«Я против насилия. И угодил туда, где кровь фонтаном». Истории выбравших альтернативную службу призывников

Один знакомый как-то рассказал, что вместо армии прошел альтернативную службу. Я удивился и чуть было не изрек пещерную глупость из серии «Ты разве гей?». Геем он не был и пошел по совершенно иным причинам. Вообще об альтернативке у нас знают мало и больше из мифов: мол, она лишь для «иных», а попасть туда нереально. Накануне весеннего призыва, который стартует сегодня, 1 апреля, мы встретились с двумя альтернативщиками, чтобы узнать, как подобная служба ощущается изнутри. Как обычно, есть плюсы, есть минусы.

Платон проходил альтернативную службу в 2012–2014 годах и был направлен в родильное отдельное для женщин с патологиями. Большую часть времени он работал санитаром в операционной, где «кесарили» сложных рожениц.

— Это даже парадоксально, — говорит он. — Я пошел на альтернативную службу, потому что был против насилия и не хотел крови. Но в оперблоке крови было много. Это особенность кесарева сечения, одной из самых кровавых операций. Но при этом атмосфера в операционной была не пугающая, наоборот, скорее светлая. Поразительно было наблюдать, как каждые два часа врачи спасают жизнь очередной маме и ребенку. Или даже двум.

Платон вспоминает, что сразу по прибытии ему устроили курс молодого бойца: одели в хирургический костюм, маску и шапочку и привели в операционную, вероятно, чтобы проверить устойчивость к стрессу.

— Видимо, мне «повезло», потому что операция была особенно кровавой, кровь буквально била фонтаном. Но я спокойно перенес это зрелище и впоследствии работал без малейшего отвращения. Мне повезло не быть брезгливым.

В ведомостях Платон числился как санитарка: мужчины на такой должности в оперблоке — редкость. Так что для людей с маскулинными комплексами альтернативная служба может быть испытанием: для этого нужна некоторая уверенность в себе. Основная задача «санитарки Платона» — отмывать операционную после очередного кесарева сечения, упаковывать биологические отходы (так называемый послед — плаценту), готовить инструменты к стерилизации и тому подобное.

Работа показалась Платону вполне терпимой, хотя поначалу давила ответственность.

— Конечно, волнуешься очень, — признается он. — Боишься сделать что-нибудь не так, врачей подвести. На чистку операционной дается, условно, полчаса: нужно отмыть всю кровь, убрать инструменты, биоматериалы, помещение прокварцевать. Операции идут регулярно примерно каждые два часа. Обычная смена — это 4–5 операций, авральная — 8–9. Со временем я стал помогать хирургам, например, завязывал халат, перетаскивал рожениц с каталок и так далее. Скучать было некогда.

Наш второй герой, Юрий, проходит альтернативную службу на «Почте России» в одном из городов Челябинской области.

— Фактически я разнорабочий, что-то среднее между грузчиком и оператором отделения почтовой связи, — объясняет он. — Не знаю, что у меня предусмотрено в должностной инструкции, но я делаю то, что просят: где-то нужно переставить коробки, что-то отнести, оформить накладные. В общем, физическая и бумажная работа идут в равной пропорции. Разгружать машины или таскать тяжести нас не заставляют: для этого есть грузчики. И в целом отношение хорошее, как к обычному сотруднику. До изнеможения мы не работаем, хотя и сил на что-то еще обычно не остается.

Не скучна ли такая работа?

— Если жить только ей, это тяжело, — соглашается Юрий. — Но если у тебя интересные выходные и другие занятия, помимо службы, то нет — время не тянется.

Подумав, он добавляет:

— Вроде бы ты сам выбрал этот путь, но есть ощущение несвободы. Ты чувствуешь ответственность и не можешь сказать: «Всё, я увольняюсь». Конечно, это в какой-то мере давит.

Как угодить на альтернативку

Многие считают, что для этого нужны не дай бог какие обстоятельства, но нет. Такое право прописано в законе «Об альтернативной гражданской службе» ФЗ-113, и, по словам наших героев, при разумной настойчивости оно вполне реализуется.

