Жить хорошо, но умирать лучше не тут. Репортаж из Пустоши, где нет врача, а из крана — вода с червями

Пустошь, как сообщает словарь, — это незаселенный, невозделанный участок земли. А еще Пустошь — деревня под Архангельском с населением в пару сотен человек. Добраться до нее можно на теплоходе из Соломбалы. 20 минут, 52 рубля, — и вы там. Во времена царской России в этом месте жили зажиточные лоцманы, а при Советской власти тут процветал совхоз-миллионник. После перестройки от былого благополучия остался разве что квартал двухэтажных панелек. Среди деревенской глуши этот бетонный пятачок воспринимается как колония инопланетной цивилизации. Мы прошлись по этому месту с таинственным названием, познакомились с обитателями Пустоши и узнали, чем они живут.

Мы приехали сюда утром, Пустошь оправдала свое имя — ни одного прохожего.

Внутри большой Пустоши (группы островов. — Прим. ред.) есть своя маленькая Пустошь. Деревня, состоящая из двухэтажных панелек, фельдшерского центра, котельной и школы. Здания эти остались здесь со времен Советского Союза. Живут в них, в основном, бабушки. Они до сих пор с сожалением оглядываются в прошлое, вспоминая о грандиозных планах на это место:

— Раньше лучше жили. Когда я сюда переехала в 1988 году, здесь, на берегу, хотели построить большую школу, с бассейном. Тогда как раз эти панельные дома и ставили, — рассказывает Галина Анатольевна. — В Пустоши был совхоз-миллионер, были дойное и племенное стада, конюшня большая была. А в перестройку всё начало затухать. У нас хозяйство островное, всё сообщение через катера. А в тяжелые времена содержать все эти катера не на что было, видимо.

Галину Анатольевну мы встретили, когда она копалась в небольшом огородике. Пенсионерка подрабатывает сторожем в школе, которая находится прямо напротив ее панельного дома. Деревенская тишина ее устраивает, к жизни на острове она уже привыкла:

— В деревне оно лучше. Тише. Я до сих пор сплю с открытыми дверями. Единственное плохо, если кто умрет — как вывозить? Буксиры, которые перевозят пассажиров, покойников не берут. Нужно отдельно заказывать, когда у них перерыв, а это дорого.

С медициной на острове, кстати, туго. Об этом нам рассказала другая бабушка — Екатерина Павловна, она живет в Пустоши с 1966 года.

— Фельдшер ушел в отпуск, до сентября месяца не придет. Мы без медицины. Вообще. На замену никого не ставят, говорят: «Вызывайте скорую, вызывайте МЧС из города». Но я, например, живу одна, если со мной что-то случится? А МЧС же надо встретить, если они приедут на остров, где они меня тут найдут? Очень неудобно, хотя фельдшер — хороший парень, 20 лет здесь работает. На него никаких нареканий нет.

Свою панельку бабушка хвалит, говорит, что зимой в ней тепло, есть свет и канализация. А вот с водоснабжением проблемы:

— У нас из крана идет очень грязная вода. Прямо с реки. Другой раз даже черви из крана текут! У нас стоит насос, качает воду, и тут же стоят очистные и всю грязь из канализации сливают в реку, прямо к этому насосу. Мы устали воевать с администрацией. Приезжала Рудкина, глава администрации Приморского района, собрание провела, ля-ля-ля три рубля, пообещала наладить и тут же забыла.

По словам Екатерины, проблема усугубляется еще и тем, что колодец, из которого можно набрать воду, в округе всего один, и запасы в нем периодически кончаются.

— Тут и от очистных осталось одно название, они были при Советской власти, но закончились. Раньше водонапорная башня была, вода хлорировалась, фильтровалась. Всё было, даже горячая вода.

Проблема, действительно, серьезная, учитывая, что, по данным областного Роспотребнадзора, вода во многих местах Северной Двины не соответствует гигиеническим нормам. Мы связалась с главой муниципального образования Валентиной Рудкиной, чтобы узнать ее позицию по данному вопросу.

— Знаете, желающих всё это сказать очень много, а то, что там работа ведется по очистке воды, вам же никто не расскажет... — ответила Валентина Рудкина, заметив, что это один из вопросов, который на контроле администрации Приморского района и обсуждается с жителями постоянно.

Мы договорились на том, что отправим информационный запрос на ее имя, чтобы понять, какая именно работа по очистке воды и проектированию канализаций там ведется.

Решили прогуляться и по другим деревням Пустоши. Практически все домики здесь выглядят ухоженно. По улочкам гуляют дети и подростки — они приехали на летние каникулы. По словам местных, спрос на жилье в Пустоши повысился: дома и квартиры покупают дачники, а также люди, переезжающие из вымирающих деревень Архангельской области. В теплые дни тут кипит дачная жизнь, тоже со своими проблемами:

— У нас все колодцы с плохой водой! Мы вот ходим за водой к друзьям, у них скважина, — рассказывает Валентина, они вместе с мужем и внуком несут домой канистры с водой. — Мы на своем участке ставили скважину в четырех разных местах. Везде плохая, очень много железа. Проблема ужасная, случись что — и мы без воды.

