Иван Братушев: сошел с ума, собрался на войну и сохранил в себе мальчишку

Мы познакомились с актером Архангельского театра драмы Иваном Братушевым после спектакля «Блогер» по гоголевской повести «Записки сумасшедшего». Титулярный советник Аксентий Иванович Поприщин на расстоянии вытянутой руки – в этом особенность камерной сцены – сходит с ума. На фоне чиновника 18 века появляется синий экран полетевшей «винды». В роковом «блоге» ставится точка, зрители аплодируют, а мы... идем за кулисы.

Там я не сразу узнаю Ивана Братушева, в котором от гоголевского беспокойного персонажа нет уже ничего, кроме костюма. Наряд госслужащего восемнадцатого века сочетается с кедами, – актер уже шагнул в наше измерение.

Первые минуты после спектакля для актера не проходят без сигареты. «Блогер» закуривает, я замечаю, что мыслями он еще на сцене. Спектакль такого типа у Ивана единственный – полтора часа он практически один играет без передышки. Режиссер Игорь Патокин выстроил действие по типу синусоиды, – от спокойных сцен к накаленным, и такой режим помог сохранить актеру энергию от начала до конца.

– Игорь Витальевич технически продумал спектакль так, что я не выдохся в первый час, и не тащился потом по действию, мои силы благодаря его режиссерской работе расходуются экономно, – комментирует Иван Братушев. – В этом и заключается его профессионализм – сделать художественную постановку и динамичной, и реальной для воспроизведения. Мы должны достучаться до зрителя на эмоциональном уровне, и такой метафизический материал, как творчество Гоголя, позволяет это сделать.

Иван Братушев окончил Ярославский театральный институт. В Архангельском театре драмы им. М. В. Ломоносова с 2006 года. Одна из первых ролей на профессиональной сцене – Карп в спектакле «Завтрак у предводителя» была сразу же отмечена прессой и зрителями. В роли Кассио в спектакле Р. Виктюка «Фуршет после премьеры» актер предстал совершенно в ином свете: раскованным, смелым, темпераментным. Исполняя в спектакле «Безумный день, или Женитьба Фигаро» две роли, Керубино и Грепсолейна, он нашел для каждого персонажа совершенно разные краски. Роли у Ивана разноплановые: и Трубадур в «Бременских музыкантах», и Клеонт в пьесе «Мещанин во дворянстве», а еще Свинопас, Ваня из «Грозы» Островского, Василий Теркин и, конечно же, титулярный советник – гоголевский Аксентий Иванович Поприщин, он же – «Блогер». В 2011 году на 10 Всероссийском фестивале «Дни Островского в Костроме» Иван Братушев получил награду в номинации «За освященное именем Островского обещающее начало», роль Петра в спектакле «Лес».Если метафорически говорить, титулярный советник Поприщин постучался, не дождался, пока откроем, ворвался сам и закрылся с нами изнутри – так мы стали заложниками напряженного монолога, все больше напоминающего предсмертный бред.

Иван Братушев потихоньку возвращается к реальности – после сцены он какое-то время находится в некой эйфории.

– На малой сцене чуть страшнее выступать, ответственности больше – сложно переиграть, если что-то пошло не так изнутри. Лицом к лицу со зрителем, и я все вижу по ним, считываю реакцию. Это заводит, подстегивает – ты чувствуешь, как воздействуешь. А бывает, и нет отклика.

– И что тогда?

– Иногда спектакль идет тяжело, и ты собой недоволен – будто мешок с картошкой тащишь к занавесу. Что-то неточно сделал, и пошло-поехало. Может, усталый на сцену вышел, может, напряжения нужного не схватил, причины тому могут быть разные. Зашел спектакль? Отлично. Не зашел? Не надо винить людей в зале. Надо понять, что сделано не так, чтобы потом сделать по-другому. Ну, не умею я спрашивать с других. При этом я бы не сказал, что плетью себя хлещу, нет. Просто зрителя надо понять. Он деньги заплатил. Пришел отдохнуть. Или подумать. Все, что делается на сцене – не ради аплодисментов. Самое важное – это взаимодействие зала и актеров в процессе самого спектакля.

Премьера «Блогера» прошла 2 февраля, а ежедневные репетиции начались еще в прошлом году, летом. Удивительно, как после стольких многократных помешательств Иван Братушев сам не начал вести «Записки сумасшедшего».

