«Территория неравнодушных»: что говорит о нас экспериментальный спектакль в заброшенном МРВ?

В выходные в здании архангельского Морского речного вокзала состоялся спектакль «Север» — экспериментальная постановка Архангельского молодежного театра, где актеры — это вы сами и ваши отношения с севером. За два дня на спектакле побывали около 500 человек — результат для эксперимента весомый. Без критиков, правда, тоже не обошлось — особенно тех, что «не посещал, но осуждаю». Мне же хочется порассуждать о том, почему получить это личное переживание, личный опыт важно.

Архангельские зрители уже, кажется, давно готовы к тому, чтобы принять театр как искусство деятельного сопереживания. В основном благодаря пановцам: их уличные театры, недавние постановки вроде «Шальных ножниц» или «Истории одного города» научили не стесняться быть во взаимодействии с актерами. Ну или хотя бы запустили этот процесс. А у «Севера» другой момент на преодоление — не стесняться побыть с самим собой. На это нужно время, потому и идет спектакль около восьми часов. Не многие спешили уйти с него, пробежавшись «галопом по Европам». Хотя были и такие, наверное, но мне они не попадались.

Этот спектакль полностью задействует цокольный этаж МРВ, где каждая комнатка, каждое подсобное помещение посвящено человеку, чья жизнь была связана с севером, — неважно, по рождению или по стечению обстоятельств, любил или ненавидел он эти места. В любом случае он не был к ним равнодушен. Истории этих людей озвучивают актеры молодежного театра — они, изучив своих персонажей, дали от их лиц 19 псевдодокументальных интервью.

Первый этаж занят спектаклем лишь частично — здесь выставлен скелет огромной нерпы. Кто-то спросит: «Что это? Выставка одного экспоната?» Для меня же это такое коллективное бессознательное людей севера — возможность ощутить себя продолжением тех «подземельных» историй.

Может, мне просто повезло, но за пять с лишним часов в здании я не встретила равнодушных лиц: кто-то улыбался, кто-то пританцовывал под «Не плачь» Булановой или под «Песню года — 82», которую передавали по телевизору из советского времени. Две девушки в комнате сурской монахини Валентины Шангиной, убитой красноармейцами в Никольском храме, из которого в свою очередь тоже не выбрались живыми, бодро так отметили: «То-то же, не трогайте пинежских». То, как реагируют на каждого героя люди, вообще отдельный повод для наблюдений: в некоторых пространствах им (и мне) явно хотелось побыть в одиночестве и непременно выйти, если появлялся внутри кто-то еще, а в других наоборот ощутимо держались друг друга — как в комнате маньяка Третьякова, своеобразном холодильнике: остаться наедине с этим отстраненным голосом серийного убийцы и холодно, и страшно.

Про «Север» уже многие высказались в соцсетях: одному от этого повеяло безнадегой, другому — нежностью и верой в людей. Тут уж у каждого свой маршрут и свой север, смотря, откуда начнешь его познавать и чем закончишь, на сколько историй тебя вообще хватит, в какой тональности ты вообще настроен воспринимать мир. Пишут и про то, что «вокзал должен оставаться вокзалом» или «его изуродовали». Но вспомним, что до того, как опустеть совсем, МРВ пережил эру торговых рядов — продавали от халатов до протеиновых батончиков. Вот это было достойное задействование пространств?

Авторы спектакля взяли на себя смелую роль — сочинить север заново, сломать наше вечное — «тупиковое» настроение, рассказать об этом без штампов. Кого мы вспоминаем, говоря про Архангельскую область обычно? Ломоносова? Иоанна Кронштадтского и Федора Абрамова — в их юбилейные годы? На «Севере» без этого обошлись.

Режиссер спектакля Сергей Чехов говорил перед премьерой, что его команда работает с позиций иностранцев. Но не иностранцы ли мы сами, когда слушаем истории парфюмера Эрнеста Бо, курировавшего Мудьюгский лагерь, бизнесмена Николая Сутягина, монахини из Суры Валентины Шангиной, архангельского маньяка Владимира Третьякова или собирательного образа члена ОПГ из 90-х — Жоры Коржавина?

Мы знакомимся с ними не как с историческими фигурами, а людьми, живущими среди нас, может, и до сей поры, если думать о том, что никто не исчезает бесследно (я не про реинкарнацию, если что). Не зря ведь почти каждый герой отвечает на вопросы о том, в какой точке он мог бы оказаться здесь и сейчас: кто-то потерялся, кто-то верил в счастье здесь, кто-то уезжал, чтобы никогда не вспоминать об этом.

Север никогда не был территорией равнодушных, несмотря на всю окружающую порой безнадежность. И мы, сегодняшние северяне, всё такие же — пытаемся понять эти места, изучить их прошлое, чтобы жить здесь в настоящем. Не зря же спектакль-инсталляцию «Север» будто бы продолжит спектакль-прогулка «На Севере!» — вновь о севере и его людях. Есть на это какой-то особый запрос.