От коробки с дыркой к медицине будущего: архангельский хирург-гинеколог — об эре «закрытых» операций

Сегодня лапароскопия — популярный метод в хирургии по всему миру, но всё когда-то было новым. Мы познакомились с хирургом-гинекологом Дмитрием Никуличевым, который с азов осваивал искусство таких операций, — был в этом одним из первых в своей специализации. Он учился у специалистов из Франции, а оттачивал мастерство на самодельных тренажерах, с нуля создал гинекологическое отделение в областной больнице Архангельска и сегодня уверен, что будущее — за «закрытой» хирургией. О том, какой видится передовая медицина практикующему врачу и чем может быть полезна оптимизация, которую ругают пациенты, — в интервью 29.RU.

«Шел в те направления, которых боялся»

Наш герой признается, что в школьные годы идти в медицину не собирался, хотя сам из семьи врачей: отец Вячеслав Владимирович — долгое время главный нарколог Архангельской области, мама Татьяна Валентиновна — один из самых известных специалистов по УЗИ. Дмитрию хотелось найти свой путь. Были мысли пойти в юристы или серьезно заняться немецким языком. В 11-м классе гены всё-таки взяли своё — начал готовиться к поступлению в СГМУ:

— Я часто делал что-то от противного. Не хотел в медицинский, но пошел. Потом думал, что буду психотерапевтом. У меня не было желания что-то делать руками, но я пошел на хирургическую специальность. Также потом пошел в онкологию. По сути, шел в те направления, которых боялся.

В онкодиспансер, где проработал около пяти лет, он попал во время учебы в ординатуре. Считает, что с выбором не ошибся: сначала было интересно вникать в эту сферу, а потом в диспансере началась эпоха лапароскопии, в которой наш собеседник нашёл своё предназначение.

Лапароскопия — метод хирургии, в котором операции на внутренних органах проводят через отверстия в 0,5–1,5 см. Изучать его с нуля доверили Дмитрию Никуличеву вместе с врачом-онкологом Иваном Делеганом:

— Эра лапароскопии началась именно для нас. До этого такие операции на половых органах малого таза активно были введены только в Северном медицинском центре им. Н. А. Семашко. Например, только там проводились операции по удалению матки. Мы осваивали это с нуля, так как появилось оборудование: пришли по программе лапароскопические стойки. Я был молодой совсем, прятался за Иваном Павловичем и заведующей отделением Татьяной Владимировной Кожиной. Но, по сути, в лапароскопии у нас был одинаковый нулевой уровень.

Дмитрий вспоминает, что первые операции давались не без доли уныния от того, что не все понимаешь и можешь сделать. Справиться с тревогой помогали ощутимые результаты:

— Сил придает, когда ты сравниваешь пациентов: как восстанавливаются те, кого через традиционные большие разрезы оперировал, и те, кто после лапароскопии.

После пяти лет в онкологии нашему герою возглавить отделение гинекологии Архангельской областной клинической больницы предложил её главный врач Игорь Петчин и организатор здравоохранения Александр Зенишин. Создавать отделение нужно было с нуля. В отделении всего 20 коек, и этого, говорит наш собеседник, хватает:

— В областной больнице не было гинекологического отделения. Парадокс разрешили в 2016 году, когда создали это отделение. Оно маленькое, но так и нужно. Хирургическая помощь просто должна быть высокоэффективной. Раньше были отделения по 60–70 коек, но тогда и тактика лечения была другая.

«Мекка для оперирующих гинекологов России»

Организовывать своё отделение Дмитрий Никуличев начал в 2016 году. Там он продолжил совершенствоваться в лапароскопии сам и решил обучать этому ординаторов.

— В гинекологии все операции можно делать лапароскопически, — уверенно рассуждает хирург-гинеколог. — Ограничения обусловлены недостаточной материально-технической базой и нашими навыками. Если мы не имеем большого опыта в каком-то разделе хирургии, то часть операции делаем «открытым» способом.

Стремиться же, считает собеседник 29.RU, нужно всё-таки к тому, чтобы делать лапароскопические операции в 100% случаев. Ориентир для архангельского врача в этом — Международный центр эндоскопической хирургии на юге Франции, в городе Клермон-Ферран. Там ему удалось побывать два года назад, всего неделю, но впечатления свежи до сих пор:

— Они — пионеры лапароскопии. Для всех оперирующих гинекологов России — это Мекка, в которую нужно съездить, зарядиться энергией и продолжать работу. Знаю, что многие этого ждут всю жизнь, — это дорого, мне помогли.

