Похождения бравого Ярослава Гашека: как великий чешский писатель нашел свою любовь в Башкирии

Мало кто знает, что в столице Башкирии несколько лет жил классик мировой литературы — чешский писатель Ярослав Гашек, автор сатирического романа «Похождения бравого солдата Швейка». В Уфе Ярослав оказался в непростое для страны время — разгар Гражданской войны, но это не помешало ему творить, заниматься журналистикой и даже найти любовь. О его похождениях в Башкирии даже написаны книги, UFA1.RU изучили их и пересказываем самое интересное.

Йозеф и Катержина Гашеки отмечали радостное событие — в последний день апреля 1883 года у них появился долгожданный сын, которого назвали Ярославом. Спустя несколько лет у мальчика появились брат и сестра.

Маленький Ярослав жил в Праге и рос любознательным и веселым ребенком, несмотря на то, что родителей настигала острая нехватка денег. Семья постоянно переезжала, что отвлекало Гашека от учебы, и даже хорошая память не слишком помогала ему успешно справляться с гимназией. Но было то, что захватило его — история.

Лекции по этому предмету сделали Ярослава настоящим юным гражданским активистом: 14-летний подросток постоянно участвовал в антинемецких демонстрациях, которые переросли в погромы магазинов, скандалы и драки. Однажды будущего писателя чуть не расстреляли за беспорядки во время чрезвычайного положения.

— Дорогая мамочка! — писал Ярослав. — Завтра меня к обеду не ждите, так как я буду расстрелян. Господину учителю Гаспергу скажите, что… полученные мною минералы находятся в полицейском управлении. Когда к нам придет мой товарищ Войтишек Горнгоф, то скажите ему, что меня вели 24 конных полицейских. Когда будут мои похороны, еще неизвестно.

В 1897 году учебу в гимназии пришлось прервать. Ярослава устроили на работу в аптеку, но он предпочел скучной рутине путешествия с друзьями: юноши обошли земли Чехии, Словакии, Моравии. Пешие, мягко говоря, прогулки стали одним из любимых дел Ярослава, даже когда он учился в Торговой академии. Гашек все каникулы проводил в далеких походах, во время которых успел помочь болгарским повстанцам на Балканах, быть арестованным за бродяжничество и задаться идеей стать писателем.

Стихи и заметки он изначально писал ради получения денег, но необычное чувство юмора быстро полюбилось читателям газет. От чешской «литтусовки» он держался особняком.

— Порой мы страшно любили Гашека, потому что он и в самом деле был живым воплощением юмора. Он, пожалуй, нас не любил, потому что мы играли в литераторов. Я даже убежден в этом, — писал чешский автор Иржи Маген. — Весь комизм ситуации заключается в том, что он делал литературу гораздо интенсивнее, чем все мы.

Жизнь Гашека в этот период была по-настоящему яркой и безумной: его постоянно ловила полиция за мелкие нарушения вроде справления нужды в общественном месте, он успел даже полежать в психушке из-за того, что представился стражам порядка 518-летним Яном Непомуцким, и всё это время Ярослав писал произведения. Свои коррективы в его жизнь внесла Первая мировая война.

Ярослав Гашек попал в австрийскую армию в 1915 году. Он участвовал в боевых действиях, а также не забывал о литературе: в это время увидели свет первые произведения о бравом солдате Швейке. Собственную вселенную он продумывал даже в те моменты, когда оказался в плену российской армии. Судя по всему, левые идеи были близки Гашеку, поскольку после Первой мировой войны он вступил в коммунистическую партию.

Началась новая эра в жизни Ярослава. В это время он посетил множество российских городов, и на особом месте у него была именно Уфа. Этот период жизни чешского автора позже зафиксировал писатель Станислав Антонов в книге «Ярослав Гашек в Башкирии».

Разгар Гражданской войны, конец 1918 года. Все жители наблюдают за борьбой Красной и Белой армий. Погода налаживается, но это жители заметили лишь 31 декабря, когда Красная армия выдавила Белую из Уфы.

— Революционный военный Совет и Политический отдел Пятой армии решили издавать ежедневную газету для красноармейцев и жителей прифронтовой полосы, — пишет Антонов.

Так в Уфе задумали открыть типографию, но подходящего для руководства ею человека было найти непросто. Тогда коммунисты вспомнили про Ярослава Гашека — в Европе он успел побыть и публицистом, и редактором журнала «Мир животных». Правда, материалы, которые он тогда публиковал, были слишком постироничными для общества, рвения к работе ему было не занимать.

