«Всё тупо для галочки»: доброволец рассказал о быте и подготовке к спецоперации в лагере для мобилизованных

Почти месяц прошел с открытия под Чебаркулем Челябинской области всероссийского центра подготовки мобилизованных. Построенный за 12 дней, он, по данным властей, может вместить более тысячи человек. Доброволец Анатолий (имя изменено по его просьбе. — Прим. ред.) говорит, что к середине ноября численность дислоцированных в лагере достигла 6500 человек. По его мнению, к такому количеству мобилизованных там оказались не готовы. Приводим рассказ очевидца от первого лица и ответ от областных властей на наш запрос.

— Сейчас нахожусь на полигоне Чебаркуля для мобилизованных, я — доброволец, меня никто в армию за руку не тянул. Но сидеть и смотреть на то, что происходит в стране, не в моем характере. Мне 41 год, за плечами «срочка» в спецподразделениях, ветеран второй чеченской кампании. Давно были мысли пойти добровольцем, но все дела закончил только в прошлом месяце.

— В палаточном лагере я уже три недели. Поначалу, в конце октября, бытовые условия были нормальные. Я даже помню, что в первые дни делал фото и отправлял жене, успокаивал — давали макароны с тушенкой, такие хорошие куски мяса. Я даже в армии такого не ел. Но дальше, как лагерь стал наполняться, качество еды резко упало — то макароны переваренные в клейстер, то странный запах у мяса, то какой-то суп подгоревший. Обед начинается в 14 часов, и уже за полчаса там дикие очереди к этой столовой. Час стоять, чтобы попасть туда поесть, — зачем это? На одну столовую приходится по две тысячи человек. Благо родственники нас снабжают едой по полной.

Работает три полевые бани. Возле них стоят машины, которые производят эту горячую воду и подают в эти бани. Но я так и не понял, по какому графику они работают и возможно ли туда попасть. Мы нашли способ помыться, но я его афишировать не буду, а то и его прикроют.

— Тут много чего объявляют по «радио» — через громкоговоритель. Меня одно такое объявление вообще в ступор поставило — объявили сбор гуманитарной помощи для передовой СВО у нас в лагере. В лагере, где у большинства нет необходимого минимума для жизни в боевых условиях. Я тогда подошел к одному из офицеров, спросил: «Это вообще что за бред такой?» Он был абсолютно такого же мнения, что и я, — как это вообще возможно в армии? Благо я экипированный, у меня есть две «горки», термобелье, обувь. Только бронежилета и каски нет, потому что это уже слишком дорого самому покупать. Но у многих и этого нет. То, что выдают, — оно непригодное просто. Вещмешки образца 1941 года, в Великую Отечественную с такими воевали. Термобелье — полная дичь. Гумпомощь пришла две недели назад, а ее не выдают. Выдали только сапоги от «Юничела», но это гражданская обувь, не для СВО. Но сейчас, в грязь, они могут спасти.

— Вообще всё вышеперечисленное терпимо, бывал и в более спартанских условиях. Самое печальное — это отношение командования. Всё тупо для галочки. У нас на роту, 250 человек, был один офицер, лейтенант. Сейчас он уехал на СВО. Он не из Чебаркуля, его откуда-то прислали. И так получилось, что он жил именно в нашей палатке, он не хотел сидеть без дела, были постоянно какие-то занятия. Он быстро организовал метание учебных гранат, теоретические занятия, и мы как-то смогли парней подбодрить. Нам повезло, но так было далеко не у всех. Во многих палатках своих командиров так и не видели.

Получили оружие, оно новое. Ну как новое — 1981 года (АК-74) и 1991 года выпуска. Оно не использовалось. Они с хранения, все в масле. Их надо почистить, обработать, пристрелять. Мы их часа два чистили, привели их в порядок. Но дело в том, что этими автоматами пользуются все, 900 штук на 6500 человек. Ты получаешь на другой день оружие со склада, а его вообще никто не чистил. Причем это норма. У нас в палатке из 35 человек 12 — ветераны боевых действий, мы подходим к этому ответственно, и то в последние дни стоит трехэтажный мат, что надоело за всеми чистить оружие.

На стрельбы уезжаем в восемь утра, к двум часам дня возвращаемся. После двух часов дня уже ни у кого никаких занятий нет. Патронов немерено, бери сколько хочешь. Хоть тысячу. Но из-за того, что автоматов мало, а людей много, ты фактически стреляешь только 10 минут. Всё остальное — это очереди, передвижения, какие-то слова. Всё это время все остальные ждут, сидят, курят. Зарядили по пять рожков, это 150 патронов. И за 10 минут ты их выпустил. А куда стрелять? Стоят картонные мишени. Но ты не видишь результата, попадаешь ты или нет. Так вот с восьми до двух дня ты пять минут занимался метанием гранаты и 10 — стрельбой. Всё.

Из оружия пока видели только гранаты, автоматы и на прошлой неделе стреляли из гранатомета, но снарядов для него нет. Была имитация выстрела, когда его заряжали просто патронами.

— Вот представим, что есть одна рота 250 человек. Чтобы нормально пострелять, за каждым человеком должно быть закреплено определенное оружие с номером. Один и тот же автомат ты должен получать, не только когда идешь на стрельбы, а каждый день — даже если ты идешь на занятия по медицине или тактике. К нему нужно привыкать. Нужно привыкать и к экипировке. Должны быть разгрузки, бронежилет. Это же две большие разницы — стрелять налегке или делать то же самое во всём обмундировании, когда на тебе условно +30 килограммов. Ты должен таскать это всё каждый день на себе, чтобы привыкнуть.

