«Давать — так всем. Не давать — так никому»: как семья из Архангельска добивается жилья для сироты войны

Историю Зои Юрьевой и её дочери Татьяны мы вам показывали — а теперь рассказываем в деталях. Зоя Петровна осталась сиротой в 1941 году, когда без вести пропал ее отец. Мать умерла еще до войны. До 1995 года она могла рассчитывать на льготы, в том числе — на помощь от государства с жильем, но не знала об этом. Это выяснила в 2010 году уже ее дочь Татьяна и начала бороться за восстановление этого права — но это вопрос федерального уровня. Сейчас сгорела их последняя квартира. Они временно живут у внучки Зои Петровны и не знают, в какую чиновничью дверь еще постучаться.

«Спасибо деду за победу, за квартиру, за машину и за всё»

В комнате, кроме кресел, стола и дивана, еще и кухня. На кресле и рядышком, на подоконнике, устроились кошки — Татьяна Юрьева подбирает бездомных животных, лечит их, старается пристраивать. Как видно, желающих взять питомца с улицы мало. Рядом скачет совсем молоденькая кошка, которую только повезут на стерилизацию. Есть еще две собаки. На животных пожилая мать Татьяны практически не реагирует. О себе она почти не говорит, поэтому Татьяна подхватывает рассказ.

— Справка. Получала пенсию за отца, является сиротой официально в пенсионном фонде. Её отец погиб, защищая Родину, а мать умерла, когда ей еще был год. Я в министерстве сказала, что мы до последнего патрона будем бороться. Это позор, только в России можно такое делать, — начинает Татьяна. — Даже фотографии ее отца нет. Но мама — копия отца. Он был лучший баянист на деревне. И в 26 лет погиб, защищая Родину, в Новгородской области. Дед прошел Финскую войну, в 1941-м — Отечественную.

«Я не хожу на эти парады», — добавляет Татьяна. Она считает, что её мать незаслуженно обидело государство. В советское время детям участников Великой Отечественной, погибших на фронте, было положено жилье. Правда, Зоя Петровна об этом не знала и в очередь ее не включили. В 1995 году все изменилось: вступил в силу федеральный закон «О ветеранах». В перечень лиц, которым государство помогало с жильем, включили родителей участников войны, супругов, не вступивших в повторный брак. Сирот, чьих родителей забрала война, в список не включили. Закон цитируется во всех ответах на запросы Татьяны. Выдержки из закона были и в ответе на наш запрос в Минтруда Архангельской области:

— Дети погибшего (умершего) участника или инвалида Великой Отечественной войны в данном законе не поименованы, следовательно, не отнесены к членам семей погибших (умерших) инвалидов и участников Великой Отечественной войны. Юрьева З. П. является ветераном труда Архангельской области, к категории ветеранов Великой Отечественной войны не относится.

— Дополнительно информируем, что статусы «дети войны» и «сирота войны» в настоящее время не установлены ни законодательством Российской Федерации, ни законодательством Архангельской области. Следовательно, меры социальной поддержки для указанных категорий граждан не определены.

Татьяна Юрьева считает, что сирот забыли незаслуженно.

— Мы все время практически живем в деревяшках. И то, что была очередь, моя мама по своей неграмотности не знала, что была очередь еще при коммунистах до 90-х годов. Эта очередь составлялась из родителей погибших воинов, вдов и сирот. Мы ее таскали по приватизированным квартирам, своего жилья, которое ей положено, нет, — рассказывает Татьяна. — Отец же не сам пошел на фронт, Родина его послала. Значит, Родина должна отдать долги. С 95-го года поменяли все законы. И на основании федерального закона № 5 «О ветеранах» от 1995 года включены только ветераны Великой Отечественной войны, вдов, кстати, тоже забыли. Но они добились через военную прокуратуру. А сирот просто убрали. И сделали сладкой жизнь ветеранов Великой Отечественной, которые свои семьи вырастили на дотации государства. Спасибо деду за победу, за квартиру, за машину и за всё. Почему члены семей погибших воинов лишены этого права? Какая же семья без детей?

Зоя Петровна родилась в 1937 году в вологодской деревне. Мама — Текуса Андреевна — умерла еще в 1939 году от туберкулеза. Ей был 21 год. Отец — Петр Афанасьевич Протасов — ушел на фронт 27 июня 1941 года. Пропал без вести в районе деревни Белый Бор 23 октября 1941 года — эта дата указана в похоронке. На вопрос, что помнит из своего детства, Зоя Петровна отвечает кратко:

— Ничего не помню. Меня из деревни вывезла тетя: «Мол, что тебя сейчас позовут работать в лес, на лесозаготовки». Опекуны меня привезли сюда в город.

