Когда рабочий стол — операционный: здесь чинят сердце без наркоза и скальпеля

Приближается 1 Мая — Праздник Весны и Труда, и мы продолжаем серию публикаций о нетипичных рабочих местах в Архангельске. На этот раз редакция 29.ру заглянула к хирургу Игорю Антонову. Он показал, на каком столе людям возвращают правильный сердечный ритм, что за доспехи спасают от излучения, на каких струнах тут играют и зачем окрашивают сосуды.

Игорь Борисович, заведующий отделением рентгенохирургических методов диагностики и лечения Первой городской клинической больницы имени Е.Е. Волосевич, ведет нас в операционную. Идет он уверенно, у него на ногах — тряпичные чехлы, у нас — одноразовые целлофановые бахилы, поэтому мы постоянно прилипаем к полу: в некоторых местах он покрыт клейким сменным слоем, который собирает микромусор. Здесь культ идеальной чистоты.

Кусачки, скальпели, ножи… Ничего подобного мы тут не увидим. Люди уходят из этой операционной без ран. И шрамов на их теле тоже не остается. Потому что это особое отделение и необычные хирурги: здесь используются рентгенохирургические методы диагностики и лечения. Каждый день сюда поступает до 25 пациентов с разными диагнозами: инфаркт миокарда, стенокардия, ишемия артерий нижних конечностей, нарушение ритма сердца и другие. Больше половины случаев — кардиологические.

— Все наши манипуляции завязаны на использовании рентгеновских лучей, — объясняет Игорь Антонов. — Мы делаем прокол стенки артерии или вены. Через него заводим внутрь миниатюрные инструменты. Вход получается очень узкий в диаметре — примерно два миллиметра. Дырочка в артерии с учетом эластичности стенки не требует каких-то зашиваний, закрывается сама. Так что крови на рабочем месте у нас не так много, как при открытых хирургических вмешательствах. Такой способ помогает диагностировать патологию: увидеть все в крупном масштабе на мониторе, а при необходимости — вылечить.

Чтобы на мониторе все не сливалось в одну серую абстракцию, медики используют рентгеноконтрастные инструменты. А чтобы было видно, что не так с сосудом, его «окрашивают» — вводят специальные контрастные лекарства. Они заполняют артерию или вену, она становится четче и ярче, что позволяет делать более точные, практически ювелирные движения. Так можно увидеть анатомию сосудистых бассейнов, сужения, окклюзии, тромбозы и другие проблемы. Мы просим показать это лекарство. Что за чудо-рентген-краска? Оказывается, это ничем не приметная прозрачная жидкость в стеклянном пузырьке.

Поскольку врачи каждый день сталкиваются с рентген-излучением, существует особый дресс-код — средства индивидуальной защиты, специальная одежда, которая содержит просвинцованную рентгенозащитную резину и защищает организм медиков от излучения. Это халаты, жилеты с юбкой, фартуки, головные уборы и другие предметы. Весят такие доспехи от пяти до восьми килограммов! С таким дополнительным грузом приходится трудиться. Иногда врачи сырыми выходят из операционной.

Также все местные медики носят дозиметры. Это маленький приборчик, который фиксирует поглощенную дозу излучения и дважды в год отдается на проверку. Пациент, который лежит на операционном столе, тоже получает дозу излучения, но для него она неопасна и незначительна, поэтому ему защита не нужна.

Мы следим, как работает хирург. Он практически не смотрит себе под руки, взгляд направлен в сторону — на монитор. Черно-белое кино про спасение сердца транслируется в прямом режиме.

Вот врач берет иголку, протыкает ей стенку артерии, через просвет иглы заводит металлический проводник — металлическую струну, благодаря ей можно завести другой инструмент, который вставляется в артерию. Так делается порт доступа, через него можно менять катетеры, заводить стенты. То, что показывает монитор в операционной, выходит и на другие экраны.

Мы отчетливо видим подкрашенный сосуд сердца — в данном случае это коронарная артерия. Замечаем небольшое сужение, это может стать причиной ишемической болезни сердца, поэтому миссия — вернуть трубочке для крови исходный диаметр. Как это делается?

