«Мы 9 месяцев принимали московские отходы»: экоактивистка — о судьбе столичного мусора в регионах

Наблюдая за тем, как власти Архангельской области пытаются решить не только местную, но и московскую «мусорную» проблему, я пришла к выводу — у происходящего в Ленском районе и в Ярославской области есть общие точки.

Что сейчас происходит в Московской области, где обострена ситуация с мусором? Отходы хотят по-тихому и быстро распихать непонятно куда. Чтобы этот процесс как-то «узаконить», начались переговоры с соседними регионами о том, какие регионы эти отходы могут принять. На это согласилась Ярославская область. Насколько я знаю, наш губернатор Дмитрий Миронов поддерживает связь с губернатором Московской области Андреем Воробьевым, и, соответственно, имеет выход вплоть до президента в нужном случае и на его ближайшее окружение.

Ярославская область в течение девяти месяцев принимала отходы, и, конечно, в этот период наш регион стоял на ушах. Почему-то мусор в итоге везти к нам перестали. Я думаю, потому что рейтинги губернатора катастрофически упали. При этом я бы не сказала, что ситуация с протестами у нас была настолько напряженной, как в Архангельской области. А если быть честной, то по уровню гражданской активности это просто несопоставимые вещи. Тем не менее все так — мусор вдруг поставлять перестали.

Когда все это происходило, мы тоже, как и вы, пытались найти инициаторов этого проекта, и за этот период мне в руки попадали разные документы. Мы наблюдали за тем, какие решения предлагает Подмосковье. Там сейчас строится несколько полигонов, и все эти точки — конфликтные. Люди, не готовые соседствовать с мусором, пытаются бороться законными способами, а порой и незаконными. Перекрывают дороги, и даже доходило до стрельбы. Строить там что-то не только дорого, но в первую очередь рисково — слишком эмоционально жители отстаивают свою землю. Конечно, какие-то объекты там продавили.

Все логично, Подмосковье — самый населенный регион. Проблему мусора там решить куда сложнее, чем в других регионах.

То же самое можно сказать и о проекте «Шиес», которого до сих пор официально нет на бумаге, но все мы видим настрой местных властей в желании реализовать эту задачу и скорость строительства на станции Шиес. Такие проекты должны готовиться как минимум лет пять, но что на деле? Чиновники толком не могут объяснить технологию, которую отстаивают перед народом, а информирование идет на поздних этапах, когда уже достаточно слухов и объяснимых опасений.

Когда все начиналось, у нас тоже воспринималась как слухи информация о том, что рассматривается вопрос о перевозке мусора через «РЖД». И мы тогда не верили — разве это возможно? Из Москвы сюда, и по железной дороге? Прошло четыре месяца, и это оказалось правдой. Этот вопрос решается быстро, и мне кажется, что он согласован на самых высших уровнях, в том числе в администрации президента. Это вопрос государственной важности, поэтому здесь законы работают по-своему.

Как мы только ни обращались к губернатору — это были и аргументированные вызовы, и эмоциональные.

Мы пытались выяснить, кому это выгодно. Понятно, что больше всего это интересно подмосковной мафии, которая на протяжении последних двадцати лет научились только одной форме обращения с отходами — складировать. Это самое простое, что можно сделать: перевез, захоронил. И мы смотрели, кто первым заговорил про экотехнопарки. И это, как ни странно, Общественная палата Российской Федерации. Мне в руки попал доклад от сентября 2018 года, в котором говорилось о волне протестов в Подмосковье. Я даже подумала первые пару секунд: ничего себе, услышали людей? Эта тема максимально замалчивается, и неужели есть государственные структуры, которые поднимают этот вопрос? Они писали с соучастием, подробно, вплоть до уточнения количества участников протеста, а вывод сделали таким, что необходимы экотехнопарки.

Серьезно?

Экотехнопарк — это большая территория, на которую привозят мусор, идет переработка и частично захоронение. Большая структура, при этом не рыночная, ей полностью владеет какая-то организация, которая сдает в аренду территории под мелкие предприятия, которые занимаются обращением с отходами. Так я поняла её суть из документации Общественной палаты. А кто в Общественной палате? Альбина Дударева, которая приезжала к нам, — единомышленница Игоря Чайки, сына генерального прокурора Российской Федерации.

Насчет доходов. Кажется, что по железной дороге возить отходы — дорого, зачем выбирать такой нерациональный способ? И так за него биться? Во-первых, тут принципиально важно подальше от Подмосковья это сделать. Второй момент — цены резко возросли в Москве и Подмосковье на утилизацию. И третье — нет общественного контроля, нет механизма, позволяющего контролировать, что везут. То есть кроме ТКО из Москвы могут идти отходы от реновации, и там будут катастрофически огромные объемы, также могут идти промышленные отходы разной степени опасности.

Фирмы, которые занимаются утилизацией опасных отходов в Ярославской области, раньше не могли найти себе клиентов в Подмосковье. А в последний год наблюдается обратная ситуация — им звонят из Подмосковья и спрашивают, актуальны ли прошлые цены. Это говорит о том, что цены там сильно выросли, и фирмы ищут более дешевые способы утилизации опасных отходов. Таким может, например, стать бесконтрольный огромный полигон посреди болот. Я не нагнетаю, но могу предположить, что этот момент учитывается инвесторами тоже. Деньги — это главное, что мотивирует инициаторов этой затеи.