С болью о медицине

Об особенностях отечественного здравоохранения сказано и написано предостаточно. И, как правило, в однозначно минорно-негодующей тональности. Ну а что делать – все меняется и эта жизненно важная отрасль тоже. Правда, что-то перемены не вызывают у простых обывателей особого восторга. Нарекания в адрес людей в белых халатах возрастают с каждым годом, и жалобы на ненадлежащее качество медпомощи идут сплошным потоком, не прекращаясь ни на миг. А что делать – такова современная реальность. И как тут не вспомнишь приснопамятную анекдотическую реплику: «Тяжело в лечении – легко в раю».

Архангелогородке Наталье (назовем ее так) некоторое время тому назад пришлось столкнуться с житейским испытанием – тяжелой болезнью отца. Занедужившего родителя направили в областной онкологический диспансер, где ему диагностировали рак прямой кишки. Пожилой человек провел 42 дня в отделении колопроктологии. За это время он пережил лучевую терапию и операцию. И воспоминания от пребывания под сводами раковой клиники остались у него, мягко говоря, не самые радужные.

«Папа лежал в общей палате еще с несколькими больными. Собственно говоря, на них, товарищей по несчастью, у него и была одна надежда, если вдруг его состояние ухудшалось. Представьте – не встающий с постели пенсионер, только что перенесший операцию, не мог дозваться кого-либо из персонала для получения необходимой помощи. Специальная кнопка вызова медсестры, предназначенная для таких случаев, располагалась в полутораметровой высоте от уровня кровати и почему-то в ногах. Таким образом нажать ее он никак не мог. Хорошо, если кому-то из соседей удавалось докричаться до кого-то из дежурных. А то ведь до абсурда доходило: отец звонит мне по мобильнику и просит, чтобы я узнала номер его отделения и позвонила туда, дабы ему сделали необходимый укол. Ну нормально ли это?» – возмущается Наталья.

По словам женщины, сама палата находилась в плачевном состоянии. Правда хорошо еще, что в палату положили, а не в коридор. Вентиляции не было никакой, проветривания тоже, сантехника в санузле вся проржавела и дышала на ладан. Повсюду давящая серая атмосфера. Особенно поразило любящую дочь то, что в учреждении пациентам не оказывалось никакой психологической поддержки, а также то, что врачи никогда ничего не разъясняли своим подопечным по поводу их недугов. Процедуры и обследования проводились в конвейерном темпе – лишь бы успеть всех «прогнать».

«Все приходилось расспрашивать, выпытывать самим. При выписке надавали кучу адресов, куда папе нужно обратиться для последующего подтверждения инвалидности. Естественно, без объяснения подробностей. Полное буквоедство – сначала нужно сходить в одно место, дабы получить направление в следующее и так далее. Короче, бег инвалида по всем кругам – если не адским, то бюрократическим точно», – таков вывод Натальи по итогам всего вышесказанного.

Сама она в прошлом году стала обитателем больничных палат – с острой болью в животе ее увезли в первую городскую. Впечатлений от увиденного тоже было море. Особенно запало в душу обилие людей бомжеватого вида в коридорах клиники.

«Видимо, их свозят туда со всего Архангельска. Да и сами санитары своим обликом часто смахивают на бомжей. Лечащий врач подходил ко мне только два раза – так что я его, можно сказать, и не видела. После операции я не нарочно выдернула из носа зонд – так меня привязали к кушетке, предварительно наорав. Родственники с ног сбились, разыскивая меня по всей больнице – а когда им это удалось, ко мне их не пустили. Дозвониться по телефону до отделения им не удалось. Мобильники же с собой иметь не дозволялось. Лежала в реанимации – так там даже кнопок не было. Докличешься до медсестры – твое счастье, не сумеешь – уповай на чудо. Помню, в соседней палате бабуля неходячая посреди ночи стала барабанить кружкой по батарее – только так ей удалось обратить на себя внимание дежурной. В итоге ее обругали по полной, но своего она добилась. В таких условиях только на наглость и приходится уповать. Хотя сама я была тише воды и ниже травы – боялась себе навредить. Все-таки моя жизнь была на кону», – такие воспоминания остались у Натальи после всего пережитого.

Муж нашей героини – француз. И все рассказы супруги о подобных мытарствах вызывали у него искреннее недоумение. Конечно, медицина на его родине тоже не лишена изъянов, но все же она смотрится куда более выигрышно. Да что там Франция – даже в бывшей братской и социалистической Чехии картина несоизмеримо лучше, чем у нас. Это опять же со слов Натальи, ездившей туда на лечение. И дело даже не столько в материально-техническом превосходстве, сколько в человеческом отношении. Грубость и наплевательство со стороны персонала – недопустимые вещи в чешских клиниках. Там во главу угла ставится уважение подопечного и всецелая забота о нем. С улыбкой на лице и участливым взглядом.

«У нас же врачи выглядят слишком замотанными. В их глазах застыла какая-то грусть и безысходность», – делится сравнительными выводами Наталья.

А впрочем, чего докторам радоваться, когда достойную зарплату за свой нелегкий и ответственный труд они могут получать в случае, если навалят на себя титаническую нагрузку. И сколько бы минздрав Поморья не трубил о регулярном повышении окладов – большинству из представителей медицинской сферы до процветания еще ой как далеко. Не говоря уже о медсестрах и младшем звене. Да и финансирование самой системы здравоохранения оставляет желать лучшего. Это вам не советская эпоха, когда по уровню укомплектованности оборудованием и кадрами мы были одними из первых в мире.

Одна моя знакомая, подвизавшаяся санитаркой в поликлинике и получающая за это шесть тысяч, не удивляется тому, что поведала Наталья. «Да, при имеющейся зарплате пофигизм – вполне объяснимое явление. А чего вы хотите за такие гроши и неблагодарный труд? Рта до ушей и ласковых мурлыканий? Ну ладно я, пенсионерка, не слишком заморачиваюсь по поводу денег – это не основополагающий мой доход. А представьте – есть ведь и молодые женщины с детьми, которых надо кормить. Вот на эти копейки. И никого не заботит, насколько это реально. Начальство нами ни капли не дорожит. У него один аргумент: не устраивает – убирайся к черту. И что печально – так везде», – охарактеризовала она положение дел на своей работе.