В Архангельске новая семья Зои Петровны жила в деревянном доме на Гагарина, 37. С 1947 по 1954 год она получала пенсию за погибшего отца.

— Это не родственники, они просто знали, что за сирот можно получать пенсию, — поправляет Татьяна. — Тогда была пенсия 200 рублей. Её вывезли из Вологодской области к нам в Архангельск. Семья была пьющая, у них было трое детей. Она у них ходила в рваных валенках. Мама, вспоминай!

— Ну да, — кивает Зоя Петровна.

— Она прожила у них четыре года и пошла работать, поднимать страну. Было ей 14 лет. Училась она в вечерней школе. И ее опекун говорил: «Надо бы Зое помочь с квартирой». Это опекун виноват в том, что она осталась без жилья. И органы опеки к нам не пришли и не сказали: «Зоя Петровна, ты имеешь такие-то права. У нас есть очередь — встань». Для родителей, для вдов и сирот. С 95-го года сирот убрали. Я спрашивала одного депутата, почему такая ситуация. А он говорит: «А если у этого погибшего было пятеро детей — что, всем квартиры давать?» Я говорю: «А зачем? Вот вы даете вдовам, а у них матерей-вдов не было. Полтора миллиона на улучшение жилья некоторым дали. А некоторым дали квартиры», — возмущается Татьяна. — Я говорю: «Дайте вы этим детям, они сами разберутся. Если давать — так всем. Не давать — так никому. И нечего злить народ. Почему-то вдовы получили за своих мужей, которые лежат в земле, а сироты — нет. Если б сейчас ее отец, который погиб в Новгородской области, узнал, как относятся к его единственной дочери, он бы, наверное, в гробу перевернулся».

К слову, могилу, где похоронен Петр Протасов, несколько лет назад нашли поисковые отряды в селе Ямник Новгородской области. Прислали приглашение Зое Петровне и ее дочери Татьяне. На место захоронения семья не ездила. Пока линия фронта у Татьяны Юрьевой проходит в Архангельске — она до сих пор стучится в кабинеты чиновников в надежде, что кто-то возьмется предложить изменения в федеральный закон.

— Я ходила на прием в областное собрание к Прокопьевой. Ответ был: «А что вы хотите, у нас много таких». У нас не много таких! По городу я одна хожу, которая не получила от собеса жилье за своего отца. Она не встала на очередь. В этом виноваты ее опекуны. Или по неграмотности. Сейчас поезд ушел, я понимаю, — с сожалением замечает Татьяна. — Когда строился Ленинградский, 360, я ходила к Шевелеву. Я ходила к нему в 2014 году, когда они громко кричали, что обеспечили всех ветеранов, и остался подъезд. Я пошла к нему на прием, он мне сказал: «Что, вы хотите, чтобы меня с работы сняли? Сирот в указе нет, и этот подъезд — 70 квартир — мы хотим дать нонешним сиротам, которые выпускаются из детских домов». Я говорю: «Она находится в нетрудоспособном возрасте. Ей нужна горячая вода, чтобы была ванна, чтоб печек у нас не было. А вы хотите эти квартиры отдать нонешним сиротам, которые дети тунеядцев и алкоголиков — извините, но это в основном так! А ее отец отдал свою жизнь за наше светлое будущее. И почему она ничего за отца не может получить?» Так что, мне сейчас остается ехать в Москву и поджечь себя бензином, чтобы Путин услышал о проблеме?

«Всех подбираю, всех жалею. А кто меня пожалеет?»

За десять лет переписки с чиновниками у Татьяны скопилось огромное количество письменных отказов в выделении квартиры ее матери. Она просила местных депутатов выйти с инициативой в Госдуму, чтобы в закон добавили сирот участников войны. Несколько раз писала Путину. И даже сняла для президента видео.

— Мы даже сделали ролик, когда была встреча с Путиным. Бабушка, мы еще пилили, — кивает в сторону Зои Петровны. — У нас мужчин нету, я поддоны таскаю с помойки. Вот мы эти поддоны пилили ручной пилой. Маша (дочь Татьяны Юрьевой — Прим. ред.) нас сняла. Я вкратце за минуту рассказала — там минута дается. И даже спела песню в конце: «Как же ты могла, Россия, сыновей своих забыть». И тоже — ни ответа нам, ни привета от Путина нет. А у Путина отец пришел в 41-м году, получил ранение. В 1949 году Путина родил. А наш дед больше никого не родил.

