Первобытные Пирсы: здесь живут без света, воды и коммунальных услуг

Чтобы сделать очередной репортаж с окраины, мы приехали на Пирсы — маленький мрачноватый поселок на Левом берегу с отпечатками советской реальности на каждом шагу. Пафосные лозунги прошлых лет про труд и внешнюю политику СССР на домах, которые либо разваливаются, либо стоят прочно — но на фекалиях. Потрескавшиеся плакаты с прогрессивной молодежью, которая бежит отсюда. В день нашего визита тут отключили одновременно и свет, и воду. Местные жители устали удивляться, — такое частенько бывает.

Мы продолжаем наш цикл зарисовок с окраин Архангельска и области. В прошлый раз мы побывали в военном поселке Васьково, до этого писали о Турдеево, Рикасихе, Лесозаводе №26, Хабарке, Исакогорке, Пинежье, Бревеннике, Кегострове и Сульфате.

От центральной трассы мы сворачиваем в сторону поселка, идем вдоль высокого синего забора исправительной колонии №1. Наверху стоят караульные, смотрят на нас. Спрашиваем без особых надежд на что-то: «Можно к вам на экскурсию?». Они смеются: «Можно-можно, на экскурсию в несколько лет». По пути встречаем двух местных жительниц, которые что-то с гневом обсуждают. Спрашиваем, что случилось.

— Может, нас выкуривают отсюда? Или как еще понимать? Ни света, ни воды, — хорошее начало дня, — негодует Галина Владимировна. — Дороги, как видите, все разломаны, не добраться до дома, даже если автомобиль свой есть. У меня в доме номер 49 на Пирсовой якобы делают капитальный ремонт, но обманывают, будь здоров, — ни полы, ни двери, ни рамы, — ничего не обновлено. Сами с соседями латаем дом, как умеем. Туалеты тоже не чистят, — это для нас больная тема просто, — перед зимой должны были это сделать и после. Никто к нам не приезжал. Так что дом стоит на фекалиях! Пишем в управляющую компанию по сотне писем, ездим в управление, а что толку? Хотят, чтоб мы за свой счет все сделали.

Галина Владимировна говорит, что в управляющей компании привыкли, что местные не могут дождаться услуг, на которые имеют право, и сами начинают что-то делать. Крыльцо и подъезд, как выпадет снег, тоже будут чистить сами, хотя каждый год платят за это деньги.

— Мусор здесь тоже не вывозится. Приезжают к нами всякие депутаты, — «ой, да, все так плохо, надо помочь», — но никто нам еще не никак не помог. Мрачновато у нас. Какие-то дома сгорели, какие-то в жутком виде, другие — пустуют.

— То есть тенденция такая, что все уезжают?

— Тенденция такая, что люди умирают. Кто-то тут больше шестидесяти лет прожил. И теперь в их квартиры заселяется молодежь, которой не по силам купить нормальное жилье в городе. Но местные девушки и парни, честно говоря, бегут отсюда. Ну какое тут будущее? Инфраструктуры нет. Садик снесли, аптеку снесли, амбулаторию снесли. За любой ерундой — в Архангельск ехать. Медицинской помощи вам тут тоже не окажут. И в одиночку дороги выматывают, а кто-то с детьми на двух автобусах ездит в город.

Местные жители беспокоятся за школьников — начался учебный год, от автобусной остановки до поселка идти прилично, и ни одного фонаря, а темнеет уже рано. Даже в светлое время суток пройти до поселка проблематично — на дороге одно за другим развернулись лужи-озера. Приходится прыгать, как Марио в одноименной видеоигре.

В поисках магазина знакомимся с девушкой Фаиной. Она — единственная, кого из молодежи мы тут встретили.

— Коротко про Пирсы: зона, баня, два продуктовых магазина и почта, которая работает, как хочет, — говорит нам Фаина. — Вот и весь поселок. Дома деревянные. Полы у всех проваливаются. Печки разрушены. Свет постоянно обрубают, говорят из-за долгов. А долги почему возникают? Люди не хотят платить за равнодушие, тут ведь ничего не делается. Воды частенько не бывает. Большая часть жителей — старики. Частенько им бывает плохо, но скорая сюда едет два часа...

Фае 21 год, она родилась тут, и Пирсы для нее место пусть мрачное, но по-своему дорогое. Тут остались друзья, которые еще не переехали в Архангельск и другие города. Тут дом, в котором она выросла и родители. Сейчас Фая работает в городе, в интернет-магазине. Каждый день ездит на работу на автобусе. Мало того, что остановка далеко, так автобусы еще ходят редко. Утром автобус только в семь и в восемь часов, если ехать раньше или чуть позже, надо идти на северодвинскую трассу.