– Это исключено, – комментирует Иван Братушев. – Все-таки мы с Аксентием Ивановичем очень разные люди, мне просто интересна его история, его взгляд на жизнь. Это очень сильный человек, решился на поступки путем отказа от реальной жизни.

В школьные годы, насколько помню сама, Поприщин воспринимался примитивно отрицательным, карикатурным и жалким. В студенчестве раскрываешь его заново – чиновник оказывается многоликим. Вот и Иван Братушев считает, что одного прочтения тут быть не может.

– Гоголь, как Вселенная, когда я начал готовиться к роли, передо мной такая бездна разверзлась, что страшно было: вступишь в нее – и полетишь, – комментирует Иван Братушев. – Если от метафизики отойти и брать ближе к жизни, понять Поприщина можно. Он не продвигается по службе, поскольку не умеет подлизываться, давать взятки, не может заговорить с высокого ранга человеком: у него есть какой-то пиетет – субординация. Это простой человек, который влюбился в дочку начальника. Только вот, что у него есть за душой? Все, как и сегодня, – ни кола ни двора? То и жених из тебя незавидный. Поприщин, конечно, может быть смешным, но комизм этот – нечто большее, чем невеселая улыбка. В каждом из нас что-то от него прячется, потому и отзывается он спустя столько лет в каждом поколении. Каждый был на его месте. И в обществе, которое тебя притесняет, и в продвижении по карьере, где каждый сам за себя.

Мне всегда казалось, что среди актеров не бывает интровертов. Иван относит себя именно к такому типу людей. Рассказал, что в театр как раз и пришел, чтобы в себе это побороть – познать себя, вылезть из своей раковины.

– Я ведь был до ужаса стеснительный, – комментирует Братушев. – В школьные годы не мог билет купить в автобусе, в очереди за хлебом стоять без смущения, да и подростком я был диковатым.

– И как решились в театр податься?

– Сначала в школе проявлял себя, учителя будто видели во мне что-то... Ну, и главным переломным моментом была армия – этап зрелости, когда я определился, кем хочу быть, на что способен. Отвечаешь себе на эти вопросы и не так страшно по жизни шагать. По-разному про армию говорят, кто-то боится солдафоном стать, а я наоборот там много получил – смелость, находчивость, там учишься терпению, ответственности. Все это в театре пригодилось.

Бывает, что за одним актером театра или кино цепляется один образ. И после их сложно воспринимать в новой роли, в новом контексте. Когда Иван Братушев только пришел в театр, ему попадались все принцы, да иванушки-дурачки, и ему было сложно, потому что лирические герои – не совсем его. Постепенно он от этого ушел, считает, что нужно находить в себе разные грани. Даже лирического персонажа можно сыграть с комизмом или добавить щепотку уродства. Есть, конечно, режиссерский замысел, от которого нельзя отходить, но иногда актер и режиссер вступают в общий творческий процесс.

– Некогда я мечтал сыграть кого-либо по Достоевскому, мне были близки князь Мышкин и Родион Раскольников. Еще на Шекспира поглядывал. А потом решил, что мечтать о ролях – глупо. Надо уметь работать с тем, что есть. Мне теперь наоборот нравится, когда предлагают роли, на которые я как бы не гожусь. Когда роль совершенно "не твоя" – работать гораздо интереснее.

Если сегодня обратиться к списку ролей Ивана Братушева, увидим там и Трубадура, и принца, и повара-придурка из спектакля «Один день огромной страны» Солженицына, и много кого еще. Я спрашиваю, какая роль самая сложная, но мой собеседник разводит руками – это как?

– Я уже не понимаю, что такое сложность. Репетиция прошла неудачно, если ты ничего нового не попробовал, чем труднее, тем увлекательнее. Когда Игорь Патокин пригласил меня на Поприщина в «Блогер», я подумал – да какое там, мне 34. А он по сюжету 42-летний. Какой дурак был! Надо было сразу соглашаться. Столько для себя в этом образе открыл, раскопал даже, и не только в творчестве Гоголя, а в мире. Поражаешься, каким гениальным может быть человек, который писал в будущее.

– Но ведь есть разница – подготовиться к Пьеро из «Золотого Ключика» или к исповеди по Гоголю?

– Детская аудитория – другая, ей не соврешь, – она не будет визжать и веселиться, если на сцене не будет смешно. Там своя специфика...

Сегодня Иван Братушев – педагог «Театральной студии» для детей с ограниченными возможностями и детей-инвалидов без множественных нарушений здоровья. Детей набирали в студию благотворительная организация «Время Добра» и Архангельский театр драмы: взяли всех, кто пришел. Всего в группе 12 ребят. Под присмотром специалистов и родителей актеры и режиссёры дают уроки театрального мастерства особенным детям, а по итогам работы студии покажут зрителям совместную постановку.