Поддоны позволяли сэкономить на дровах, пока Юрьевы жили в деревяшке, — денег в семье мало, а спасенных животных надо на что-то кормить.

— Мне 60 лет, я всю жизнь проработала инструктором по спортивно-массовой работе в морском порту. Из-за того, что у меня много кошек, я подрабатываю уборщицей во Дворце спорта официально. Потому что на них уходит по 8 тысяч, а то и больше. Да еще на внука алименты плачу, сын не в состоянии, — сетует Татьяна. — Всех подбираю, всех жалею. А кто меня пожалеет?

В комнату заходит дворняжка Дина, радостно виляет хвостом, но ведет себя осторожно. На руках Татьяна приносит маленького пуделя — он бывший артист. По словам Татьяны, пес выступал в цирке братьев Запашных, которые в прошлом году были на гастролях в Архангельске. Тогда-то волонтеры заметили пуделя и его брата — оба чувствовали себя не очень хорошо.

— В ящиках сидит целыми днями, в понедельник у них голодный день. Только на воде. И его брата пристроила. Себе взяла самого больного. Еще одна собака у меня из деревни привезена, — объясняет Татьяна.

Вместе с престарелой мамой, дочерью и животными Татьяна жила в деревянном доме в переулке Водников, 6. Квартира была приватизирована, доли принадлежали самой Татьяне и её дочери. Вечером 24 апреля этого года дом сильно пострадал от пожара. Юрьевы жили на втором этаже, огонь возник на крыше прямо над их квартирой. Татьяна решила показать, что стало с их домом. И не только. Еще она решила повторить то, как они вместе с матерью пилили поддоны для ролика Путину. Чтобы собрать Зою Петровну, Татьяна позвала на помощь двух своих дочерей.

«Сделайте нам подарок, пожалуйста»

Из сгоревшей квартиры, где Татьяна жила вместе с одной из дочерей и Зоей Петровной, погорельцы временно переехали к её второй дочери. Маневренное жилье, которое предлагает администрация Архангельска, Татьяну не устраивает. Она попросилась в аварийные деревянные дома неподалеку от нынешнего места жительства — туда могли бы пустить с животными. Но ей отказали.

— Я приехала к дочери, у дочери своя семья. Мне внук говорит: «Когда ты уйдешь со своими собаками и кошками?» Нам предлагают варианты на Сульфате, в Талагах. Это пятый или восьмой этаж, общий коридор, один туалет, одна кухня — 6 метров на человека. Куда я поеду с больной бабушкой? Это кирпичные дома. Последний вариант был неплохой — Воронина, 32. Но там тоже комнаты блоками — две комнаты и санузел, кухни нет. А с кошками кто туда пустит? — спрашивает Татьяна. — Мы подождем, пока нам компенсацию дадут. А дадут нам мало. С дочерью у нас — полквартиры моей, полквартиры — её. Нам ничего не купить. Ну, дадут нам 2,5 лимона на двоих — и что? Я опять в такую же деревяшку поеду?

В администрации Архангельска подтвердили, что предлагали Юрьевым две комнаты площадью 26,7 квадратных метра в доме 32, корп. 1, на улице Воронина. Также Татьяна и её дочь могут выбрать другой вариант маневренного жилья из списка горадмина. В конце апреля погорельцы обратились за материальной помощью — власти обещали выплатить положенные 33 тысячи рублей.

Когда Татьяна, Зоя Петровна и её внучка приехали к родной обугленной деревяшке в переулке Водников, их сосед как раз забирал свое имущество. Сделать то же самое Юрьевым тяжелее, чем соседям. Их квартира сильнее всех обгорела, подняться к ней можно по подточенной огнем лестнице, по которой вряд ли удастся спустить вниз мебель. Да и мужчин в помощь нет.

Рядом с домом остались сараи с дровами. Там Зоя Петровна и присела, пока её дочь и внучка проверяли свое имущество в квартире — вдруг еще что-то пропало.

— Надо шкаф забрать. У меня еще хороший диван. Есть стропила, я хочу открыть окна — просто спустить. Кошечки у печки спали всегда, — проходит по обгоревшей квартире Татьяна и показывает на домики для кошек.

На лавочке её ждет Зоя Петровна.

