25 лет ГКЧП: послесловие к путчу

Сегодня исполняется ровно четверть века с момента первой (и, увы, не единственной) попытки государственного переворота в новейшей России. Существует множество оценок тех далеких событий, зачастую кардинально противоположных – от победы полноценной демократии до катастрофы вселенского масштаба. Единой позиции в обществе нет до сих пор, но, бесспорно, ясно одно: отечественная история тогда кардинально изменила свое направление.

Итак, 19 августа 1991 года. Группа высокопоставленных советских чиновников образует так называемый «Государственный комитет по чрезвычайному положению» и берет на себя всю полноту власти в стране. Сейчас уже не многие вспомнят поименный состав этого комитета, однако на тот момент его членами числились практически все ключевые политические фигуры СССР: вице-президент Геннадий Янаев, премьер-министр Валентин Павлов, министр обороны Дмитрий Язов, министр внутренних дел Борис Пуго, председатель КГБ Владимир Крючков, первый заместитель председателя Совета обороны Олег Бакланов и два «экономических босса» – аграрник Василий Стародубцев и промышленник Александр Тизяков. Их негласно поддержала верхушка партийной элиты и часть генералитета.

Примечательно, что ГКЧП «народился» аккурат за сутки до подписания соглашения нового союзного договора, призванного подать спасительный воздух в легкие агонизирующей советской державы. Но свое будущее с модернизированной конфедерацией связывали лишь девять из прежних 15 республик. Таким образом, Союз было решено укрепить в первоначальном варианте при помощи танков. Народу же через СМИ гэкачеписты распространили воззвание, что пришли защитить советское государство и его граждан от кризиса, криминала и покусившихся на целостность страны экстремистов.

Однако народ на столь пафосные слова не повелся. Жители Москвы на улицах и площадях принялись блокировать хлынувшую в город со всех сторон бронетехнику, а резиденция российского руководства на Красной Пресне – Дом Советов (в просторечии Белый дом) – в одночасье ощетинилась со всех сторон баррикадами. Простые люди поверили не заговорщикам, а своей законно избранной власти в лице президента РСФСР Бориса Ельцина и Верховного Совета республики, открыто объявивших ГКЧП с его решениями незаконным.

Многотысячная толпа закрыла собой едва появившуюся на свет демократию, встала против танков и бэтээров и на защиту, как казалось тогда, светлого будущего. И тому имелись вполне объяснимые основания. Все уже устали от царивших нищеты, безысходности и тотального дефицита, всем хотелось нормальной человеческой жизни, а не выживания, всех достали «железный занавес», диктат правящей Коммунистической партии и повальная уравниловка. Именно это побудило массы пойти за Ельциным, которого в тот переломный момент поддержала едва ли не вся прогрессивная общественность – как отечественная, так и зарубежная. Столица сопротивляется, провинция отмалчивается и ждет развязки.

Трое тревожных суток, ожидание стрельбы и крови, несчетные массы дежурящих на баррикадах москвичей, экстренная сессия осажденного парламента России, танки, прорывающиеся к Белому дому сквозь троллейбусные заграждения, гибель нескольких людей в тоннеле на Новом Арбате… В итоге путч провалился, ГКЧП полностью арестован, на флагштоке Дома Советов впервые взвивается триколор. Казалось, самое страшное и трудное осталось позади, над страной взошла заря нового времени, да здравствует свобода. Везде и повсюду – эйфория от победившей демократии.

Однако союзный договор окончательно похоронен, республики одна за другой провозглашают независимость, СССР фактически перестает существовать как единое целое, хотя еще несколько месяцев продолжает де-юре считаться единым организмом. Грезы о лучшей и завидной доле постепенно вытесняются прогрессирующей кошмарной действительностью. Рушится некогда могучее и высокоразвитое государство, катастрофически беднеет население, растет безработица, начинаются перебои с выдачей зарплаты, сгорают накопленные десятилетиями вклады, терпят крах многие отрасли промышленности.

Таковым оказался итог тех августовских дней, перевернувших течение и уклад нашей жизни. На фоне всего вышесказанного отношение общества к зачинщикам путча стало меняться в обратную сторону – из преступников они превращались в героев и патриотов. Кстати, через год с небольшим все участники заговора оказались на свободе, а впоследствии и вовсе были амнистированы.