— Вскоре в редакцию газеты «Наш путь», которая располагалась по улице Александровской, 4 (Карла Маркса — Прим. Ред.), явился высокий, плотный, несколько грузный, но подвижный военный. Он доложил с чуть заметным иностранным выговором: «Ярослав Гашек. Назначен Политотделом Пятой армии заведывать типографией газеты "Наш путь"», — рассказывает Антонов в своей книге.

Работе чешский писатель отдавался с полной силой. Порой он даже ночевал в типографии, чтобы наладить выпуск газеты. Дополнительно он разобрался с брошюрами, листовками и прочими небольшими форматами, которые начали выходить в печать. Заботился он и о своих подчиненных — Ярославу хотелось просвещать уфимских рабочих, поэтому он собрал для них библиотеку с художественно-политической и технической литературой.

Тогда он, что называется, дорвался до любимого дела: разъезжая по городам и помогая организовывать советскую власть, он почти не успевал заниматься журналистикой, что сильно его угнетало. Ярослав и в жизни, и в произведениях относился ко всему происходящему с огромным юмором и жизнелюбием. И вот, наконец, он смог развернуться на полную катушку: в первые дни работы он принес Василию Сорокину, комиссару стрелковой дивизии и редактору «Нового пути», настоящий фельетон о последних событиях.

— Говорят, что большевики заняли Казань. Наш владыка Андрей приказал соблюдать трехмесячный пост. Завтра будем кушать по три раза в день картошку с конопляным маслом. Да здравствует Учредительное собрание! Чешский офицер Палчика, который у нас на квартире, взял у меня взаймы две тысячи рублей, — писал Гашек.

В этом юмористическом произведении Ярослав от лица «буржуя» рассказывал, как выпил две бутылки коньяка и написал «заявление на дворника, что он большевик», а до этого беженцев из Казани «по ошибке раздели оренбургские казаки». Гашеку дали добро опубликовать фельетон «Из дневника уфимского буржуа» в газете, и это стало для уфимцев в тылу и на передовой глотком свежего воздуха — и военные, и гражданские от души смеялись над колкостями Ярослава.

Рабочие типографии были в восторге от Гашека — он представлялся им веселым, умным, но вместе с тем простым и легким в общении человеком, который мог прийти на работу со шлемом на голове и висящим где-то сбоку револьвером.

Вместе с тем Ярослав оставался серьезным и взвешенным, когда того требовало время. Когда в 1919 году убили немецких коммунистов Карла Либкнехта и Розу Люксембург, Гашек сменил тон.

— Каждый рабочий и крестьянин знает, что эти два выстрела — символ атаки у народной буржуазии на революционный пролетариат, и что нельзя тратить времени, рисковать еще жизнью других работников Великой Революции Труда, и что надо сразу покончить с буржуазией, — писал Гашек. — Эти два выстрела нам сказали ясно: «Винтовку в руки! Вперёд!»

Партийную работу Гашек тоже не забывал: он показывал себя как оратора в летнем театре Видинеевского сада, выступал в здании Сибирской гостиницы с докладами и лекциями. Чешскому писателю удавалось зажечь сердца уфимских коммунистов и призвать их не сдаваться.

— Они живы в наших сердцах, мы чувствуем, что они идут с нами и что они вызывают нас: «Товарищи, смело вперёд!» — призывал он слушателей в гостинице.

Рабочие с интересом слушали, как он тепло рассказывал за работой о родной Праге, о том, как в юности состоял в партии анархо-коммунистов, и о том, что своей второй родиной считает Советскую Россию. Также он обещал, что после войны женится на русской девушке. К слову, до поездки в Россию Ярослав уже был женат, но отношения не сложились, и брак быстро распался.

В типографии, которой руководил Ярослав Гашек, работала девушка, Александра Львова. 24-летняя накладчица не была потомком знаменитых уфимских семей, ее родной отец был сапожником, но после его смерти маленькую Шуру забрал на воспитание уфимский чиновник по фамилии Малоярославцев. Девочка жила своей обычной жизнью, а повзрослев, устроилась работать в ту самую типографию.

Станислав Антонов писал, что современники Гашека и Львовой описывали Александру как трудолюбивую, веселую и неунывающую девушку, которая стала душой компании среди коллег.

— В ней было столько обаяния, сердечной простоты, чуткости к товарищам, что, пожалуй, трудно представить другое отношение к ней. Шура, как никто, умела с улыбкой, веселым видом, переносить все невзгоды трудных военных лет, — описывает Антонов.

