Как делаются революции

Нет-нет и заговорят в России о «назревающей революционной ситуации», попутно вспоминая почти вековой давности 1917-й год. Мол, новый «Октябрь» не за горами, вот-вот в стране рванет! Но есть хорошая поговорка: «Революции готовят гении, делают романтики, а пользуются плодами негодяи». Далеко за примерами ходить не надо – 17-й год, как известно, закончился 37-м, а потом и вовсе 91-м… Так как же делаются революции?

На самом деле, легко. Почти 15 лет назад я работал в одном из провинциальных театров на Урале. Все поначалу было хорошо, нас вполне устраивала власть в едином лице директора и художественного руководителя с «тихой» фамилией. Однако вскоре в нашем коллективе начались брожения… Людям вдруг стало казаться, что режиссер с «тихой» фамилией… банально ворует деньги. Причем делает это изощренно: то аванс сам себе выпишет за не поставленный спектакль, то с бензином намухлюет в свою пользу, то с кого-то откат возьмет… Катализатором взрыва протеста стало обнародование нашим худруком данных о своих доходах во время избирательной кампании. Нищие артисты, курившие «Приму» и самокрутки, были буквально шокированы суммой, превышающей в два раза доход депутата-конкурента, руководившего самым крупным городским банком. И народ в буквальном смысле забурлил…

Отлично помню, как мы готовили свержение «тирана», как нам казалось, обворовавшего наш и без того нищий театр. Вот мы сидим в каморке под сценой вчетвером: я, как идеолог будущей революции, а по должности заведующий литературной частью. Режиссер Дима, который не сработался с нашим боссом и теперь претендующий на его пост. Заведующий постановочной частью и артист Сергей, который готов был порвать «хозяина», предать его настоящей казни. И четвертый – художник по свету Леша, выполняющий роль представителя народных масс. «Его необходимо срочно убирать, терпеть больше нельзя», – возмущается Сергей. «Столько денег украл, как ему не совестно», – говорит Леша. «Я предлагаю написать письмо мэру и всю ситуацию обрисовать», – твержу я. «Да, нужно начать собирать подписи», – резюмирует Дима. И завертелось.

Революция свершилась даже быстрее, чем мы ожидали. Узурпатор ушел с позором, попутно отдав в бюджет похищенные напоследок деньги. На стихийном собрании в присутствии мэра города наша труппа потребовала, как в песне Виктора Цоя, перемен. Мэр вынужденно кивал, понимая, что с творчески-агрессивными людьми лучше не спорить. Будет по-вашему, революция – так революция. «Мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем»…

Но вот после той революции минул год, а ситуация в нашем несчастном коллективе не стала лучше. Более того, проявились новые конфликты. Сменщик режиссера с «тихой» фамилией Дима откровенно стал забивать и запивать. Поссорился с «правой рукой» – завпостом Сергеем, который теперь мечтал убить уже Диму за его «косяки». Осветитель Леша ушел в такой длительный запой, что был просто уволен. А я ушел сам, осознав, что плоды революции оказались совсем невкусными.

Все закончилось так же быстро, как началось. Дима, так и не сумевший построить «новый театр», по тихой воде смылся из города, предварительно назанимав денег. Сергей, тот который самый радикальный, ушел работать… в милицию, найдя применение своей неуемной энергии. Самая печальная судьба оказалась у Леши – он после очередного запоя повесился у себя в квартире. А я, давно отойдя от дел в театре, сначала поработал в местной газете, а потом и вовсе перебрался в Москву.

Вспоминаю сегодня этот случай 15-летней давности и становится грустно. Да, мы совершили революцию, мы свергли тирана, мы установили свою, казалось бы, справедливую власть. Но не смогли ее удержать. И оказалось, что наиболее искренними и счастливыми мы были тогда, в той каморке под сценой, когда пили дешевую водку, курили «Приму» и мечтали о новой светлой жизни… Все, что было потом, оказалось совсем не романтичным. Наоборот, пресным и прозаичным.

У Милен Фармер есть такой клип: в тюрьме поднимается бунт из-за плохого обращения и отвратительной еды. Заключенные хватают в руки оружие, избивают и убивают недавних вертухаев. Вот они, воодушевленные, бегут по улице с автоматами и дубинами в руках, вся власть теперь у них, они свободны и могут делать теперь, что хотят. Но впереди их ожидает… пустыня. Они встают, как вкопанные, со своими автоматами и дубинами и не могут понять, что произошло. Ну, вот ведь она, свобода, нет больше тиранов и палачей, так почему тогда из этой тюрьмы некуда бежать? И так стоят они в пустыне, героическая музыка сходит на нет, автоматы и дубины опускаются на землю…

Мне кажется, что революции редко приводят к чему-то хорошему. Как правило, после них льется в сотни раз больше крови, летят головы и меняются правители. А те добрые и, безусловно, правильные идеи, послужившие толчком, как-то быстро забываются. Ведь тогда, 15 лет назад, мы вчетвером в каморке под сценой верили: только стоит убрать эту проклятую власть, и…