— На летний период я уезжаю отсюда на юг, у нас там с мужем дом куплен, — говорит она. — И все чаще мы думаем, что, скорее всего, переедем туда насовсем. Дом только там до конца отремонтируем. Все мои друзья уже уехали. Причем в Питер и Москву. А тут оставаться, на Пирсах, — или спиться, или снаркоманиться, больше нет путей. Год-два, и здесь вы не увидите молодежи. Только старожилы, которым здоровье уже не дает сбежать отсюда.

В деревянном поселке жизнь стала бы чуточку лучше, будь у жителей во дворе огороды и бани. Однако, как говорят они сами, места для этого просто нет. Да и почва тут плохая. Кто-то пытается у крыльца грядки разбивать — ничего не растет в итоге. Собрать у дома огурцы удается только самым усердным земледельцам, иногда даже проще купить почву, чем разработать свою. К тому же по слухам недалеко от Пирсов собираются ставить химический завод, — так что в дачники здесь никто не метит.

Что касается помывки, в общественную баню тут ходят все — в деревянных домах нет удобств, поэтому раз в неделю платят 285 рублей за помывку с парилкой, и без пара — 135. Льготникам — по сто. Баня работает только по выходным. Так что на неделе греют кастрюльки с водой, моются на кухнях. Суровыми становятся будни, когда даже тазик с водой дома кажется роскошью, здесь часто отключают воду, и в день нашего приезда поселок снова стал обезвоженным.

— Сегодня утром моя девушка собиралась на работу, — через смех говорит местный житель Семен. — Хотела голову помыть — хоп, нет воды. Я немного в шутку позлорадствовал: «Хорошо, что мне никуда не надо, выходной — посижу за компьютером». Сел за комп — хоп, нет света. Так и живем! И знаете, нас уже даже никто не предупреждает об этих отключениях. Никаких тебе объявлений на подъездах...

Семен говорит, что нам обязательно надо посмотреть на пешеходный мост через речку Волохницу. Для жителей это единственная связь с Архангельском. В этом направлении можно дойти до набережной за 25 минут. По этому мосту жители Пирсов водят детей в садик. Ходят на работу.

— Видите? Он ведь весь в дырках, — говорит Семен. — Люди, конечно, по досочке сами приколачивают — от властей ведь ничего не дождаться. Но мне же кажется, что этим должны заниматься не мы. Наверно, мост стоит на балансе администрации, но зачем его ремонтировать в загибающемся поселке? Они ничего другого не придумали, чтобы с двух сторон поставить таблички, что ходить опасно — даже бригады наняли, чтобы эти знаки в землю вкопать. Лучше б этих же мужиков к ремонту моста привлекли. Знаки были поставлены тем летом. Ремонта никакого не было. Наверное, управляющая компания сама не рада, что здесь такой скелет деревянный стоит. Они же зарабатываю на нас деньги, вкладываться в ремонт моста разве им интересно? Они богатые люди, которые в таких условиях никогда не жили, им кажется, что мы и без моста обойдемся.

— Я работаю на МРТС терминале, предприятии по перевозке грузов водным транспортом. И каждый день хожу по этому мосту. И я заметил, что каждое утро, мост становился все более разбитым, то есть был период, когда ночью, сразу после приезда тех мужиков с табличками, регулярно кто-то отрывал от моста по заметному куску. Мы до сих пор смеемся. Разве местным это надо? В итоге пришлось за кем-то поправлять и без того опасный мост. Взрослые могут кости переломать, а дети и вовсе провалиться в эти дыры...

Нелепо выглядят заржавевшие таблички, прибитые к домам много лет назад. На одной из них читаем: «Дом образцового состояния». Может быть, когда-то он таким был... Во дворе дома 48 на улице Пирсовая замечаем компанию бабушек. На доме уже другая табличка, уже новенькая постсоветская: «Ваш дом является участником Федеральной Программы капитального ремонта за счет средств Фонда содействия реформированию жилищно-коммунального хозяйства и средств городского и областного бюджетов на проведение капитального ремонта многоквартирных домов». Спрашиваем у пенсионерок, что изменилось с тех пор, как им так повезло.

— Ничего, — смеются они. — Крышу сделали, но она все равно течет. Даже хуже стало. Прям по трубам заливает. Дом весь гнилой. С большим скрипом мы добились, чтоб его снаружи подлатали, визуально он стал выглядеть чуточку приличнее, только внутри сваи рыхлые. У нас на весь поселок одна управляющая компания — «Левобережье». Мне кажется, порой, что мы для них не существуем. Как и для власти, ведь первый показатель — это дорога в населенный пункт. А у нас ее нет. Все. Приехали.

Выходим из поселка, встречные люди улыбаются: «Дали ведь! Дали! Свет и воду!». Радуешься вместе с ними, и думаешь: о создании каких территорий опережающего развития можно говорить в нашей области, когда есть такие поселки с уровнем жизни первобытного периода человечества. И пусть печку тут надо топить, она сама не нагреется, зато тепло в отличие от света и воды на Пирсах есть всегда. Не вышибаем еще искры камнем. И то хорошо.