Прогулки по Арктике: моряк из Архангельска рассказал о своей работе — от Новой земли до Чукотки

Арктика, конечно, не ограничивается территорией Архангельской области. Северный Ледовитый океан намного больше, и работать некоторым жителям Архангельска приходится по всей его российской территории. Так, например, от Мурманска до Чукотки работают лоцмейстерские отряды, которые помогают судам безопасно путешествовать по всему Северному морскому пути. Начальник арктического лоцмейстерского отряда Архангельской гидробазы Алексей Огарёв рассказал, в чем состоит их работа вдали от дома, где приходится бывать и почему нельзя прикармливать белых медведей на их базах.

От Баренцева — до Берингова моря

Севморпуть является кратчайшим морским путем между европейской частью России и Дальним Востоком. Он тянется по морям Северного Ледовитого океана от Мурманска и до Чукотки. На всей этой территории регулярно передвигаются различные суда, а чтобы они шли точно по своему курсу, не попали на мель или не наткнулись на айсберг, на их пути есть навигационное оборудование — от буев до маяков.

— Мы как раз и занимаемся обеспечением безопасности мореплавания на трассах Севморпути посредством навигационного оборудования, — рассказывает Алексей. — Маяки, буи, навигационные знаки, промеры — всем этим мы и занимаемся. Наша зона ответственности — от острова Вайгач и Новой Земли до бухты Проведения в Беринговом море. Также мы работаем на Енисее, в Обской губе, на Колыме, в Хатынге... Земля Франца-Иосифа — тоже в нашей зоне ответственности, но у нас сейчас идет установка нового маячного оборудования, а интенсивность движения на ЗФИ очень низкая, поэтому мы туда еще пока не добрались с новым оборудованием.

По всему Севморпути находятся гидробазы, которые присматривают каждая за своим участком. Но вся основная работа лежит на флоте Архангельской гидробазы. Это исследовательские географические суда с оранжевыми корпусами — «Алексей Марышев», «Пётр Котцов» и «Григорий Михеев». Яркий цвет — не случайность, это специальная арктическая раскраска. Такое судно будет видно на море издалека.

— Эти суда предназначены именно для нашей работы — промерные работы, установка нового оборудования и плавограждений. Вы их могли видеть в Соломбале, на всем известном причале. Есть и другие, из старого флота, но сейчас они готовятся к списанию, к сожалению, — объясняет Алексей. — Наши плавания проходят с конца июня и по ноябрь: каждый год по-разному, смотря по ледовой обстановке. Я, например, так работаю уже 20 лет.

Маяки на автономном режиме

Во время плавания на пути у Алексея и его товарищей находятся восемь полярных станций. Их называют ККС — контрольно-корректирующие станции дифференциальных поправок.

— Когда судно идет по маршруту, станция принимает его сигнал через спутник и дает корректировку, если оно отклонилось от курса, — объясняет Алексей. — Судоводитель получает самую точную точку координат, чтобы не было никаких неточностей.

Раньше станции работали на постоянной основе, а сейчас в навигационных объектах нет смотрителей — всё переведено на автономный режим. Там стоят солнечные панели, ветрогенераторы, всё работает автоматически. Мы приходим, проверяем их работу и, если есть донесения с проходящих судов, что какой-то маяк не работает, там высаживаемся и ремонтируем его.

— Раньше мы работали в составе Министерства транспорта, а сейчас главный оператор Севморпути — «Росатом», мы перешли под его управление. Головное предприятие у нас в Санкт-Петербурге. А остальные все гидробазы по Севморпути — это его филиалы.

Один из опорных пунктов развития Севморпути — это арктический поселок Тикси, где находится Тиксинская гидробаза. По словам Алексея, в ближайшем будущем там будут расширять порт и организовать доки, чтобы было место для промежуточного ремонта судов. Но это всё в перспективе.

— Пока что все силы брошены на Сабетту, терминал «Утренний» и Енисейский залив — там сейчас начинают добывать антрацитный уголь, тоже причальные сооружения строятся. Сейчас на Севморпути развивается структура на добычу нефти и газа, а развитие портов пока что хромает, — считает он.

Помимо судов, у лоцмейстерских отрядов есть и другая техника. Так, например, выглядит плавающий вездеход-амфибия Argo.

— На нем мы выполняем работы, особенно когда высаживаемся на необорудованный берег, где нет причалов. Прямо в вездеходе с баржи мы прыгаем в воду и до берега добираемся своим ходом. Свободно в нем размещается шесть человек, если ехать по берегу. А если в воде, то, чтобы не рисковать, — по четыре.

Во время плавания на суда могут залететь птицы — как вот эта полярная сова. Да и звери могут подойти поближе по льду.

— Это для нас рядовая ситуация — и лежбища моржей, и птичьи базары, — делится Алексей. — На архипелаге Норденшельда много таких интересных животных. Судно идет между островов, и на него залетают разные птички. А зимой, когда во льдах стоишь и ждешь проводки ледокола, — песцы и прочая живность вся рядом. Камбузы работают, запах идет вокруг, вот все и собираются.

— От медведей никуда не денешься — они занесены в Красную книгу, их запрещено отстреливать, — говорит Алексей. — Медведей просто невероятное количество. У них там врагов нет, это их естественная среда обитания. Им там некого бояться. Они же хозяева Арктики, а мы их гости.

По словам Алексея, на базах есть и собаки. Правда, от главных здешних хищников они вряд ли смогут спасти — разве что предупредить об их появлении.

— Собаки есть на всех наших полярных станциях — для нас это самый первый сигнал: если они насторожились, значит, где-то рядом медведь, — говорит он. — Собаки начинают его отгонять: обычно две-три наскакивают на одного медведя — одни хватают за нос, другие — за лапы. Ему это надоедает, и он уходит. Но есть такие, которые даже на собак не обращают внимания и лезут в подсобные помещения. Было много таких случаев.

А вот подкармливать медведей работникам нежелательно и вообще противопоказано — даже если это маленький медвежонок.

— У нас предприятие существует с 1933 года, и в его истории были трагические случаи. Например, когда медведя прикармливали, а затем экипаж станции менялся и кормить его переставали. И доходило вплоть до нападения людей. Всякое бывало. В Арктике вся живность, в принципе, любопытная. Ладно, если угостишь лемминга — это маленькие мышки, которые там бегают. Или песцов еще можно подкормить. Но медведей — ни в коем случае.

— А вот эти птицы — это канюки, они как раз охотятся на леммингов. В тундре же нет никаких деревьев, и они устраивают гнезда на наших навигационных знаках. Это безопасное место — потому что белый медведь, в отличие от бурого, не полезет наверх. Разорить гнездо он не сможет. Песцы на эти площадки тоже вряд ли поднимутся. Поэтому гнезда у них практически на каждом знаке. Это тоже в порядке вещей.

Все фотографии, которыми поделился Алексей, сделаны в нескольких северных морях — Карском, Восточно-Сибирском, Лаптевых, Чукотском. По его словам, время для того, чтобы сделать снимки в Арктике, всегда найдется.

— У нас и в технических отчетах присутствует фотографирование — и объектов, и выполненных работ. Просто не всегда получается сделать это для себя, работа всегда превалирует. Да и, с другой стороны, постепенно Арктика не то чтобы приедаться начинает, но на это уже не так остро обращаешь внимание. Когда проходят десятки лет, это переходит в разряд обыденности, — объясняет он.