Что могло привести к крушению вертолета «Робинсон» в Белом море. Рассуждает заслуженный пилот России

Вечером 17 мая у острова Мудьюг разбился вертолет Robinson. На его борту было четыре человека — двое госпитализированы в Архангельск, один погиб и один пропал без вести. По данным Северо-Западной транспортной прокуратуры, вертолетом «Робинсон-44» управлял Вадим Сазонов 1962 года рождения. О возможных причинах трагедии рассказал опытный летчик-испытатель, вертолетчик, заслуженный пилот России Вадим Базыкин.

Если говорить в целом, причина 99% аварий — человеческий фактор. Это то, что раньше называлось бесконтрольность, когда нет внутренней дисциплины, — такое, увы, будет всегда. Мы, например, работали на предприятиях, где ответственность была превыше всего. В вертолетах, на которых мы летали раньше, всегда были самописцы, черные ящики, на них была 100%-ная расшифровка. Тогда отстраняли от работы, лишали премий, если находили какие-то нарушения. Сейчас такого нет, это неплохо, но в моем случае компенсируется тем, что я взрослый человек и самодисциплинирован: прекрасно понимаю, что только так можно пройти эту дорогу.

Любой полет — это радость, это поэзия, хочется про это петь песни и читать стихи. Однако это и риски. Там скорости не такие, как на земле, и времени на размышления абсолютно нет. Если здесь, на земле, ты остановился и поразмыслил, там ты так не сделаешь.

Я знаю, что случилось в Белом море, что вертолетом управлял, казалось бы, взрослый и достаточно опытный пилот. Дело, на мой взгляд, тут не в опыте, а в другом. Речь идет про вертолетик «Робинсон», если там было 4 человека плюс достаточно топлива, то это однозначно максимальная взлетная масса. Это очень непростая история — взлет с четырьмя человеками на борту такого аппарата.

Если мне разрешается возить четыре человека и я знаю, что у меня, допустим, дефицит тяги, я буду взлетать, условно говоря, почти по-самолетному, с использованием влияния воздушной подушки. Но я не знаю, какое у них было место, чтобы разогнаться. Ты зависаешь на полметра, и на подушечке бежишь-бежишь-бежишь, и когда у тебя скорость появляется больше 30–40 километров, он уже как птичка начинает взыматься вверх нормально. Но до этого момента, пока не перейдете с этой подушки, из-за нехватки мощности он всё равно будет просаживаться.

Либо это взлет максимальной взлетной массы и это человеческий фактор, то есть человек не справился с управлением. Либо здесь погодные условия, что, может, не определили правильно ветер, он может справа или слева подуть, а хуже всего сзади. Это значит, что мощность падает сразу от 10 до 30%. Однако известно, что на Мудьюге были очень хорошие погодные показатели. Если он взлетал против ветра, значит, всё было хорошо. Если взлетал с попутным ветром, значит, могло быть и тяжело. То есть мы сузили круг до двух причин, о которых можно будет объективно и точно судить только следствию — по характеру обломков.

Если обломки сосредоточены в кучке, значит, не было скорости. Если же они разбросаны по вытянутой территории, значит, скорость была, что может говорить об отказе техники.