«Одинокие умирают, а потом находят их мумии». Директор приюта — о том, почему бездомных стало больше

Телефон директора социального приюта «Дари добро» Ольги Бахтиной из Екатеринбурга в недавние морозы разрывался от звонков жалостливых горожан. Они и днем и ночью сообщали о бездомных, оказавшихся рядом с ними, просили забрать человека.

На первый взгляд с помощью людям этой категории всё в порядке. Волонтеры кормят их горячими обедами, раздают вещи, на столбах и заборах висят сотни объявлений для тех, кто попал в тяжелую ситуацию, им предлагают крышу над головой, работу с зарплатой. В Доме ночного пребывания дают номера соцслужб, где помогут восстановить документы.

Но собеседница наших коллеги из E1.RU уверена, что с помощью этим людям всё очень плохо и бездомных на городских улицах становится всё больше. Ольга Бахтина уже девять лет руководит приютом, где живут одинокие беспомощные старики, инвалиды, бывшие бездомные, которые потеряли здоровье на улице. Далее — ее эмоциональный монолог от первого лица. Речь идет об одном городе, но проблема актуальна для всех.

— В недавние холода был просто шквал звонков. Сердобольные люди звонили и ночью: у нас в подъезде бездомный, идти ему некуда, на улице минус 30, помогите, заберите. Звонят из соцзащиты, из больниц.

Или как-то вечером звонок, мужчина представился священником: «У нас в подъезде молодой человек, возьмите». Ответила, что в Библии есть заповедь про помощь ближнему и в церковных уставах есть пункт про благотворительность. Так приютите его временно, не перекидывайте ответственность на других.

Я не хотела никого обидеть, сказала это на эмоциях. Не думайте, что я отказываю из-за равнодушия или нежелания помочь. Я не могу забрать всех по вашим звонкам. Мест в приюте 50, у меня сейчас живет 51 постоялец. Еще 20 человек в очереди на место. Все бездомные. Лежат в больницах, живут в подъездах, спасаясь от обморожений. В больницы бездомных привозят часто в тяжелом состоянии, с травмами, инсультами, обморожениями, уйти они сами не могут. И в больницах области ждут, когда освободится место. Ведь в медучреждениях свои инструкции, в отделениях есть социальная койка, там могут держать десять дней.

Но бывает, что в больницах живут и по два месяца, ждут, когда у меня появится место, переводят из отделения в отделение. Нормальные люди, врачи не могут выкинуть беспомощного человека на улицу. При этом у нас в Екатеринбурге есть три государственных социальных центра для людей, оказавшихся в трудной ситуации. Всего три — это очень мало на миллионник. Но я знаю, что там есть свободные места!

Но попасть туда немощному одинокому человеку — и бездомному, и домашнему — практически нереально. Каждый, кто претендует на место там, должен собрать кипу документов. Первое: на туберкулез, результаты флюорографии и заключение фтизиатра. С этим обязательным моментом всё понятно, пройти флюорографию все-таки просто. Но кроме этого необходимого момента там целый список — например, результат лабораторных исследований на группу возбудителей кишечных инфекций, результаты анализов на яйца гельминтов, дифтерию (посев из полости рта, взятый не раньше чем за четыре дня до прибытия), инфекции, передающиеся половым путем.

А еще должен быть документ о профилактических прививках, чтобы там была информация о вакцинации от ковида, справка об отсутствии контакта с инфекционными больными по месту проживания (это для бездомных-то!) за 21 календарный день. Плюс анализ на ВИЧ, гепатит, сифилис и, конечно, ПЦР-тест на ковид. Все эти правила прописаны в приказе Министерства социальной политики Свердловской области за 2014 год (кроме тех, что касаются ковида, их добавили позже).

Я в шоке. У людей документов нет, паспорта, медполиса — какой прививочный сертификат?! А лежачие, которых в больницы с улиц с инсультом привезли, как должны всё это делать? И эти преграды касаются не только бездомных. Одинокие домашние люди обращаются за помощью в соцслужбы, им выдают эту бумагу с перечнем, но они не в состоянии всё это пройти одни, это всё делается в разных медучреждениях. Одинокие умирают в своих квартирах, а потом через год находят их мумии. В соцслужбах сотрудники понимают все эти проблемы, эту абсурдность, но они люди подневольные, возмущаться боятся — уволят.

СанПиН — это, конечно, важно. Но организуйте эти самые обследования хотя бы на базе госучреждений, у сотрудников — госслужащих — есть все полномочия, чтобы договориться с больницами! Сделайте что-нибудь, чтобы помочь! А, да: помимо медицинских документов нужно предоставить сведения о доходах. Вы видели бомжа со справкой о доходах?

Я сейчас не хочу рассуждать, что многие сами виноваты, что скатились, и так далее. Во-первых, ситуации разные бывают. Во-вторых, я сейчас не об этом. Я работаю с этим контингентом, и люди наши, что звонят мне, тоже не лишены сострадания, не могут пройти мимо замерзающего человека — это нормальная человеческая реакция.