– Это опять же авантюра, на которую я подписался для познания себя самого. У меня есть педагогический опыт – был свой курс в колледже культуры. А сегодня в студии я не учу детей... Мне кажется, студия нужна, чтобы помочь им раскрыться. Стать самим собой и уметь этим пользоваться на сцене. В них очень много заложено. Порой эти уникальные ребята говорят так искренне, когда нужно играть, что в это нереально не поверить. Я делюсь с ними тем, что я умею на их языке. На языке детства.

Однажды на занятии произошла такая история: дети ставили юмористический этюд, по сюжету они раскрашивают плакат ко дню рождения, а потом входит персонаж Ивана Братушева, нелепо спотыкается и роняет на общее художество торт. Ярким плакатом был кусок газеты, вместо торта – шляпа, дети активно подключили фантазию и поверили в происходящее. И даже слишком.

– Представляете, одна маленькая девочка из этой группы по-настоящему на меня обиделась – ну, как можно было быть таким неаккуратным и уронить масляный торт на плакат, который все так долго рисовали вымышленными кисточками! Сначала меня это поразило. А потом я испугался – если такой пустяк она воспринимает за правду, как аккуратно нужно вводить ее в театральный мир, чтобы она понимала, что все понарошку.

Есть такой стереотип, что люди из театра живут в своем измерении, и не особо интересуются новостями, политикой, курсом доллара. Братушев признается, что редко смотрит телевизор. В подробности не вдается, ему достаточно просто знать, что творится в стране.

– В политические дебри стараюсь не лезть, если и ставить спектакль про политику, то о том, что она делает с людьми, а не о том, кто прав, а кто виноват, – считает Иван. – Сложно разбираться в политике, ведь здесь говорят одно, там – другое. Пойди-пойми, где истина. Так что я не знаю, для чего политики врут, зачем ведут дипломатию, какие могут быть мотивы, чтобы развернуть войну. Театр, кстати, часто заставляет задумываться над мировоззренческими вопросами. Когда было решено ставить «Василия Тёркина», кто-то говорил: «Боже, ну какая муть, школьной программы еще не наслушались? Дадут вам гармошку, и будет клоунада...» А режиссер Алексей Ермилышев поставил великолепный спектакль. Серьезный. Один из моих любимых на сегодня. И зацепил меня режиссер одним вопросом: «Вот сейчас случись такое, ты пошел бы на войну»? Никогда себе такой вопрос не задавал. И принял решение – пошел бы.

Хобби приходят и уходят, Братушев писал, рисовал и даже делал кукол, и все же основной энергетический заряд он получает от самой жизни. От людей, природы и искусства.

- Нужно сохранить в себе ребенка с его наивным любопытством и жизнелюбием. Даже в тех людях, которых давно знаешь, можно увидеть то, что раньше не замечал. Все мы состоим из мелочей, и какие-то можно вложить в своего героя, сделать его в постановке более четким, выпуклым, «не твоим» – ведь не хочется играть самого себя. Вдохновение и отдушину я ищу в семье. Порой важные мысли приходят в голову, когда просто смотрю на незнакомцев. Видишь, как ребенок бабушку взял за руку, и рассуждаешь о внутренней материи человека – что вдохновляет нас любить? Делать добрые поступки? Как передается эта энергия? Часто слежу за природой, и это тоже может дать идеи. Смотришь, как растет стебелек или распускается цветок, и видишь в этом жест руки, который можно использовать в постановке. Конечно, эмоциональный заряд я получаю от чтения, еще вернусь к книге Габриэля Гарсиа Маркеса «Сто лет одиночества» – постиг в ней еще не все. Эта книга для меня такой мир открыла, что после нее сложно читать другие тексты. Ну, и постоянно возвращаюсь к Эрику-Эмманюэлю Шмитту, а также Антуану де Сент-Экзюпери, он как раз помогает не потерять в себе своего внутреннего ребенка.

P.S.

Пока писался текст, творческая группа спектакля «Блогер» успешно выступила на V Международном фестивале-лаборатории спектаклей малых форм «CHELоВЕК ТЕАТРА» в Челябинске. Экспертный совет фестиваля назвал спектакль «Блогер» настоящим произведением искусства. Редакция 29.ru присоединяется к поздравлениям.