«Ты парень или девушка?»: как в Архангельске Алина стала Атоном и готовится к операции по смене пола

Атону 22 года — это имя у него уже второе, до этого его официально звали Алина. Последний год он проходит гормональную терапию, которая постепенно делает его тело мужским, а зимой его ждет первая операция по коррекции пола. Пока что он потратил на путь к своей мечте около 40 тысяч, а в будущем придется заплатить несколько сотен тысяч рублей, но он к этому готов. Наш собеседник рассказал, как решился на такой важный шаг и как он проходит гормональную терапию в Архангельске.

«Уедет Алиночка, а приедет Алёшенька»

— Я как-то ехал в автобусе по Архангельску, — делится он при встрече. — Ко мне подсела кондуктор и спросила: «Ты мальчик или девочка?» Я говорю: «Я — трансгендер». «А кто это?» — спрашивает она. Я говорю: «Я родился девочкой, а потом осознал, что я мальчик». Она удивилась: «Никогда бы не подумала, что бывают такие люди. Ну ладно, вижу, что ты хороший человек». Это было забавно.

Атон говорит, что еще подростком ощущал себя не таким, как все остальные девочки. Еще в школе в психологическом клубе он попросил обращаться к нему в мужском роде. Но тогда он думал, что ему просто так комфортнее общаться. Конечно, у него были попытки быть женственным, но они не увенчались успехом.

— Я тогда увлекался юриспруденцией и ездил на конференции. Там был дресс-код — строгое платье либо юбка и блузка. Макияж обязательно. Я пытался в это как-то вдариться, думал, что просто недостаточно стараюсь, чтобы быть девушкой. Но потом понял, что это совсем не мое. У меня даже была попытка суицида — я думал, что я какой-то не такой и что поэтому не хочу вообще быть, — объясняет он.

Момент, из-за которого он начал задумываться о трансгендерности и коррекции пола, Атон помнит очень хорошо. Как ни странно, подтолкнула его на такие размышления мама, которая как-то поинтересовалась, зачем он едет в Санкт-Петербург, и пошутила: «Уедет у меня Алиночка, а приедет Алёшенька».

Чуть позже он пришел к психологу в архангельский комьюнити-центр «Ракурс», где его обнадежили. Атон говорит, что шел туда с мыслью о суициде, если ему скажут, что с ним что-то не так.

— Просто всё настолько накалилось на тот момент, что я не знал, что делать, — делится он. — А тут мне говорят, что со мной всё в порядке, что есть такая процедура как коррекция пола. Я понял, что есть надежда на будущее, что можно себя почувствовать тем, кем ты являешься. И так, собственно, я осознал, что я трансгендерный человек. Так, казалось бы, из-за шутки мамы я стал всё понимать о себе.

32 тысячи рублей за новый паспорт

Узнав всё о коррекции пола, Атон решил не торопиться с этим, а всё тщательно обдумать: все-таки и операция, и гормональная терапия — это серьезный шаг. Так прошло три года, во время которых он пытался социализироваться как мужчина. Получалось это не всегда. Устраиваясь на работу, он сразу говорил, что является трансгендерным человеком, и просил обращаться к нему «Алексей» — тогда он представлялся так. Многих это пугало — например, его не взяли газонокосильщиком, а вот официантом и охранником ему за это время удалось поработать.

Обдумав свое будущее, Атон обратился в Архангельский психоневрологический диспансер. Там он с февраля по апрель 2020 года проходил комиссию, в результате которой ему официально поставили диагноз транссексуализм. Гормональная терапия — это очень ответственный шаг, и некоторые изменения организма становятся необратимы, поэтому ее могут начать, только если у тебя есть этот диагноз. К удивлению Атона, отношение к нему в ПНД было хорошее. Все спокойно обращались к нему как к мужчине.

— Многие очень боятся ПНД из-за того, что им там могут навредить психологически, — будут называть тем именем, которое есть в паспорте, и обращаться не так, как тебе хочется. Это очень давит на человека. А тут такого не было. Мне попалась очень хорошая специалистка, я всё довольно быстро прошел, и мне выдали справку, по которой я мог начать гормональную терапию, — говорит он.