В последнее время бездомных становится всё больше: и летом много, и зимой. И одинокие есть, поток не заканчивается. С чем это связано, не анализировала. Может, жить стало сложнее. Кто-то теряет квартиры из-за долгов, кто-то — из-за черных риелторов, кто-то из-за образа жизни.

В последнее время, думаю, число бездомных может прибавиться за счет бывших заключенных. Тех, которые из тюрем уходили на СВО и получили помилование. Когда возвращаются, многим идти некуда. У меня недавно такой парень был, бывший вагнеровец, 35 лет, не может получить удостоверение и выплаты от «Вагнера». У него ранение, контузия, нужно в лицевую хирургию, из отверстия в щеке всё бежит, я не знаю, как его отпустили, или сам ушел. Потому что после контузии в реальной жизни плохо стал ориентироваться. Дееспособный, но помощь ему явно нужна. Говорит, что родители от него отказались. Никуда по поводу выплат сам не ходил, ничего не выяснял, не добивался.

Приехал из Перми, работу пытался найти. Грузчиком или разнорабочим. Работодатели, видя его состояние, просто боятся брать на работу. Меня нашел через интернет. С ним тяжело было говорить, сбивался, заговаривался, неожиданно начинал угрожать: возьму нож. Сам он при этом уверен, что с ним всё хорошо. Я нашла координаторов представителей ЧВК «Вагнер» в Перми, они готовы были помочь. Отправили его в Пермь, а он пропал, то не отвечает на их звонки, то недоступен, то пьян. Как его разыскать, как помочь — не знают, а у человека контузия. Нужно обязательно наладить помощь таким людям, социализировать, ведь нам жить рядом с ними.

На днях звонил координатор какой-то благотворительной организации, спрашивал, какие наши мысли, как можно помочь бездомным. Спросил, как отношусь к тем, кто их кормит на улице. Ответила, что это не решает проблему: приехали, накормили за компанию местных пенсионеров, уехали. Еда — это хорошо. Но они покормят, есть такие, кто окажет первую медицинскую помощь, перебинтуют раны, — но что будет с людьми этой ночью в минус 30? Человеку нужно, чтобы была крыша над головой. Сейчас на каждом заборе можно увидеть объявления, адресованные бездомным. Им предлагают работу, еду, крышу над головой. Это якобы ребцентры. Для тех, кто может работать. У нас этих работных домов, наверное, сотни. И с ними полная распущенность, никакого контроля.

Люди там пашут по двенадцать часов, встают в пять, приходят домой в одиннадцать вечера — за 500 рублей в день. Кто-то возразит, мол, их там кормят, одевают, дают ночлег. Но для руководителей это дешевые рабочие руки. Бывает, приходят за рабсилой на вокзалы — у бездомного похмелье, дают бутылку: поехали с нами.

Некоторые люди работают на них годами. Труд тяжелый, но никаких отчислений ни в соцстрахование, ни в Пенсионный фонд. Ни пенсионного стажа, ни баллов. Среди моих подопечных были бывшие постояльцы таких заведений, мне их привозили из больниц. Как только люди больше не могут работать, от них избавляются — вызывают скорую или отвозят и оставляют в приемном покое. Обратно не берут. Никакой ответственности. Люди даже на пенсию у них не заработали. При этом многие прикрываются благими намерениями, подают свой бизнес как социальную помощь, называются ребцентрами, регистрируются как общественные организации. Затраты на содержание минимальны, ту же одежду берут в благотворительных организациях. Сами выжимают всё здоровье из людей, поднимаются на этом, покупают квартиры, машины.

Хотя знаю среди руководителей и достойных, добросовестных, я их уважаю. Заботятся о своих подопечных, помогают восстановить документы, гордятся теми, кто встал на ноги и ушел от них в самостоятельную новую жизнь, снимает жилье, заводит семьи. Ведь цель реабилитации — социализировать людей, чтобы они смогли вернуться в общество, а не сделать их зависимыми от тех, кто дает работу за койку и тарелку каши, а потом списывает по негодности.

Но хороших примеров я знаю не так много. И всех всё устраивает, видимо, пока не случится какая-нибудь беда. Нет, ребцентры — это не решение проблемы. Проблему может решить государство, создавая подобные социальные проекты, жестко контролируя частные заведения, помогая при этом нормальным подобным организациям, направляя в нужную сторону.

Мы рассказывали также о Центре помощи бездомным в Архангельске. Он переехал на Окружном шоссе в 2019 году. Тогда мы заглянули в новый дом центра и встретили среди его постояльцев и пенсионеров, и молодежь, и местных, и областных: они рассказали, как эти люди потеряли дом и какую помощь могут оказать им в Архангельске. А недавно в том же здании открыли еще и вытрезвитель.

Также мы писали о том, как кормят бездомных и стариков на улице Северодвинска.