«Я от смертной казни сюда пришел»: как архангельская ночлежка помогает бездомным

Если в вашем подъезде поселился уличный бродяга, отправлять его надо не куда подальше, а в Центр социальной адаптации для лиц без определенного места жительства и занятий. В Архангельске такой есть — здесь за пару месяцев реально вернуться к нормальной жизни: восстановить документы, найти работу, снять жилье. Почему эта простая схема не всегда работает, как сюда попадают люди и какие истории вдохновят любого, — в нашем репортаже из ночлежки.

Центр находится по адресу Попова 40, он действует с 1999 года, сегодня здесь работает 17 человек. В деревянном здании два этажа занимают комнаты — тут сейчас содержится 27 бездомных, из них 3 — женщины. Всего — 30 мест, и это на всю Архангельскую область, с тем учетом, что порой сюда заглядывают «путешественники» из других регионов. Как правило, мест не хватает в морозные дни — тогда ставят дополнительные кровати. Четких сроков содержания нет, но если трое суток не появляешься — выписывают.

Крышу над головой дают в срочном порядке — когда кто-то нуждается в экстренной помощи, ему некуда идти, появляется угроза его жизни и здоровью.

— Человек оказался на улице без денег, без родственников, без работы — такое может случиться, — говорит нам директор центра Владимир Куликов. — Он приходит к нам, пишет заявление, вместе мы решаем, какой срок ему необходим, чтобы вернуться к нормальной жизни. За пару месяцев можно успеть восстановить документы, устроиться на работу, снять жилье.

Режим — полустационар, то есть в центре можно только ночевать. Ежедневно выдаются талоны на питание на средства областного бюджета. По этим талонам в столовой, с которой у центра заключен договор, раз в сутки лицам БОМЖ дается первое, второе и третье.

Если человек потерял паспорт или другие документы, центр восстановит их, заплатит госпошлину, поможет сделать фото, регистрацию по месту пребывания. Архангельская ночлежка помогает выйти на центр занятости и получить вакансию. Однако не все работодатели хотят рисковать, так прямо и говорят — сегодня вышел на работу, а завтра запил, зачем он нам?

— Люди бывают разные, кто-то действительно готов трудиться, но, увы, сегодня в Архангельске нет каких-то преференций при трудоустройстве лиц БОМЖ, — комментирует Владимир Куликов. — Доверие к ним подорвано, потому что распространена ситуация, когда человек работает до первой зарплаты. Он получает деньги, может снять комнату, купить еду, лекарства, но вместо этого пропивает их с уличными бродягами.

Тогда все рушится. Человека не только выгоняют с работы, он к тому же не может находиться в центре — с алкоголем здесь все строго. Вечером каждый проходит медицинский осмотр, если даже не в стельку пьяный пришел, а просто выпивший — с таким прощаются. Пить запрещено, иначе нет смысла вести такую сложную работу.

— Кто-то выходит от нас, сначала держится, а потом расслабляется, и все повторяется снова, — говорит нам Владимир. — Сюда приходят одни и те же. Печально наблюдать регресс. Человек не только умылся, приоделся и приобулся, у него появилась социальная роль, интерес в глазах, желание жить как все. А потом он пропадает и через какое-то время приходит тем же бродягой, потерявшим всё — опухший, ободранный, слабый. Есть «клиенты», которых мы с 2002 года пытаемся вернуть в общество.

Спасение всегда такое зыбкое — всё может рухнуть в любой момент. Сегодня человек идет на работу и думает, что начал всё с чистого листа. А завтра опять стоит у грязного контейнера с мусором. Слабость это или страх, отчаяние или отсутствие веры в себя — можно только догадываться, поэтому Владимир Куликов придерживается личного правила — не осуждай. Люди и ситуации бывают разные.

Есть граждане, которые считают, что им все должны — дайте мне койко-место, кормите и лечите. Есть такие, кто оступился, хотя до этого преуспевал в делах — у одного мужчины было три квартиры, но в тяжелой семейной ситуации он стал жертвой черных риелторов и потерял все.

— А еще есть романтики, — говорит нам директор. — Какого бродягу мы знаем с детства? Это Гекльберри Финн — парень невоспитанный, немытый, всегда голодный, но с добрым сердцем. Для кого-то быть уличным бродягой — это свобода. Такая жизнь, как ни удивительно, затягивает. Очень важно вырвать человека из уличной среды хотя бы в первые два года. Увы, потом это становится сделать всё сложнее — он уже не в состоянии задуматься о себе, своем будущем и решиться на глобальные перемены.

Недавно сюда попал мужчина из Саратова, несмотря на преклонный возраст, поехал в Архангельск — родственников поискать. Заблудился, растерялся. Он перенес инсульт — не мог ни слова сказать, — центр разбирался в ситуации, хлопот у соцработников тогда было много. В ночлежке он пробыл два месяца.