Дмитрий Никуличев признает, что для большинства российских врачей, в отличие от западных коллег, такая поездка всё-таки недоступна:

— За неделю ты не научишься что-то делать руками, но можешь перенять философию. Врачи там напомнили самураев: люди встают с утра и начинают оттачивать своё мастерство, доводят его до совершенства. Хирургическая помощь там настолько специализирована, что профессор, возглавляющий определенное направление гинекологической хирургии, проводит каждый день один и тот же вид операций.

Тренажер для медика — из подручных средств

Спрашиваем, какие альтернативы в сфере лапароскопии есть у врачей в России? По словам Дмитрия Никуличева, такие центры есть, но в большинстве из них у специалистов не очень большой опыт в обучении:

— Если отвечать на вопросы, куда поехать, чтобы было эффективно, то ответа нет. Развитие в этой сфере есть в Питере, Москве, Казани — там можно посетить лекции, посмотреть операции, получить мануальные навыки на тренажерах. А дальше — практика.

Наш собеседник считает, что практиковаться сегодня можно и на местах: делать тренажеры из подручных средств для получения мануальных навыков. С таких начинал он сам. Это была коробка с дырками, в которую вставлялась камера. Она подключалась к компьютеру. В коробку вводятся инструменты, которые для основной работы уже не используются, и начинаются попытки этими инструментами что-то перекладывать, пережимать, завязывать. Для своих ординаторов Дмитрий Никуличев купил уже настоящий механический тренажер.

— По сути, мы организовали отделение, и туда пришли ординаторы, которые вообще никогда не держали в руках лапароскопические инструменты. Сегодня они делают эти операции: например, лапароскопическое удаление матки. Я горжусь тем, что они это умеют, могут заменить меня, — комментирует наш герой.

По идее, становясь заведующим отделением, врач делает выбор в пользу бумажной и организационной работы, но Дмитрий Никуличев оперировать меньше не стал:

— Сейчас я хожу в операционную может даже больше, чем остальные наши врачи, а с операционными сестрами времени провожу зачастую больше, чем с семьей. Считаю, что операционная — второй дом для хирурга. Я не представляю себя за каким-то другим занятием.

За время работы отделения удалось внедрить операции, связанные с коррекцией опущения и выпадения женских половых органов лапароскопическим доступом. Раньше в области такие операции не выполняли.

О медицине в регионе

Дмитрий Никуличев вдохновенно говорит о том, какой опыт получил во французской клинике. А мы спросили, есть ли перспективы развиваться в медицинской сфере здесь — в региональных больницах. Отделению нашего собеседника ничего не мешает совершенствоваться: оборудования хватает, ограничения есть в ежедневных расходных материалах. На уровне и в целом система здравоохранения, если сравнивать её с похожими по размерам, количеству населения и экономической ситуации регионами.

— Я был в Казани, Воронеже, знаю ситуацию в Вологде. Считаю, у нас все очень хорошо: пациенты должны радоваться. Но если сравнивать уровень помощи в центральных клиниках Санкт-Петербурга и Москвы, определенно нам есть куда расти. К сожалению, пациент не всегда понимает, сколько сил и умения затрачено на его лечение. Уровень плановой медицинской помощи определяется не быстротой ее оказания, мягким матрасом и вкусной едой в столовой.

Проблемы медицины в Архангельской области, влияние на нее оптимизации недавно мы обсуждали с заместителем председателя правительства Архангельской области Артемом Вахрушевым. Ему оптимизация видится процессом, помогающим изжить советскую систему здравоохранения. Нам было интересно узнать, как на оптимизацию смотрит практикующий врач. Дмитрий Никуличев соглашается, что в этом процессе есть сложности с социальными моментами: людям из районов, допустим, за квалифицированной помощью ездить приходится всё дальше. Но если вводить эти изменения правильно, то пациент научится брать своё здоровье под личную ответственность:

— У нас большинство пациентов привыкли, что все за них решают. Но их здоровье — сфера их ответственности. Они очень остро воспринимают, что вчера под окнами была больница, в которой всё было, а теперь нужно куда-то ехать. Где-то они правы: государство должно признать, что если оно не готово содержать медучреждения в малонаселенных пунктах, то нужно сделать «социальную дорожку» — полностью взять расходы на транспорт, сделать обращение в областные учреждения простым и доступным. Больницы на местах не должны становиться подобием «сортировочных центров», где пациентов обезболивают и выписывают направления в «город». Я говорю о другом: когда пациентке рассказываешь, что болезнь развивается давно, избавиться от нее можно хирургически, но риск осложнений высок, она не понимает, почему решение об операции за ней. Она хочет, чтобы решили мы, прооперировали и несли ответственность, если осложнения появятся.