Не такие скандинавы: учатся, пьют и молятся... по-детски

Часто Архангельскую область сравнивают с губерниями Норвегии и Финляндии, ленами Швеции и другими уголками стран Севера: климат у нас суровый, пейзажи серые, менталитет схожий, – в таких условиях люди привыкли выживать без лишних эмоций, отсюда особенности северного нрава – хроническая прострация, граничащая с мажорной жизнестойкостью. Побывав в Хельсинки, Лулео и Хапаранде, я пришла к выводу, что скандинавы в отличие от нас не торопятся взрослеть, и это им на руку во многих сферах – социальной, экономической, духовной. Почему?

В день прибытия в Хельсинки мы оказались ресторане «Zetor». Пока мои попутчики фотографировали в меню названия блюд типа «Стейк от тракториста: филе говядины, запеченное на капоте», я удивлялась тому, что творится на танцполе. Там рядом с гламурными девушками отплясывали дамочки лет шестидесяти. Скинув галстуки и пиджаки, офисные работники прыгали под рок-н-ролл рядом с субкультурными студентами. Алкоголь здесь любят не меньше, чем у нас, только употребляют его без достоевщины за столом. Пьют, чтобы веселиться с детской непосредственностью, а не приближать нытьем конец света.

Как по иронии судьбы на следующий день после вечеринки в баре нас занесло в лютеранскую церковь святого Иоанна, которая издалека имеет немного зловещий вид в силу своей высоты – 74 метра – и неоготических черт. Службы внутри не было – пустота. Заметно, что здесь также чтят богатое убранство, как в православных церквях, но молиться финам... удобнее. «Хорошо, что есть скамейки!» – возрадовались русские туристы.

В этот храм заходишь без смятения, чувствуешь себя комфортно, атмосфера не давит. Пожалуй, более теплую обстановку я видела только в норвежском храме, где подростки делали колесо возле алтаря, и никто их за это не отчитал и не выгнал. Удивительно, как по-разному можно быть верующим. Может потому, что у нас – рабы, а у них – сыны Божьи? То есть дети.

Рядом с церковью расположен Музей дизайна, напротив него мы заметили пестрые прилавки, которые издалека очень походили на архангельские – с центрального рынка. Подходим ближе, оказывается, это не базар вовсе. А арт-объект. На огромных кубах из одежды разной фактуры и цветов крупными буквами было написано: «Fashion Revolution». Инсталляция сообщает, что 70 миллионов кило текстиля каждый год в Финляндии просто выбрасывается. Одежду стали производить в больших объемах, качество ее при этом все хуже, а люди продолжают набивать шкафы ненужным тряпьем, которое шьет дешевая рабочая сила: дети и старики стран третьего мира, эмигранты, беженцы. Об этом во всем мире никто не задумывается, одежда будто падает с неба в готовом виде большими прессованными кубами, из которых люди пытаются вытащить то, чего нет в их гардеробе. Глядя на эти кубы, мои русские товарищи отметили: «Смотрите-ка, а вещички-то не самые потрепанные и даже брендовые, у нас такое поставь – растащат, отмоют и будут на работу носить». Как по мне, такое искусство можно назвать наивным, – немного небрежное, как поделки малышни в детском саду, и с большим посылом – искренней верой в то, что после такой презентации мир перевернется к лучшему.

Кстати, к проблемам экологии здесь относятся особенно трепетно, как и в Швеции, в городе-порте Лулео мы узнали, что часть транспорта здесь работает на биогазе от переработки пищевых отходов, и часто замечали вот такие контейнеры, которые можно считать примером раздельного сбора мусора.

В мусор здесь легко отправляется то, что у нас продается в секонд-хендах в худшем качестве. Я пребывала в некотором шоке, когда увидела «помойку» в мастерской ведущего финского университета Аалто, в котором сегодня идет обучение по 70 магистерским программам в сферах искусства, дизайна и архитектуры, бизнеса и технологии.

Вместе с бумажными отходами студенты выкинули в хлам стильные вазы, кашпо, картинные рамы. Я достала керамическую посудину, которую у нас на выставке хенд-мэйда продали бы за приличную сумму и спросила финских ребят: «За что?». Ответ был прост: «Погрешности в технологии». Ребята, кстати, порадовали своей непринужденностью. Я представила, как бы выглядел тот же САФУ, если б туда приехала делегация иностранцев. Скорее всего, студенты были бы выхолощенными, основные дела бросили и взялись за новые – придуманные и показательные. Здесь же мы увидели абсолютную раскованность: молодые люди пишут эскизы, закинув ноги выше головы, большинство из них выглядят неформально: красные волосы у парней, «ёжик» – у девочки.

И даже сама директор в знакомстве с нами заняла не кресло напротив, которое мы для нее освободили, а мило плюхнулась на стол. Кстати, с ее слов, русские студенты здесь тоже есть, и, говорят, отличаются особым талантом.

Из окна университета мы видим здание, которое очень напоминает сборку конструктора «Лего». А в Хапарандде, например, здание библиотеки оформлено детскими рисунками.

Фины и шведы сами отмечают, что серость климата и холод часто сказываются на их самочувствии и настроении, а потому пытаются оживить городское пространство такими архитектурными и дизайнерскими решениями.

Скандинавские города также оживают, когда в них обретают новую миссию забытые фабричные объекты. Как ребенок придумывает в игре новую функцию сломанной ненужной никому железяки, фины, шведы и норвежцы запускают креативные пространства в пустующих производственных зданиях. По такому принципу ожила в Хельсинки Кабельная фабрика – это государственная собственность и одновременно огромный культурный центр площадью около пяти гектаров. Здесь под одной крышей располагаются кофейни, танцевальные залы, мастерские, галереи, художественные студии и многое другое. После ее посещения захотелось задать вопрос местным властям, почему такого объекта нет в Архангельске, что мы, собственно, уже сделали и ждем ответ.

Для меня городская Скандинавия с их интерактивными музеями, в которых все можно потрогать, с их местными сказочными брендами типа мумми-троллей Туве Янсон, с игрушечностью и чистотой «пряничных» улиц, – все это большая детская площадка. Возможно, такая философия спасла бы Архангельск от поддельной чопорности перед иностранцами, от навязанных рамок в образовании, от депрессивности архитектуры и застоя в социально-культурном пространстве. Ведь когда я сравниваю финов или шведов с детьми, я по большей части имею в виду не инфантильность или ветреность, а, скорее, умение сохранить в себе от ребенка те качества, которые как раз и помогают выжить в суровом климате и унылых ландшафтах. Для меня самой всегда это было важно – умереть молодой, но как можно позже.

Елена Ионайтис окончила САФУ имени М. В. Ломоносова по двум направлениям – «журналистика» и «филология». С профессиональными интересами определилась, работая в «Газете Архангельск», где писала о медицине, экологии, экономике и бизнесе, краеведении Архангельской области, международной политике, северной культуре, доступности социальной среды и на разные другие темы. Особенно абсурдные ситуации из жизни Елена иллюстрирует в публикациях ироничными авторскими зарисовками или своими случайными, но часто метафоричными фотографиями.