— Никаких особенных показаний для альтернативной службы не нужно, — рассказывает Юрий. — Самые частые основания — это вероисповедание или личные убеждения призывника, которые, условно, не позволяют ему брать в руки автомат. И если доказать свое участие в какой-нибудь религиозной общине еще можно, что касается убеждений — как их докажешь?

Его коллега Платон конкретизирует:

— Заявление на альтернативную службу подается за полгода до призыва, а сам вопрос решается во время призывной комиссии, на которой ты присутствуешь лично. Помимо заявления, ты пишешь автобиографию и берешь характеристику с места работы или учебы. Из документов должно быть понятно, почему ты против службы в армии и насилия.

Комиссия принимает решение голосованием, но какая именно логика лежит в его основе — сказать сложно.

— Естественно, военкомат не должен перед тобой оправдываться: на комиссии сидят десять человек буквой П и голосуют, идешь ты на военную службу или альтернативную, — объясняет Юрий. — Да, они могут сказать: «Вы что-то неубедительно говорите, мямлите, мы вам не верим». Думаю, у них есть некоторые квоты на альтернативщиков, исходя из количества мест, которые предоставляет Роструд, и потому кому-то они отказывают. Конечно, это всё неявно.

В случае несогласия с решением комиссии призывник может обратиться к вышестоящему начальству или в суд, и Юрий считает, что это вполне рабочий путь — прецеденты оспаривания решения комиссии есть.

В самих же военкоматах к альтернативщикам относятся с некоторой двусмысленностью.

— Конечно, не очень нас любят, — продолжает Юрий. — Но причины тут прозаичные. Для военкомата это всегда морока и головная боль: нужно заполнять кучу документов и держать контакт с разными ведомствами, заключать договоры и так далее. Плюс военкомы считают, что в большинстве своем альтернативщики хотят откосить. Им проще отговорить человека и отправить его в обычную армию. Но жесткого давления я не испытывал: всё на уровне советов и уговоров.

Призывник не может выбрать место работы — и порой это проблема. Наши герои сравнивают такую службу с односторонним тоннелем, попав в который нельзя ни развернуться, ни отклониться — вперед и только вперед.

Чаще всего призывники отправляются на «Почту России» и в больницы, реже — в другие госучреждения. Самая частая профессия — разнорабочий, хотя в документах может значиться что-то более весомое. И да, бывает, что не везет.

— В больницах альтернативщики нередко попадают на должности санитаров в самые тяжелые отделения, например в онкологию, где просто морально тяжело, — говорит Юрий. — Я читал истории тех, кто не выдерживал и говорил: «Возьмите меня лучше в армию», но за достоверность не ручаюсь, может быть, фейк. Но мне выпала «Почта России», и я скорее обрадовался.

А вот Платон попал как раз в больницу, причем в сложное родильное отделение. Но и он не видит в этом проблемы:

— Одна из причин, почему я пошел на альтернативную службу, — хотелось заниматься полезным делом, — вспоминает он. — Многие друзья прошли армию, и мнение было такое: самый бестолковый год жизни. А в больнице есть возможность приносить пользу.

Кстати, свое желание Платон доказал делом. В первые дни его устроили разнорабочим таскать белье для прачечной. Работа была непыльной, но скучной. Едва он освоился, ему предложили пойти санитаром в операционный блок, он тут же согласился и не пожалел: работа была тяжелее, но приносила удовлетворение.

— Я подумал: зачем время терять с этим бельем, когда можно быть полезным? — объясняет он. — Когда я вработался, хирурги и медсестры были очень довольны, что есть такой помощник, потому что раньше обязанности санитара падали на тех же медсестер, а так быть не должно. Они и так работают на износ.

Если же место не устраивает, особенных вариантов нет: просто так уволиться альтернативщик не может — это считается уклонением от службы (статья 328 Уголовного кодекса).

— Но можно, например, обратиться к руководству учреждения и попроситься на другую работу в рамках той же структуры, — говорит Юрий. — Не факт, что эту просьбу рассмотрят, но пытаться надо.

А еще альтернативная служба длится на девять месяцев дольше военной, то есть 21 месяц. Оба героя отчасти сожалеют о почти двух годах, выпавших из жизни: работая по специальности, можно построить фундамент будущей карьеры, тогда как альтернативка всё равно ощущается паузой.