И, наконец, самое печальное. Пройдет каких-то два года и Красная Пресня вновь превратится в военный плацдарм. Верховный Совет, бросивший в 91-м вызов ГКЧП, будет разогнан, по «цитадели российской демократии» – Белому дому ударят пушки танков Кантемировской дивизии, а роль главного путчиста примет на себя президент Ельцин.

В преддверии 25-летия выступления ГКЧП мы связались с теми, кто четверть века тому назад находился у власти в Архангельской области, попросив их дать собственную оценку произошедшему.

Анатолий Громогласов (в августе 1991 года первый секретарь Архангельского обкома КПСС, член ЦК КПСС): «Все случившееся тогда является событием большой исторической значимости, поэтому давать ему характеристику должны профессиональные историки. Со своей же стороны могу добавить, что на фоне тяжелейшего экономического положения СССР часть должностных лиц с согласия генерального секретаря партии и президента Горбачева предприняла попытку с помощью кардинальных мер выправить ситуацию к лучшему. Мы на местах не располагали подробной информацией об обстановке, но партийные органы и областное руководство делали все возможное для недопущения дестабилизации обстановки. Убежден, что меры на сохранение Советского Союза следовало направить на реформу экономики, не прибегая к воинственным шагам».

Павел Балакшин (в августе 1991 года председатель исполкома Архангельского областного Совета народных депутатов): «Со стороны ГКЧП это был в корне неправильный шаг. У себя в стране недопустимо применять вооруженные силы. Армия не должна воевать со своими народом, который ее поит и кормит. Известие о перевороте застало меня в отпуске, который я незамедлительно прервал и вернулся в Архангельск. Естественно, я сразу же принял сторону законной власти, то есть Бориса Ельцина. Все распоряжения и постановления ГКЧП на территории региона мной были отменены как неправомочные. Убежден, что поступал тогда правильно. Однако в Ельцине и его дальнейших поступках я очень быстро разочаровался, до сих пор считаю его разрушителем, который не способен ни на какие созидания. Он опустил нашу страну дальше некуда».

Александр Иванов (в августе 1991 года председатель Архангельского городского Совета народных депутатов): «Согласно последним соцопросам, примерно 60 процентов сегодняшних респондентов так или иначе выражают поддержку ГКЧП, считая его действия попыткой спасти Советский Союз и избежать большой беды. Происходит это, главным образом, из-за ностальгии по тем далеким временам и недовольства теперешней обстановкой в стране. Лично я никогда и ни за что не пожелаю возвратиться в социализм, потому как очень хорошо его помню – вместе со всеми многочисленными изъянами. А вот основная часть людей про минусы забыла и вспоминает исключительно плюсы. Путч однозначно не спас бы страну. Хотя бы потому, что его устроители не имели никакого авторитета в обществе – люди элементарно не хотели жить как раньше и отказали в поддержке ГКЧП. Ведь вспомните, что никто и нигде не вышел с открытой поддержкой заговорщиков. Наоборот, все бросились защищать демократическую власть. Даже ко мне в горсовет в августе 1991-го приходили мужики с охотничьими ружьями, чтобы уберечь нас от возможных посягательства извне. Разочарование народа в победе демократии объясняется просто: за минувшие 25 лет Россия управлялась плохо и даже ужасно. Усталость от бесконечной лжи на уровне государства перешла в ностальгию по советским временам. Оттого и положительное, большей частью, отношение к гэкачепистам».

Юрий Барашков (в августе 1991 года народный депутат СССР, член оппозиционной Межрегиональной депутатской группы): «Все три дня с 19 по 21 августа я находился в Архангельске, испытывая напряженное отношение и в сердце, и в душе. Помню, в ночь с 19-го на 20-е я пришел в кабинет к председателю облсовета Гуськову, который симпатизировал ГКЧП. Прямо при мне ему поступил звонок из Москвы с требованием прояснить обстановку, и он начал лицемерно докладывать, как у нас все хорошо и благополучно. Я, конечно, был всецело за Ельцина – нашего законноизбранного президента. Мы тогда одной ногой стояли в прошлом, а другой – в неопределенном будущем. Страсти накалены до предела, непонятно, что случится в ближайшие часы. Один шаг отделял нас от гражданской войны. Распад СССР я считаю большой трагедией, но не знаю, могло ли произойти все иначе. История пишет свои страницы по собственным правилам. КПСС и плановая экономика оказались несостоятельны, наверное, остановить этот процесс не представлялось возможным. Но факт, что сегодня мы живем относительно благополучно и спокойно, свидетельствует о верном пути, который был выбран в 1991 году».