«Убрать мусор из башки»: режиссер Адасинский представил в Архангельске спектакль-акцию «Волчье танго»

Среди больших удач предъюбилейного фестиваля уличных театров в Архангельске — приезд актера, режиссера, музыканта Антона Адасинского. Когда-то он начинал в составе знаменитых «Лицедеев» Вячеслава Полунина, но уже 30 лет работает со своим авторским театром DEREVO. Свое пристанище сейчас театр нашел в Дрездене. В Архангельск труппа во главе со своим вдохновителем привезла спектакль-акцию «Волчье танго».

Два вечера — вчера и сегодня — DEREVO играет его на Красной пристани. Спектакль обещали показать при любой погоде, поэтому вчерашняя премьера в городе прошла в холоде и под дождем — зрителям показалось, что это было мучением, но артисты довольны, у них получилось обжить пространство.

Природа в тандеме с индустриальным миром

По словам Антона Адасинского, они всегда заранее смотрят площадку, на которой им предстоит играть — от этого зависит посыл театральной акции и исполнение. Асфальтированная площадка Красной пристани привлекла неким индустриальным началом — играть на лоне природы театру Адасинского не так интересно.

— Когда ты выходишь на площадки, и перед тобой река и небо наверху, то все, что ты придумал для спектакля заранее, улетучивается. Все идеи поменялись, уходит весь мусор под небом. На природе делать трудно вещи негативные, она сама по себе идеальна. При этом мы работали на асфальте — а это уже индустрия рядом с рекой, чайками. Это столкновение, которое нас очень интересует. В Питере мы работали на траве — всё очень гармонично. Здесь все случилось жестче, получилось больше событий внутренних у каждого артиста. Мы от такого очень сильно растем. Мы лично избегаем чисто природных вещей. Я очень люблю мертвые места: разрушенные здания, брошенные города. Сделать их местом новой жизни — интересная задача, — рассказал Антон Адасинский.

«Мы решили сорвать крышу»

Как рассказал руководитель театра DEREVO, для их театра эксперимент — основа развития. Они хотят сломать настроенного определенным образом зрителя, идущего, например, на спектакль под интересным названием «Волчье танго» — и не сделать к этому танцу и волкам ни одной отсылки. Тем самым переломить и свой подход к искусству.

Учились ломать представление они на собственном опыте. В жизни театра было два года, когда в его составе было всего шесть человек. По словам Антона Адасинского, тогда они решили нарушить привычные законы своей жизни.

— Мы все побрились. Носили одинаковую одежду — ватники, кроссовки, красные шапочки из обрезков женских колготок. Говорили без прилагательных. Вещи называли сокращенно. Всё, что движется, было «мопедами», а то, что ели, «чечевицей». Это было упражнение, чтобы пройти к сцене нуля, когда ты не оцениваешь мир. Мы жили только фактами. Ставили себя в ситуацию тюремной жизни. Такой радикальный подход к искусству мало встречается, но он необходим, если хочешь повернуть себя, из башки убрать мусор, чтобы потом твои фантазии были интересными. Так мы в жизни были незаметны, а на сцене просто взрывались, — вспоминает об этом опыте Адасинский.

В том числе и он помог им сформироваться как авторскому театру: они не берут чужих текстов, пьес, а творят своё дело сами.

«Моя форма борьбы — думать о детских спектаклях»

Убрать все лишнее, чтобы мозг современного человека не копил хлама, который до него постоянно доходит от различных СМИ, с экранов телевизоров и случайных собеседников, — это остается главным принципом и театра на сцене, и его создателя в жизни:

— У каждого человека есть свои тайники, сказки, только они завалены мусором. Можно остановить накопление ненужных вещей. Желаю всем тормознуть — не смотреть ящик, собеседников гнать, тех, кто гонят пургу всякую, — про футбол, например. Мы же докатились с этим футболом до фашизма. Дай автоматы болельщикам — они палить начнут. Раньше мы знали имена людей, которые добились успехов в спорте. Сейчас всех интересует страна, флаг. Ушла персонализация, а это неправильно.

Правда, бороться с таким подходом в людях взрослых и сложившихся он не считает возможным, ставку делает на детей — новое поколение. Сейчас театр DEREVO хотел бы заняться спектаклями, которые были бы интересны и нужны детям.

— Растет следующее поколение, которое либо утопит нас в реке — это поколение гопоты, либо мы их изменим, и они будут счастливыми. Я хочу работать для них, они — надежда. Такое время — наркотики, пьянка, ранний секс, интернет — попугивает. Моя форма борьбы — думать о детских спектаклях. Там уже наша ответственность, чтобы в их психику вошло только позитивное, классное, что может изменить их в хорошую сторону. Пусть будут жесткие сцены, драки. На спектакле есть катарсис внутренний, мы используем шокирующие элементы, чтобы сказать какие-то правильные вещи в конце, поэтому для детей важна культура, приобщение к ней, — рассуждает Адасинский.

«Из-за качества фестивали теряют деньги»

Во время открытия 24-го фестиваля уличных театров Адасинский представил свой театр на сцене театра драмы. Он прокомментировал и проблему того, что многие фестивали перестают поддерживаться финансово властными структурами. Причину этого он видит в снизившемся качестве самих фестивалей, но виноваты в этом не только организаторы.

— Мир открыт, интернет есть, самолет 6 копеек — прилетел и посмотрел. И вот приезжает мэр Шлиссельбурга или Перуджи, например, который дал деньги, и смотрит, на что. А организаторы набрали по дешевке разных артистов — туфта же какая-то. Из-за качества фестивалей они и теряют деньги. Получили миллион долларов. Да, могут позвать какой-то крутой коллектив, но на него все деньги уйдут. Лучше наберу 800 клоунов уличных, дети довольны, все хорошо. Но начинаются вопросы к организаторам. Но никто не виноват. Рисует кто-то грифелем людей с голым задницами на сцене. Да, это интересно может быть. Но это личное дело руководителя фестиваля — звать их, а начальнику это не нравится. Тогда либо начальник сменит руководителя фестиваля, либо не даст денег. Здесь палка о двух концах. Деньги есть — они никуда не делись, но качественный уровень фестивалей упал. И театры страдают также. Им нужно срочно делать премьеры 2 раза в год, но не делаются большие премьеры 2 раза. Год нужен, чтобы спектакль родился, выстоял и остался в вечности. А шлепать бесконечные спектакли — начинается повтор самих себя.