Впрочем, некоторые дачники считают по-другому. Например, молодой парень Матвей. С самого детства он приезжает в Пустошь отдохнуть к бабушке и дедушке.

— Мне тут нравится. Уединение, природа. Вроде 15 минут всего от города ехать, а отдаляешься от него невероятно. Проблем тут никаких нет, всё отлично. У нас свой колодец, всё хорошо с водой. Я считаю, что это от людей зависит. Если люди захотят себе колодец хороший вырыть, то выроют. А так им что, кто-то что-то должен рыть? Никто никому ничего не должен. Все должны сами делать. А так во всех домах рядом с нами, везде чистая вода.

Дома тут действительно покупают. Вот, например, Геннадий. Он живет тут с самого рождения. Год назад мужчина продал однокомнатную квартиру в панельке (о которой мы рассказывали выше. — Прим. ред.) и купил частный домик.

— Были варианты купить что-то в городе, но нам с женой здесь больше нравится. Цены на жилье тут разные, есть домики по 700 тысяч, а есть и по 6 и по 15 миллионов участки.

Спрашиваем у Геннадия про работу. Семью нужно содержать, а производства в Пустоши нет.

— Нету здесь работы почти. Тут есть пара небольших ферм, овчарня. Раньше был колхоз, но сейчас, как в Хиросиме, ничего не осталось — одни руины. Магазины да школа, котельная еще. Я в котельной зимой работаю, а летом здесь бабушкам ремонтирую разное, строить помогаю. Вот такой халтуры тут хватает.

Большинство местных, по словам мужчины, работают в городе. Ездить в Архангельск приходится каждый день. Спрашиваем про транспортную доступность:

— Проблем не вижу, разве что в несезон — это ледостав и весной ледоход. Летом каждый час ходит теплоход, а зимой у меня «Буран» есть. Таксисты еще есть, за 150 рублей возят в Соломбалу. Да и так тут всего 35–40 минут пешим.

И если для Геннадия сорокаминутная прогулка по реке кажется ерундой, то для пожилых людей это непреодолимое препятствие. Вот что на вопрос о транспортной доступности ответила уже знакомая нам Екатерина Павловна:

— Зимой до города добраться сложно, ладно молодые, кто на чем, кто на мотоцикле, кто на каракате съездит, а старушкам, чтобы доехать до поликлиники, нужно 400 рублей заплатить тому, кто тебя повезет. Так называемое такси. А так никакого транспорта организованного. Это проблема. А летом хорошо, теплоход целый день ходит.

Может показаться, что в Пустоши нет ничего, кроме проблем, однако это совсем не так. Каждый встреченный нами житель после обсуждения волнующих его бед начинал с гордостью и упоением рассказывать про местный Дом культуры, а по совместительству музей лоцманской славы. Несмотря на то что записываться на экскурсии тут нужно заранее, мы решили попытать удачу.

И не зря. Нас встретила заведующая Екатерина Николаевна. Она отложила все свои дела и провела нам небольшую экскурсию.

— Мужчина, живший в этих местах, с большой долей вероятности начинал заниматься именно лоцманским делом. Почему? Потому что именно здесь была близлежащая деревня, жители которой могли свободно давать выход в море и являться проводниками по этому же морю в город Архангельск. Северная Двина — уникальная река, она свое русло меняет очень часто, и те, кто ее не знает, могут посадить свои корабли на мель. Лоцманы хорошо зарабатывали. При этом они не платили налоги государству. Кроме того, купцы часто старались подружиться с лоцманом и дарили дорогие подарки.

В перерыве между рассказами о быте лоцманов и их жен мы спросили у Екатерины о том, пользуется ли музей популярностью.

— У нас всё направлено на туризм, мы развиваемся, не стоим на месте. Стараемся модернизировать музей, чтобы привлекать сюда больше людей. На самом деле туристов приезжает очень много. Честно. Сентябрь и май — ездят школьники, а остальное время — это взрослые люди, которые осознанно ездят по музеям. Мы пару дней работаем как Дом культуры, а остальные — как музей.

Как в подтверждение слов, в музей зашли три пожилых туристки. Екатерина вздохнула, посмотрела на часы и начала свой маленький рассказ заново, предварительно прошептав:

— Вот видите, и таких групп сегодня будет еще много, а в музее вообще-то выходной.

Такой контрастной мы увидели архангельскую Пустошь. С целым рядом коммунальных и транспортных проблем, с практически отсутствующей медициной, но в то же время с туристическим потенциалом и неравнодушными людьми, которые любят это место и мечтают, что жизнь здесь станет лучше.

• На каждом шагу — авиация и лужи: как живут архангелогородцы в поселке у аэропорта Талаги;

• «Капризный» транспорт и безработица: почему еще Кегостров стал островом дачников — мнения местных;
  

• «Живем как на вулкане»: мы искали новогоднее настроение на Бревеннике, а нашли проблемы и разруху.