллинг в подростковом периоде — самый опасный, — комментирует Марина Карельская. — Я общалась с девочкой, которую травля привела к мыслям о суициде. Страшно, когда и без того острый конфликт становится публичным. Дети пишут «ВКонтакте» о своем однокласснике гадости, делают смешные и злые картинки, создают закрытые сообщества. Все это очень сложно перенести, особенно в период подросткового кризиса.

Марина Евгеньевна иногда спрашивает наблюдателей буллинга — почему стояли и ничего не делали? Почему снимали на телефон? Они пускают глаза — не осознавали, что делают что-то плохое, а заступиться не решались — боялись той же участи.

— Им не объяснить в назидательном тоне, что такое хорошо, а что такое — плохо, — считает психолог. — Очевидные вещи не применяются на практике. Надо другими способами воздействовать. Показывать кино, например. Все помнят советский фильм «Чучело»? Главная героиня была преданным другом, но все равно оказалась жертвой буллинга. Когда ребенок погружается в эту историю, он сопереживает главному герою. Проецирует на себя его потрясения — то есть идет воспитательный процесс. Даже если школьник еще не сталкивался с такой ситуацией, он уже осознает, насколько это может быть болезненно.

В центре «Леда», кстати, ставят интерактивные спектакли для показа в школах. Создаются критические ситуации, в которые вовлекается зритель, — он может стать жертвой, его могут провоцировать стать частью армии против кого-то или наблюдателем. А потом разбирают разные модели поведения и возможные ответы.

Как и раньше, есть две тенденции в архангельских школах — желание быть, как все и желание выделиться. Одних прессуют за то, что они немодные. Других — за субкультурные эксперименты со внешностью. Вспоминаем еще один фильм — «Класс», в котором парню испортили кроссовки — и это было только началом жесточайшего буллинга. Фильм, скорее, для взрослых, которые так заняты домашними и рабочими делами, что не замечают, что их дети — жертвы или палачи.

— Это крайняя точка — главный герой в итоге пришел в класс с оружием, — говорит Марина Карельская. — А ведь это были обычные мальчики, и второй из них — сильный и уже морально зрелый. В итоге оба становятся жертвами, а потом — палачами. Это произошло потому, что родители и учителя просто не хотели ничего замечать.

Недавно мама пятиклассника из Москвы Наталья Цымбаленок написала целую памятку о борьбе с равнодушием взрослых и злостью детей. Ее опыт может быть интересен семьям из разных регионов — скачать памятку в хорошем разрешении можно здесь. Мать объясняет, как добиться юридической ответственности за детскую травлю. Ее ребенка обижали в классе, потом буллинг перенесся в интернет.

Наталья стала собирать доказательства: скриншоты, оскорбления, ссылки, показания свидетелей, аудио и видеозаписи. При этом важно, чтобы записывающее устройство было куплено в российском магазине, а не где-нибудь в сети — тогда обойдется без разборок со спецслужбами. Писала жалобы директору, в комиссию по делам несовершеннолетних, департамент образования и другие структуры. Также важно подтвердить чеками траты на медикаменты, прописанные ребенку психологом или психиатром. Если консультация была платной, чеки тоже пригодятся, как и за репетитора, которых пришлось нанять из-за пропуска занятий. Если есть побои — зафиксировать. Ну и, конечно же, вещи — оцениваем не только моральный вред, но и заявляем о порче имущества.

— С возмещением морального вреда главное не увлечься, можно выставить и миллион, но суд снизит в сотни и десятки раз, — советует Наталья. — Рассчитывайте, на 100 000–200 000 тысяч рублей. Но это по одному эпизоду, и с одного родителя. Если это действие повторить, да учесть, сколько родители ребенка, с которым вы судитесь, также потратят времени и денег на адвокатов, то ребенок-абьюзер встанет родителям в копеечку.

За ошибки надо платить — и если под этим понимать дефекты воспитания, пусть это будет не первобытная месть, а наказание рублем. Так стоит поступать, если родители и учителя остаются в стороне. Испорченные туфли и визит к психологу оценить еще можно, а вот сколько стоит нормальная самооценка, которая рухнула вниз и, вероятно, изменит судьбу вашего ребенка — сказать сложно.

Бесплатная консультация: МБУ Центр «Леда»;
Архангельск, Набережная Северной Двины, 84;
телефон: 28-64-75, е-mail: centr-leda@mail.ru;
бесплатный анонимный телефон доверия для детей, подростков и их родителей: 8 800 2000-122.