Другую справку — разрешение для смены документов — в Архангельске не выдают, в городе просто нет специального бланка, и чтобы поменять пол в паспорте, нужно ехать в Москву, Санкт-Петербург или Самару, а также заплатить за процедуру 32 500 рублей. Атон для этого полетел в Питер, прошел там три консультации психотерапевта, а затем комиссию. Пришлось пройти множество тестов, причем некоторые еще советского образца. Но после этого он все-таки сменил имя и гендерный маркер.

«Я вам не верю, позовите Алину»

Терапию Атон начал под наблюдением эндокринолога и прошел полное обследование организма. Смена гормонального фона может негативно сказаться на организме, поэтому если у человека есть проблемы с сердцем или желудком, то сначала вылечивают эту болезнь и только потом приступают к терапии. Атон говорит, что ему повезло, — он оказался здоров. Но на консультацию врача и анализы он потратил 7041 рубль.

Сама гормональная терапия заключается в регулярных инъекциях мужского гормона тестостерона — их нужно делать до конца жизни. Жителям Архангельска приходится искать препарат окольными путями — в городе на него нет рецептов. Представители «Ракурса» даже обращались по этой проблеме в областной Минздрав, но там ответили, что ничего не могут сделать.

— У нас у всех есть и мужские, и женские гормоны, — рассказывает Атон. — И если больше женских — это, условно, женщина, а если мужских — мужчина. Сейчас мой гормональный фон меняется по мужскому типу. Больше становится именно тестостерона, а не эстрогена. Кстати, есть забавный нюанс: многие мои знакомые трансгендерные парни, когда пошли к эндокринологу, выяснили, что у них изначально гормональный фон был не женским, а на периферии. То есть у них на гормональном уровне уже было не всё в порядке.

За год в теле Атона произошли серьезные изменения. Он рассказывает, что при терапии понижается голос, меняется фигура, рост волос по всему телу, становится легче наращивать мышцы. Иногда у проходящих терапию увеличивается размер ноги, а у кого-то даже рост.

— У меня недавно был такой случай — я заказал наушники, и мне позвонили, чтобы подтвердить отправку. Обращаются еще по старому паспортному имени. Я отвечаю, но у меня на гормонотерапии изменился голос, и мне говорят: «Я вам не верю, позовите Алину». Я говорю: «Это я». А они говорят: «Пока вы не поднесете трубку Алине, мы не отправим вам посылку». Это было очень забавно. Или на почте мне не хотели отдавать посылку, говорили, что я украл паспорт. Пришлось показать все документы, какие были на это имя. «Ну хотите, флюорографию покажу?» — говорю. Только после этого выдали.

«Лучше уезжай куда-нибудь»

Врачи в Архангельске, на удивление Атона, все настроены хорошо. Например, когда он пришел к гинекологу и рассказал о начале терапии, она даже обрадовалась: «Мне так не хватает трансгендерных людей! Мне для отчета нужно». Друзья Атона тоже отнеслись к новости довольно легко, почти со всеми он продолжает общаться.

— Я решил, что не хочу иметь в друзьях людей, которые бы меня ненавидели просто за то, какой я есть, — рассказывает он. — Я поговорил с ними, и в основном все меня приняли, даже те люди, от которых я этого не ожидал. При этом у меня в окружении были довольно гомофобные и трансфобные люди, но, посмотрев на меня и поняв, что я тот же самый человек, что был до этого, они сказали: «Окей».

Самый большой конфликт из-за коррекции пола у Атона произошел в семье — после его признания в том, что он транссексуал, его выгнали на улицу.

— Была сказана очень обидная фраза, после которой я не могу вернуться домой: «Лучше бы ты повесился, чем был моим ребенком» — это сказала мне моя мать, — вспоминает он. — Но сейчас у нас с ней хорошие отношения. А со всеми остальными родственниками я не поддерживаю связь. Они относились поначалу негативно, потом — нейтрально. Было сказано: «Когда ты начнешь все свои изменения, то лучше уезжай куда-нибудь, и мы тебя будем любить на расстоянии».