— Дней 10 назад объявили по громкой связи, есть ли желающие добровольцы поехать на СВО. Откликнулось 300–400 человек. Может быть, это вследствие какой-то неразумности или кто-то считает себя обалденно подготовленным. Сразу несколько палаток встали и сказали, что готовы. Есть же такой «стадный» синдром, когда есть в палатке один «заводила», а остальные находятся так или иначе под его моральным давлением. И это был реальный разговор: «Ребят, вы что собрались-то, такие опытные?», а они отвечают, что за две недели даже командира своего не видели. И говорят: «Что мы тут будем лежать, лучше мы поедем и там на месте будем».

С медициной вообще беда. Сырость, холод, ОРЗ у 99%, все с кашлем и насморком. Но это не так страшно, у большинства есть аптечка. Дурная ситуация с эпилептиками. Я не знаю, как это назвать, их очень много. Это не один и не два, их десятки в масштабах лагеря. Причем многие из них пришли добровольно. У меня конкретно был случай, мой сосед по палатке «закатился», ладно что все мужики уже опытные рядом, быстро его перевернули, ложку в рот — и в медроту. Выдохнули, что его сейчас домой отправят. А он приходит обратно на следующий день и говорит, что никакой эпилепсии у него нет. Я с ним в одном подразделении служить не буду. У него в один момент руки вместе с оружием заклинит, и он по кругу развернется и вместо врагов своих положит.

По вечерам построение. На плацу бывает за раз два-три человека с эпилепсией сваливаются. Их тут же забирают в медроту, а потом они… все тут. Я не понимаю, почему так происходит.

— Когда приезжало телевидение, это отдельная история. Тут подожгли покрышки, достали взрывпакеты, проползали под колючей проволокой. Нарезали ролик, сейчас — в телеграме Минобороны. Из [ЧВК] «Вагнера» приехало два специалиста (в качестве инструкторов. — Прим. ред.), как они могут разорваться на весь лагерь?

Я живу в 24-м ряду палаток, а в 30-м у меня живет друг. Мы здесь с ним увиделись, а сам он из Екатеринбурга. Он артиллерист. Мы с ним каждый день видимся, я у него спрашиваю: «Что вы делаете?» Он отвечает: «Окопы копаем. Стрелять не из чего. Нет ни пушек, ни гаубиц. Какую-то теорию преподают, и всё». Они сейчас ждут отправки в Елань. Там должно освободиться место, и там вроде как есть оружие.

***

Во время подготовки материала, по словам нашего собеседника, до половины палаточного лагеря действительно отправили в Елань. С очередями в столовую и баню стало попроще, также в лагере распределили всю гуманитарную помощь.

Мы отправили запросы в Центральный военный округ и губернатору Челябинской области. По линии Минобороны мы задавали вопросы про подготовку к СВО, губернатору — про обеспечение лагеря в бытовом плане. В частности, рассчитаны ли мощности центра на размещение в нем 6500 человек. От властей региона поступил вот такой ответ:

— Правительство Челябинской области на постоянной основе продолжает работу по поддержке материально-технического состояния лагеря и находится в диалоге с командованием дивизии. Вопрос функционирования лагеря находится исключительно в ведении Министерства обороны Российской Федерации. При возникновении вопросов, в том числе и бытового характера, военнослужащие вправе обратиться к руководству полевого лагеря для их разъяснения. Обращения, поступающие в адрес правительства Челябинской области со стороны мобилизованных граждан, также рассматриваются и передаются для решения командованию дивизии по компетенции.

Такой ответ выглядит странным, поскольку губернатор Алексей Текслер является главой областной призывной комиссии и лично курировал строительство и обеспечение быта во всероссийском палаточном лагере. Его пресс-служба минимум три раза выдавала пресс-релизы о том, как Текслер посетил центр для мобилизованных под Чебаркулем: первый раз за несколько дней до прибытия мобилизованных, потом в конце октября и 4 ноября, в День народного единства. Каждый раз интересовался у мобилизованных в палатках условиями проживания и качеством подготовки. Вот, например, как он описывал разговор с мобилизованными по поводу подготовки к СВО:

— Подготовка идет полным ходом. Сами мобилизованные мужики говорят, что всё организовано четко: опытные инструкторы с боевым опытом, оружие и военная техника есть. Учат и специальным навыкам, например, управлять коптерами.

О бытовых условиях у Алексея Текслера тоже исключительно положительные отклики:

— Зашел в несколько палаток, общался с мужиками и в столовой за обедом. Все положительно отмечают организацию и бытовые условия в лагере, благодарят наших поваров и волонтеров.

И еще в середине октября, до открытия Всероссийского центра подготовки мобилизованных, Алексей Текслер говорил, что берет на себя все бытовые вопросы:

— Моя задача — чтобы все бытовые вопросы были решены. Организационно военным помогаем во всём. Главное, о чём прошу командиров, — чтобы слаживание шло активно, чтобы ребята реально получали опыт и навыки. Остальное мы в частях на территории региона обеспечим, — пообещал губернатор в войсковой части Карабаша.

Ранее власти Архангельской области ответили, ждать ли северянам продолжения частичной мобилизации. Также почитайте историю семьи Пестеревых из поселка Коноша: 34-летнего главу семейства мобилизовали, и теперь его супруга вынуждена справляться со всеми домашними заботами одна и воспитывать трех несовершеннолетних детей. Северянка пытается вернуть мужа домой.