Как выжить в агрессивной городской среде Архангельска: колонка молодой мамы

Дети — наше все, наша надежда, наши мечты, наше будущее. Но как насчет нашего настоящего? Мне кажется, мы забыли о детях, забыли об их настоящем или вообще никогда и не думали о нем. Тем временем, пока мы сидим в офисах, настоящее детей и мам в декрете проходит в агрессивной, опасной и совсем недружелюбной городской среде.

Я недавно стала мамой, моей дочке Александре один год. Я очень ждала Сашеньку, ждала как чуда, поэтому совершенно не готовилась к новому статусы мамы — он уже у меня был в сердце. Историям про послеродовую депрессию я не верила, а мечтала, как буду кормить грудью, как буду укачивать, купать, делать массаж, наряжать малышку и т. д. и т. п. Какая депрессия — о чем вы?

Но она накрыла, как говорится, откуда и не ждала. Я забыла, что я по природе очень динамичный человек, жертва клипового сознания. Мне нужны впечатления, нужен интершум кафе, нужен запах типографской краски в книжном магазине, нужно эстетическое удовольствие от музейных выставок, да и просто от офлайн-походов по магазинам. Мне тяжело оставлять Сашу надолго, но сюрприз был в том, что мне очень сложно, почти невозможно брать ее с собой. Если бы не бабушки, осталась бы я в онлайне и в «четырех стенах».

Почему? Потому что я живу не в «кид-френдли»-городе (движение «кид-френдли» набирает обороты в России. Бизнес в городах присоединяется к этой идеологии и становится дружелюбным к детям).

Вообще-то мне повезло. Я живу на третьем этаже. Да, конечно, наш лифт ломается, но вот у подруги лифт не работал ползимы, а она живет на девятом этаже. В нашем новом доме не запланирован съезд для колясок из подъезда. Но у героини одного моего интервью, мамы тройни, вообще не было шансов открыть любую дверь.

Вообще-то мне повезло. Я живу в центре города, и мой прогулочный маршрут — Чумбаровка, Петровский парк и Набережная, но зимой он, как и у всех, сокращается до двора. Поэтому встретиться с только что родившей подругой с Обводного канала и ее малышом на прогулке мне не суждено. Нам просто не добраться друг до друга. Ждем лета. Если, конечно, музыка и реклама из громкоговорителей магазинов не разбудят малышей.

Я люблю гулять, люблю смотреть на реку, особенно на Красной пристани. Но с коляской больше этого не делаю. Ведь это место — излюбленная точка отсчета гонщиков. Возможно, по глупой привычке, ведь там проходят летом гонки и стоит картинг. Дважды я была свидетелем, когда на огромной скорости вырезали виражи безголовые гонщики, и однажды мама с коляской оказалась в страшной воронке такого шумахера. Никто не пострадал, но этот ужас в глазах застывшей в позе мамы с коляской…

В моем районе очень много маленьких магазинчиков и кафе. Я не люблю моллы, там много народа, а значит, инфекций, и не чувствуешь себя безопасно. Но у меня нет выхода.

И то не факт, что он сделан на входе в сам магазин, и что в самом магазине с этой коляской можно развернуться.

В Архангельске постоянно открываются новые кафе, салоны красоты, но вот заезда для колясок почти нигде нет. Ни в одном новом кафе, парикмахерской, даже если заведение специализируется на кофе навынос или экспресс-макияже. Я уже не говорю про меню навынос для мам, открытых зимних террасах и местах для пикников — за этим в Северную Европу.

Вообще-то мне повезло, я живу в непосредственной близости к культурным учреждениям и паркам. Но попасть на выставку Рерихов было непросто. Да, в музее изо тоже нет заезда для колясок, и в «Гостиных дворах» тоже. Литературный сквер закрывается на зиму, а сейчас, в сезон, полон окурками и пивными крышками. Раньше я думала, что маломобильные группы населения — это люди с инвалидностью, а теперь я поняла, что это еще и люди с детьми.

У меня всегда рядом две бабушки. Но вот когда они гуляют в дождь или снегопад, то вынуждены стоять под крышей у подъезда и вспоминать славные времена, когда в их молодость дети спали на открытом воздухе в садиках на верандах.

И еще про везение — до детской поликлиники мне пешком семь минут. Но весной мы добирались на коляске минимум полтора часа, нет, не добирались, а тащили волоком коляску по колдобинам, лужам-морям, черному снегу. А уж когда пришли… На моих глазах поскользнулась и в лужу на колени упала девушка с новорожденным ребенком. К счастью, она не выронила ребенка, а вскрикнула и на пять секунд замерла, стоя на коленях в этой грязной луже... Кстати, у крыльца детской поликлиники тоже нет заезда для колясок, зато есть лужа перед крыльцом.

Недавно Александра научилась ходить. Я специально прохожу мимо детских площадок, потому что рядом с ними, а то и прямо на площадках организованы стихийные парковки.

Во всем этом можно по привычке обвинить власть и, наверно, будет правильным так сделать. Можно привести тысячу примеров из Скандинавии, Америки и даже нашей Москвы, когда все в городской среде сделано для детей и для мам с детьми. Об этом можно подробно почитать у блогера-урбаниста Ильи Варламова здесь. Можно кричать, что нам не почистили дороги, не сделали навесов для мам с колясками, не оборудовали парки. И так надо делать, нельзя молчать. Власть должна слышать социальный запрос.

Но почему-то мне кажется это бесполезным, пока мы сами не станем «кид-френдли», — да будут «бумажки», будут суды, будут объяснения на ТВ и показательные открытия парков и скверов. Но нам просто не поверят, не поверят, что это для нас действительно важно. Потому что нет четко сформулированного социального заказа и нет социальной ответственности. Почему наши девелоперы не сдают дом, пригодный для детей и молодых мам? Почему наш мелкий бизнес не делает заездов для колясок? Получается, на это нет запроса?

Дружелюбие не только к детям, но и к себе, к своему будущему, как мне кажется, начинается тогда, когда ты не смотришь косо на кормящую мать в кафе. Когда ты, открывая бизнес, делаешь заезд для колясок, туалет с пеленальным столом, не бросаешь окурки и убираешь за своим питомцем, не ездишь на полной скорости на велосипеде по пешеходным улицам, когда ты спокойно пускаешь в свое заведение маму с ребенком в туалет даже, если они ничего не покупают. Вот с этого начинается kid friendly, с собственного примера — этот пример и есть наш социальный заказ.