Как и все молодые люди, Александра разделяла идеи коммунизма так же горячо, как и Ярослав. Видимо, это и стало причиной, по которой чешский писатель и уфимская девушка начали общаться чаще. Гашек ласково называл ее Шулинькой, она ходила на все его выступления перед коммунистами, которые сейчас можно было бы воспринять как злободневные стендапы. Отношения пары развивались гармонично, и вскоре они решили пожениться.

Момент, когда Александра привела Ярослава в дом своих родителей, описывает Антонов в своей книге.

— Гашек скромно, сдержанно, но искренно волнуясь, начал говорить о своём серьёзном намерении. Затем все сели за стол и пили чай, — пишет автор книги «Гашек в Башкирии». — В этот же вечер Гашек и Шура, собрав в баул несколько вещей из своего скромного гардероба, ушли из дома, оставив родственникам свой новый адрес.

Вместе они переехали в маленькую комнату, где едва помещались кровать, столик, два стула и шкаф со множеством книг — Ярослав и Шулинька читали Гоголя, Пушкина, Салтыкова-Щедрина, а также Чехова. Эти авторы давали Ярославу силы: как творческие, так и жизненные.

13 марта 1919 года белогвардейцы вновь подобрались к Уфе, и город пришлось эвакуировать. Всю ночь, когда поблизости рвались снаряды и шумели перепуганные жители, Гашек и его коллеги провели в типографии. Даже тогда Ярославу удавалось разрядить обстановку и помочь подчиненным не поддаваться панике. Когда редакция переехала в Белебей, чешский писатель обратился в политотдел, чтобы его подчиненным выдали зарплату.

— Этот, на первый взгляд, незначительный факт характеризует Гашека как чуткого и заботливого руководителя, — пишет Антонов.

В непростое время Ярослав вновь вернулся к «дневникам буржуа» и принялся публиковать еще более едкие фельетоны.

— Мой офицер расстрелял все зеркала и лампы, разрезал себе руку, помазал кровью лицо и пел: «Боже, царя храни!» Ночью видел везде большевиков и спрятался под кроватью. К утру его увезли в больницу. Врач сказал, что это отравление алкоголем, — стебется писатель на страницах «Нового пути».

А в дни отступления Белой армии Гашек превращался в настоящего военного корреспондента, который делал всё, чтобы поддерживать у людей не только боевой дух, но и волю к жизни. Он продолжал общаться и с коллегами, и с бойцами, не позволяя тем впасть в уныние и просто сдаться. А когда было совсем тяжко, он начинал петь «Интернационал» — пролетарский гимн.

— Не отставала от всех и накладчица Шура, жена Гашека, — пишет Антонов в своей книге. — Она стойко переносила невзгоды походной жизни. Отработает ночь в душном вагоне, где помещалась типография, устанет, а всем своим бодрым видом показывает, что ничуть не устала, готова работать и дальше.

Уже в июне Уфу удалось освободить. Теперь Ярослав и Шура поселились в доме, где жила ее семья, и чешскому писателю наконец-то удалось сблизиться с тещей и сестрами жены. Для него это было важно, поскольку его собственных родителей уже не было в живых.

Из-за партийной работы Ярослав и Шура колесили по всей стране, брак они заключили в Красноярске, а последний раз побывали в Уфе в 1920 году. Для Ярослава город стал особенно значимым: и потому, что здесь он встретил свою любовь, и из-за написанных здесь почти 30 произведений. Полтора года, проведенные здесь, сильно отразились на жизни писателя.

Уже позже уфимцы вспомнят веселого и внушающего спокойствие мужчину с иностранным акцентом, когда откроют первую страницу «Похождений бравого солдата Швейка» — настоящего магнум опус Гашека. Останется немало и других напоминаний: мемориальные доски на зданиях, которые были значимы для автора, а также в честь писателя назвали улицу, которую позже переименовали в Театральную.

Ярослав и Шулинька уедут из Уфы и отправятся в Чехословакию, где и проживут до смерти писателя в 1923 году. В последние моменты жизни рядом с ним будет любимая жена, личный врач и секретарь Климент Штепанек, который записывал «Швейка» под диктовку автора.

— Швейк тяжко умирает, — говорил Гашек, подписывая завещание.

Он умер 3 января 1923 года. На похоронах было множество людей, но близкие люди, даже видя товарища в гробу, не верили, что это — правда.

— Ярда не впервой дурачит нас всех, водит за нос. Не верю! Сколько раз он уже умирал! Гашек не имеет права умирать, — писал его друг, писатель Эгон Эрвин Киш.