«Трансгендерные люди живут дольше»

Следующий шаг для Атона — первая операция по удалению молочных желез, она пройдет в декабре в Москве. Стоит она около 120 тысяч рублей, а на прохождение специалистов нужно потратить еще около 15 тысяч. Этим летом он ездил к хирургу, который его осмотрел, подробно рассказал об операции и о том, как к ней подготовиться.

— Я ждал эти 3,5 года для того, чтобы точно знать, что я хочу этого. Считаю, что это было очень важно. Молочные железы, по сути, просто изымают. И, если мало жировой ткани, там могут образоваться впадины, поэтому хирурги советуют поднабрать вес. Вообще для нас очень важно здоровье. Мы каждые три месяца посещаем специалистов и проверяем вообще всё, что только можно. Был миф, что трансгендерные люди живут меньше. Это не так — подчас они живут дольше, потому что чаще проверяют свое здоровье.

По словам Атона, трансгендеров в Архангельске только среди его знакомых — около сотни. При этом есть различия между их поколениями: раньше человек мог поменять пол в документе, только если делал операцию. Сейчас же операция для этого не требуется — например, если не позволяет здоровье. Кстати, каждый из них по своему решает детский вопрос, потому что при гормонотерапии полностью исключается репродуктивность.

— Большинство трансгендерных людей изначально замораживают свои яйцеклетки и спермоматериал и впоследствии уже пользуются ЭКО, — объясняет Атон. — Те, которых я знаю, — им 38, 40 и более лет — уже обзаводятся партнерами с ребенком. Хотя при усыновлении трансгендерность не учитывается — они могут усыновить или удочерить ребенка.

«Я хочу быть просто человеком»

Архангельск, по мнению Атона, не очень гомофобный город, хотя он признаёт, что здесь люди очень мало знают и о трансгендерах, и о ЛГБТ вцелом. Говорит, что в его адрес было много вопросов: «А кто ты? Парень или девушка?».

— Я был во многих местах России, и самый гомофобный город, который мне встретился, это был Мурманск, — говорит он. — Количество высказываний о том, кто я, по их мнению, просто зашкаливало. Был случай, когда женщина закрывала ребенку глаза со словами: «Не смотри, а то станешь таким же». Для меня это было таким шоком, потому что в Архангельске с таким я не сталкивался. Однажды на меня и моего парня напал кассир в магазине, но это был единичный случай. Иногда бывает, что люди что-то выкрикивают, когда мы с парнем идем по улице. Один раз пытались кинуть бутылкой, но промахнулись. Причем негатив исходит от взрослых — за 30, за 40 лет, а от молодых людей я редко такое слышу.

По словам молодого человека, у архангелогородцев есть много стереотипов и абсурдных представлений. Например, что все геи обязательно женственные, хотя они могут быть разными — точно так же, как все. По словам Атона, ЛГБТ-люди в Архангельске работают абсолютно где угодно: они есть среди госслужащих, полицейских, преподавателей, юристов, психологов, фотографов, официантов — просто многие это очень хорошо скрывают.

— Есть и такие, кто корректирует свой пол, меняет документы и отгораживается от ЛГБТ, — объясняет Атон. — У меня был знакомый, который резко со всеми прекратил общение. Он говорит: «Я хочу быть просто человеком». Некоторые нанимали фотографа, чтобы изменить снимки, на которых они молодые. Хотели поменять прошлое, придумывали себе фейковую жизнь, чтобы сделать ее условно «нормальной».

Атон говорит, что в последнее время негатив в отношении представителей ЛГБТ снизился, чему он очень рад. Он считает, что чем больше люди будет об этом говорить, тем спокойнее будет к ним отношение. И, насколько он может судить о молодежи, она становится терпимее.

— В прошлом году я ехал в автобусе, а рядом ехал школьный класс. И там была одна персона, которая выглядела очень феминно — дети ее называли Сергей. Потом подходит учительница, обращается к ней как к Ольге. И встает весь класс и говорит: «Нет, это не Ольга, это Сергей». И я подумал: «Господи, какие милые люди растут. Как бы человек ни выглядел, для них это Сергей», — улыбается он.