— С крыши загорелось, — вспоминает она вечер 24 апреля. — Меня с лестницы спустили пожарные. Дочь тоже так. В коридоре загорелось. Она скорее меня к окну подвела, говорит: «Сейчас пожарные снимут». И сняли. А так бы сгорели.

По словам Зои Петровны, в этом доме семья прожила лет восемь. В квартире текла крыша. Когда таял снег или шли дожди, на кухне были лужи. Но в целом жить было можно.

— И первая версия — мы думали, что у нас проводка. Постоянно тазы стояли — как дождь или весной снег сходит, у меня все время капало. Они сказали, что крыша — это капитальный ремонт. И что до 39-го года ждать. А в 2039 году нас уже не будет! Дом не был признан аварийным. Частично он был признан ветхим. Сваи были еще крепкими, а крыша — 100 процентов износа. Но потом версия, сказали, наверняка — поджог, — говорит Татьяна.

С трудом она вместе с дочерью открывает окна — в надежде, что потом через них спустят вещи. Затем Татьяна возвращается к матери. Достает самодельные козлы для распилки дров. Ставит поддон. Просит снять процесс.

— Мама, иди сюда, мама! — зовет она Зою Петровну.

Пожилая женщина неохотно идет к козлам, да и передвигается тяжело — везде перед домом раскиданы доски, деревянные мосточки разваливаются. На время ей приходится расстаться с палочкой, с помощью которой Зоя Петровна еще ходит.

— Держи двумя руками ровненько. Посмотри в камеру, — командует ей дочь.

С трудом, но начинают пилить — у Зои Петровны сил явно меньше. Отдельно записывают на видео обращение к Цыбульскому и Путину.

— Сколько раз обращались к Путину — ничего. Сейчас обращаюсь к Цыбульскому, Годзишу, Голиковой, к Молчановой и Путину. В связи с 75-летием окончания войны сделайте нам подарок, пожалуйста. Улучшите наши жилищные условия. Как же ты могла, Россия, сыновей своих забыть? — просит Татьяна на камеру.

Дом на Водников, 6, не признан аварийным. Как сообщили 29.RU в администрации Архангельска, 8 мая один из жителей дома обратился, чтобы дом все-таки получил статус аварийного. К заявлению он приложил результаты платной экспертизы дома. Признать дом аварийным может только межведомственная комиссия, но пока она не работает из-за ограничительных мер по коронавирусу.

— В жилом доме № 6 по переулку Водников в городе Архангельске зарегистрировано по месту жительства 18 человек (8 семей), в собственности граждан 6 квартир, в собственности муниципального образования «Город Архангельск» 2 квартиры. На предоставление жилых помещений для постоянного проживания могут рассчитывать граждане, занимающие жилые помещения в указанном доме по договору социального найма, и состоящие на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях, или могут быть признаны малоимущими, — ответили в департаменте городского хозяйства.

«Может, нам хотя бы спонсоры помогут купить квартиру?» — вдруг задает вопрос Татьяна. Она не одна в стране вот так борется за жилье, с которым бы государство могло помочь её матери. В Твери с 2004 года существует общественное движение «Союз детей-сирот войны», его создала дочь погибшего на войне Раиса Богатырева. На съезд «Союза» уже съездила Татьяна, вдохновившись там на борьбу. В одном из интервью «АиФ Тверь» Раиса Богатырева рассказала, что до 1995 года действовали несколько постановлений, согласно которым сиротам войны полагались льготы. Но все перечеркнул закон 1995 года «О ветеранах», который, по словам Раисы Алексеевны, принимали в спешке и забыли о погибших за Родину, пропавших без вести, а также об их детях. При этом Богатырева просит не путать сирот войны и детей войны — последние не потеряли на Великой Отечественной своих родителей.

На самом деле основания получить квартиру по договору соцнайма у такой категории жителей СССР появились в 1982 году. В Госбюро Архангельской области уточнили, что тогда вступило в силу постановление «Основы жилищного законодательства Союза ССР и союзных республик». Именно оно регулировало подобные вопросы. В статье 20 постановления указаны условия предоставления жилья. Оно полагалось инвалидам Великой Отечественной войны и семьям погибших или пропавших без вести воинов (партизан) и приравненным к ним в установленном порядке лицам. Но с оговоркой: если человека признали нуждающимся в получении жилья. Тогда ему выделяли квартиру в первую очередь.

Пока готовился этот материал, стало известно, что соседний дом — на Водников, 8, — пострадал от огня по похожему сценарию. Утром 7 июня загорелась кровля, эвакуировали 9 человек.