Берется баллонный катетер для коронарных артерий и шприц, позволяющий создать высокой давление, под которым баллончик раздувается, раздвигает атеросклеротическую бляшку и восстанавливает просвет сосуда. Затем в эту зону имплантируется стент — специальный металлический каркас, поддерживающий восстановленный диаметр артерии.

Один пациент сменяется на другого, всего две операционных, все происходит быстро в режиме нон-стоп. Отделение работает 24 часа, 7 дней в неделю. Введены дежурства. Рабочий день сокращенный: из-за рентгена врачи не должны работать больше шести часов в сутки.

Если операция сложная, команда долго настраивается — обсуждает план коллегиально, иногда обращается к специальной литературе.

Что интересно, пока врачи в буквальном смысле входят в сердце пациента, он пребывает в сознании.

— Практически все наши операции проходят под местной анестезией, у нас идет постоянный контакт с пациентом: все изменения в состоянии, которые он может оценить, он должен нам сообщать, — комментирует Игорь Борисович. — Идет постоянный мониторинг электрокардиограммы, давления, частоты сердечных сокращений, насыщения крови кислородом. Есть операции, которые делаются под наркозом, но их немного, это, как правило, операции на сосудах головного мозга, когда необходима полная неподвижность пациента. Если пациент в сознании, в операционной есть место юмору. Нельзя сказать, что мы все такие циничные, молчаливые и бездушные, иногда нужно ободрить пациента, по-доброму пошутить, часто пациенты поддерживают этот настрой.

— Я видела у вас на входе в операционную магнитофон, там «Дорожное радио» играет. А операции под музыку делаете?

— В самой операционной должна быть тишина. Может быть, кто-то орудует скальпелем под классику, но у нас идет диалог пациента с персоналом, поэтому посторонние звуки исключены. Идеальная ситуация, когда человек может контролировать свое состояние, взаимодействовать с врачом. Показательна ситуация с инфарктом миокарда, когда человек поступает в операционную с жуткими болями в груди, и вот коронарная артерия открывается, боли отступают, врачи еще не успели снять перчатки и маски, а пациент, внезапно почувствовавший облегчение уже благодарит: «Доктор. Спасибо. У меня все прошло». Это радостный момент для всех.

Игорь Антонов говорит, что из-за того, что человек остается в сознании, приходится быть для него не только хирургом, но и психологом. Некоторые пациенты боятся лечь на хирургический стол — иногда приходится прибегать к помощи анестезиологов, они вводят специальные препараты с успокаивающим действием. Другие умудряются поучать врачей, начитаются в интернете статей и попутно комментируют, что и как надо делать внутри них самих. Непросто приходится, когда в операционную поступают друзья или родственники. Есть у хирургов такое негласное правило — этих пациентов отдают коллегам.

Мы интересуемся, где обедают, где ночуют врачи круглосуточной помощи. Если в операционной царит минимализм и стерильная чистота, в ординаторской чувствуется дух творческого хаоса.

По пути туда мы замечаем на веревке что-то яркое, похожее на детские ползунки.

— Это лента, она широкая и мягкая, ей удобно фиксировать пациента, если он беспокойный и не может себя контролировать. Такое бывает, когда у человека инсульт — часто наблюдается психомоторное возбуждение. Или когда пациент в состоянии токсического или алкогольного опьянения.

Уже в ординаторской замечаем календарь, на нем изображены не медицинские инструменты, а охотничье снаряжение… Говорят, кто-то из работников увлекается охотой. Тут же стоит небольшой диванчик, стол для перекусов, шкаф — в нем можно найти литературу, к которой порой обращаются врачи перед серьезными операциями, однако среди книг можно заметить издания не только врачебной тематики.

— А ночные операции проходят сложнее?

— Наоборот, даже как-то спокойнее, — отвечает Игорь Антонов и наливает нам чай. — Порой очень важно пациенту с инфарктом миокарда или острой ишемией, инсультом оказать помочь в срочном порядке. Бывает, важна каждая минута. При инфаркте миокарда или инсульте, когда артерия закрывается, начинают умирать клетки сердца или мозга, и чем быстрее мы запустим кровоток по артерии, тем быстрее пациенту станет лучше. Если он попадает к нам в нужный момент, в любое время суток, можно спасти жизнь не только клетки, а человеческую жизнь.