Школьные годы ненастные

«Школьные годы чудесные, с дружбою, с книгою, с песнею», – воспевалось в опусе Дмитрия Кабалевского на стихи Евгения Долматовского. Евгений Аронович – один из моих любимейших поэтов, однако, даже при всем уважении к нему и его творчеству, я позволю себе с ним не согласиться. Ибо для меня лично эпоха получения общего образования под определение «чудесная» ну никак не подходила.

Когда я переступил порог первого класса, прежняя политическая система уже лежала в руинах, а новая только-только начинала зарождаться. Однако изъяны системы педагогической никуда не делись и аукались еще долго. Главный из них заключался в непоколебимом убеждении практически каждого учителя в том, что ты обязан знать его предмет назубок. Причем без всяких скидок на твой склад ума и предрасположенность к данной науке.

Допустим, у меня никогда не складывалась гармоническая комбинация с математикой, а также со всем, что с ней связано. Но в мою башку упорно вдалбливали установку на необходимость любить и учить сию талмудическую абракадабру вплоть до самого выпускного. Мои робкие доводы относительно того, что мне, конченному гуманитарию, никакие формулы-синусы-котангенсы-квадратные корни за границами школьных стен ну никак не понадобятся, наталкивалась на непробиваемый аргумент: «Должен и можешь, пока ты тут учишься».

Странный довод, однако. Зачем ломать мозг и затрачивать силы на заведомо ненужную заучку, если твой разум к ней в корне не предрасположен? Но нет же – ученический долг превыше всего: умри, но выполни. Или получай двойки. Вот я и их получал – в переломном девятом классе сеятельница «разумного-доброго-вечного» с трудновыговариваемой фамилией дважды вкатывала мне «гуся» за четверть. А далее последовал заваленный экзамен, который поставил под угрозу перспективу моего дальнейшего обучения. Слава небесам, нашлись адекватные педагоги, замолвившие за меня веское слово. Их заступничество позволило мне с грехом пополам стать десятиклассником. Благо по любимым гуманитарным предметам я продвигался весьма успешно. И, как показал опыт последующих лет, в моей дальнейшей судьбе из обширного вороха математических знаний пригодилась разве что таблица умножения. Остальное же оказалось абсолютно ненужным хламом, забивающим поры «серого вещества».

И так не только с математикой – ее я привел в качестве красноречивого примера. Были еще и другие «враждебные» предметы, от которых просто руки опускались. А ненавистные до белого каления домашние работы из опостылевших задачников вызывали настоящий рвотный рефлекс. Все-таки модель школьного образования иных заграничных стран несоизмеримо привлекательнее: достигший сознательного возраста отрок решает, чему именно ему обучаться и в каком направлении двигаться дальше. Ведь всеобщая обязаловка ни к чему хорошему не приводит. Скорее даже вызывает жгучую неприязнь к «храму знаний» и его персоналу.

Оттого-то и неописуемая радость при каждой простуде и просто легком недомогании, когда можно, пусть и ненадолго, устроить себе внеплановые каникулы. В остальное же время – постоянный стресс, нескончаемые «неуды», гневные отповеди и откровенные насмешки. Плюс желание скрыть свои неудачи от глаз домашних, дабы лишний раз не влетело за плохие отметки. Наверное, многие меня поймут в этом плане. Как и в том, что школьные оценки не являются мерилом человеческого потенциала.

С определенной долей ностальгии мне вспоминается лишь начальная школа, где в принципе особо не напрягали, и два последних класса, где я уже сам не напрягался. «Левые» предметы, включая ненавистную математику, к тому времени для меня фактически перестали существовать. На них мы с соседом по парте откровенно валяли дурака, разгадывая кроссворды.

Помимо учебной составляющей школьный возраст всегда несет в себе кучу других проблем. В моем случае они ознаменовались трудностями взросления, постоянной депрессией по причине ощущения собственной никчемности, прессингом со стороны недружелюбных одноклассников. Ибо подростковая среда являет собой настоящий скорпионий инкубатор. Сразу всплывает в памяти кинематографический шедевр Ролана Быкова «Чучело», который официальная советская критика вместе с «негодующей общественностью» требовали стереть в порошок (вместе с режиссером). Думаю, немалому количеству из нас в свое время выпала доля побывать в шкуре главной героини ленты – Лены Бессольцевой. Разница лишь в том, что одни ломались, а другие, стиснув зубы, несли свой крест дальше. Мне хватило сил выдюжить. Поэтому я очень даже солидарен с одним хорошим человеком, заявившим, что «школа – это затяжной дурной сон, и не приведи бог увидеть его еще раз».