Зато распределяют, как правило, по месту жительства — один из жирных плюсов перед армией.

— Теоретически, конечно, могут послать и на Ямал, но тогда Министерство обороны должно предоставить жилье, оформить много бумаг и так далее, поэтому им проще распределить человека вблизи его места жительства. В городах государственных учреждений достаточно, — объясняет Юрий.

С юридической точки зрения альтернативная служба почти не отличается от обычной работы в госучреждении, с одной оговоркой — нельзя уволиться. А так с сотрудником заключается трудовой договор, полагаются отпуск и даже зарплата. Но, конечно, небольшая.

— На почте оплата на уровне МРОТ, то есть порядка 13 тысяч рублей, а премии если и бывают, то нечасто и небольшие, — говорит Юрий. — Но это даже не дискриминация по отношению к альтернативщикам: штатные работники тоже получают немного. Жить на такие деньги, конечно, маловероятно. Зато график работы стандартный: пятидневка по восемь часов.

Платон подтверждает: оплата начинается от уровня МРОТ. Но, говорит, иногда есть возможность заработать побольше. После перевода в операционный блок ему предложили брать ночные дежурства, за которые идет двойная оплата. График, правда, получался адским: если в обычные дни он работал по восемь часов, то дежурства заполнили промежуток между сменами, которые растягивались теперь на 30 с лишним часов. Ночью, правда, нет плановых операций, поэтому иногда дежурства проходят безмятежно, но случаются и авралы, когда операции идут почти в дневном режиме. Зато это сказывается на оплате.

При этом, если повезет, можно оказаться на вполне нормальной работе с хорошей зарплатой.

— Скажем, человек по профессии айтишник, а больнице нужен сисадмин или программист, — добавляет Платон. — Я сам не сталкивался, но такое возможно.

Смотря с чем сравнивать, отвечают оба героя. На фоне плохих сценариев, которые случаются на армейской службе, альтернативка выглядит почти курортом: живешь дома, работаешь с гражданскими, имеешь социальные гарантии, чувствуешь себя человеком. С другой стороны, увеличенный срок и примитивность работы дают о себе знать — Платон, например, в последние три месяца откровенно считал дни до «дембеля». Говорит, ремонт в родильном отделении поставил работу на паузу, и на него накатила тоска.

Но есть и положительные моменты. Юрий конкретизирует:

— До альтернативной службы я нигде не работал, а тут погрузился в процесс. Это развивает коммуникативные навыки, плюс есть работа с документами.

Платон, несмотря на преддембельскую депрессию, оценивает свой опыт скорее как положительный:

— Был момент, когда я даже захотел стать врачом, но, конечно, не стал — слишком сложно. Я очень сдружился с коллективом, с медсестрами и хирургами, мы потом долго поддерживали отношения. И даже свою первую настоящую работу айтишником я нашел через одну из сотрудниц родильного дома.

Напоследок я спрашиваю, как относятся к альтернативщикам те, кто служил: чувствуется ли некое пренебрежение?

— Иногда от малознакомых людей что-то подобное проскальзывает, но если брать родственников и близких — нет, они были рады за меня, — говорит Юрий. — А если у кого-то пренебрежительное отношение, то меня это не особенно трогает.

Платон поддерживает:

— Наоборот, те друзья, что сходили в армию, не были в восторге, так что отношение ко мне нормальное, тем более я делал нужную и местами тяжелую работу.

В конце концов, ребята не откосили, а сыграли по тем правилам, что предложило само государство. Долг перед Родиной закрыт.

На 29.RU мы также рассказывали истории призывников, которые отправились на службу без альтернатив или служили по контракту. Например, солдат-контрактник из Вельского района Евгений Ланге покончил с жизнью в Санкт-Петербурге в 2016 году. Его мать Ирина до сих пор не может добиться наказания виновных — суд постановил, что таких в воинской части нет, а причиной самоубийства стали «собственные суицидальные действия». Мы попытались разобраться в этой истории. Еще один уроженец Вельска Илья Ботыгин рассказал про избиения и издевательства во время службы в армии в Нижнем Новгороде. Он закончил службу на три месяца раньше. Об этой истории мы написали в январе 2020 года. После публикаций в СМИ Илью проверяли на детекторе лжи.