Еще в центре много вышедших с мест лишения свободы. Пока они отбывают срок, родственники выписывают их из квартир, прерывают связь. Выходят люди из тюрьмы: за душой — ничего, идти — некуда. А самое главное: они уже привыкли жить в режиме, где все за тебя организовано: обед, труд, досуг, лечение. Постепенно они теряют главный социальный навык — строить свое благополучие. Они мечтают о свободе, но в итоге не могут к ней адаптироваться.

— Им сложно находиться в свободном обществе, — это особенно касается тех, кто был в тюрьме от семи лет и больше. Его покормят, оденут, окажут медпомощь. А на свободе — всё сам, и это кажется ему дикостью. Чтобы выжить, он бросается на поиски работы — ему отказывают. Предприятий, где брали бы на работу таких людей в частном порядке — нет. Правительство могло бы как-то поддержать такие компании за их социальную инициативу, но увы. В итоге человек метается месяц, второй. Часто нищета и уличная жизнь толкает его на новое преступление.

— Позитивных историй не так много, — говорит нам социальный работник Оксана Комарова. — Но я знаю, с кем вам точно надо познакомиться. С Колей — он в свое время был осужден и приговорен к смертной казни, но попал под амнистию. Когда освободился, не знал, куда идти — ни родни, ни работы. Где-то в 2008 году к нам пришел. Он на все руки мастер, хорошо себя зарекомендовал и его взяли на работу в центр — уборщиком.

Николай пришел сюда сразу после освобождения из тюрьмы. У него шесть судимостей, первая, как сам говорит, — «по малолетке за драку», а потом понеслось — одна за другой.

— Я сам из Мезени, когда освободился, мне некуда было идти, — говорит Николай. — Мать с отцом умерли, у самого — ни жены, ни детей. Пришел в центр. Первое, что решил для себя — не пить. Поначалу сварщиком в Новодвинске был, потом здесь трудоустроился. Работать меня мотивируют путешествия. С 2013 года я побывал в Египте, Турции, Тунисе, сейчас снова планирую отпуск. Путешествую один, женщины меня побаиваются — был судимый, но я надежды не теряю, что еще построю семью.

В свободное время он сидит за компьютером — играет и переписывается в сети, там у него много друзей, а вот в реальности — не с кем пообщаться.

— Я сам не пью и стараюсь не сближаться с теми, кто выпивает, — объясняет Николай. — Я тут десять лет, и знаю, как люди теряют всё из-за алкоголя. Приезжает, например, в центр бизнесмен. Предлагает работу с жильем. Люди отказываются. Потом пропадают. В итоге видишь их на улице под кустом. Я не знаю, что это. Лень, может? А я себе всегда найду работу, у меня куча специальностей: слесарь, ассенизатор, сварщик, штукатур, плотник, тракторист.

Прогуливаясь по центру, знакомимся с Николаем Семеновичем, ему 64 года. Он признается, что скоро уедет отсюда — дают место в доме престарелых. Он 11 лет отбывал наказание в тюрьме города Котлас, а потом пришел сюда — уже 8 месяцев находится в ночлежке. Николай Семенович загибает пальцы, чтобы посчитать, сколько лет отсидел в общей сумме. Получилось 33.

— Человека я убил, — говорит Николай Семенович. — Работали вместе, он меня всё время норовил подставить. Сначала запчасти предприятия продал, а пришли за ними мужики на моей смене, я их еле выгнал. Потом пытался на меня кражу телефона повесить — тоже разобрались, что не я. Он не только меня так кидал — у стариков картошку таскал, голодали из-за него. И сворует, и переморозит всё, что не взял. Но когда он ко мне в дом пробрался в окно, я уже контроль над собой потерял. Я ему и до этого говорил: «Лёня, я с тобой разберусь». А тут даже сказать ничего не успел. Захожу в квартиру, внутри Лёня и еще какой-то тип по полкам шарят. Второй — сразу в окно. А Лёне я колуном по голове дал. За него и сел. Конечно, раскаялся потом. Просто время потерял из-за этого. Жизнь потерял.

После этой беседы захотелось получить ответ на вопрос, каково это — помогать людям с таким темным прошлым? Легко объяснить порыв собрать деньги на лечение добропорядочных знакомых или детей, легко объяснить, почему кто-то спасает брошенных котов или собак. А как это — верить в тех, кто убивал, воровал, кто порой и сам не хочет лучшей жизни для себя?

— Только Господь Бог может судить, — говорит нам директор центра Владимир Куликов. — По законам государства они свое наказание уже получили. Человек остается человеком, и равнодушным быть нельзя. Мы не ждем от всех чудесного перевоплощения. Просто оказываем помощь, необходимую им в трудную минуту. Конечно, радуемся, когда узнаем, что кто-то возвращается к нормальной жизни. Но не от них самих. К нам не приходят, когда всё хорошо.