«Оказалось, в отключке я был около пяти дней»: любитель походов рассказал, что стало с ним после укуса клеща

Начинается сезон шашлыков, дач и неспешных прогулок по лесу. Наш читатель рассказал свою историю, чем для него закончилась вылазка на природу.

Год назад я поехал с друзьями с палатками на озеро Иткуль в Челябинской области. У меня есть опыт походов, поэтому по траве старался не ходить, штаны заправил в носки и иногда осматривал, нет ли на мне клещей. Утром мы сложили палатки, переоделись в городскую одежду и поехали домой. Через два часа уже в городе я заметил клеща на ноге. Он вцепился прямо над ступней, где заканчивается носок. Если бы он искал более укромное место, может быть, и не успел бы укусить.

Я знал, как правильно его вытаскивать: сделал импровизированный съемник (петельку из нитки), аккуратно достал его и сразу поехал сдавать в лабораторию. Там заплатил за анализ (поиск по всем возможным возбудителям) — 1100 рублей. Сказали, что результат будет через три дня. Я начал активно расспрашивать, что мне нужно сделать сейчас или в какую больницу поехать? Мне сказали, что делать ничего не нужно и ехать никуда не надо — только в случае положительного результата ехать в больницу по прописке.

Но понимание, что что-то нужно предпринимать именно в первые часы и дни после укуса, было. Позвонил старым друзьям-туристам и погуглил, поехал в травмпункт, чтобы мне поставили иммуноглобулин. Там меня похвалили, что я сам вытащил клеща, отвез в лабораторию и приехал к ним, и поставили лекарство.

Через три дня на сайте центра эпидемиологии появился результат: «РНК вируса клещевого энцефалита обнаружена, РНК боррелий обнаружена». То есть мой клещ переносил обе самые страшные болезни, которые можно было подхватить! Надо признать, что вероятность этого крайне мала. Я сразу поехал в поликлинику узнать дальнейшие действия. Дежурный терапевт тоже не знал, что делать, и направил в другую больницу, мол, «с клещами всех туда». Там в приемном покое мне сказали, что пока судить рано и я могу не заразиться. Мне посоветовали наблюдать за своим состоянием: если всё будет хорошо, то приехать к ним сдать кровь на антитела, а если же станет плохо — сразу к ним. Дополнительно сам сходил к платному неврологу, которая прописала антибиотики от болезни Лайма.

По самочувствию было всё прекрасно две недели. Плохо стало довольно стремительно в течение одного дня: я сам доехал до больницы, где у меня взяли кровь и отпустили, так как температура была в норме. Вечером приехали близкие с ртутным градусником — температура была уже выше 38. Поздно я ехать не решился. Ночью страдал от тошноты и слабости, температура поднялась выше 39.

Утром сам поехать уже не смог, родные довезли до больницы. У меня взяли кровь, опросили и проводили до палаты, где поставили капельницы жаропонижающих и, если правильно помню, еще кололи иммуноглобулин. Мне очень сильно полегчало, и я смог заснуть. Всё, что происходило дальше, я помню очень смутно.

Когда становилось очень плохо, я нажимал на кнопку вызова и дежурная сестра или врач ставили капельницу. У меня было ощущение, что я проболел всего пару дней, поэтому я еще долго потом не понимал, почему так перепугались все родные и близкие. Как оказалось, в отключке я был около пяти дней, изредка приходя в сознание. Тогда в условиях пандемии в больницу никого не пускали, родители какими-то окольными путями нашли телефон лечащего врача, чтобы узнать, жив ли я вообще. Прогнозов не давали, говорили, что я — «стабильно тяжелый». В какой-то момент была рекомендация сходить в церковь.

После основного кризиса еще две недели я пролежал в больнице. За это время я потерял больше 10 кг веса. Было не то что сложно двигаться: моя речь была невнятной, я путался в мыслях. В переписке с родными вообще писал случайный набор слов, который не имел смысла, чем еще сильнее пугал их. По итогу у меня была довольно тяжелая форма энцефалита — «многоочаговая». Поражен был как головной мозг, так и спинной. Всё это осложнялось тем, что иммунитету было необходимо отвлекаться еще и на боррелиоз.

После выписки начался долгий процесс восстановления. Первый месяц я даже чайник поднять не мог, а ступеньки были для меня главным врагом. Иногда руки тряслись так сильно, что сложно было есть и становилось страшно, что это останется навсегда. Но я не сидел на месте, а активно занимался собой, соблюдал рекомендации врача и всеми силами пытался прийти в норму. Как мне сказали, нервная система восстанавливается минимум год. Сейчас я всё еще испытываю проблемы со здоровьем, не только ограничения на занятия спортом, но и в целом — любая нагрузка дается очень тяжело. Однако выгляжу абсолютно здоровым и медленно, но иду к полному восстановлению.

Эта история сама по себе маловероятна: вероятность заболеть и энцефалитом, и боррелиозом одновременно крайне мала. Но если бы у меня не было запаса по здоровью, или я не поставил бы по своей инициативе иммуноглобулин (ведь добиться полной информации оказалось реально сложно), или не попал бы в специализированный клещевой центр к прекрасным специалистам, я мог бы если и не умереть, то остаться инвалидом до конца жизни. А можно было всего лишь поставить вакцину.

Пока писал, руки снова начали дрожать...