«Никогда в селе высокотехнологичной медицины не будет»: чего ждать пациентам Архангельской области

Почему пострадавших от взрыва у Нёноксы повезли в гражданскую областную больницу? Как привлечь медиков в сельскую местность и почему в районах закрываются целые отделения? Почему рожать надо в городе и что изменилось с открытием перинатального центра? Эти и другие вопросы мы задали заместителю председателя Правительства Архангельской области Артему Вахрушеву.

«Мы не закрываем отделения, если у нас там есть кадры»

Мы уже писали о конфликтах в Няндомской, а особенно в Плесецкой ЦРБ, где сотрудники жаловались на сокращение коек, а то и вовсе на закрытие целых отделений. Причина этого — оптимизация?

— Вероника Скворцова высказала интересную мысль: 100 лет назад население распределялось по-другому, люди болели другими болезнями, они не доживали до тех заболеваний, что есть сейчас. Поэтому та схема, которая была раньше, не работает сегодня. Её нужно приводить в соответствие с потребностями людей, поэтому оптимизация будет проводиться, — ответил Артем Вахрушев.

Мы спросили, подразумевает ли оптимизация закрытие целых отделений? По мнению нашего собеседника, это больше связано с нехваткой кадров:

— Это проблема есть по всей стране. При этом Архангельская область из-за СГМУ не на последнем месте — у нас обеспеченность кадрами — 50–70%. И к нам едут из Мурманска, даже из Сибири. Мы не закрываем нигде отделений или подразделений, если у нас там есть люди и они способны обеспечить уровень обслуживания.

Кадровый голод особенно наблюдается в регионе в сельской местности. В целом проблему наш собеседник считает решаемой за счет наращивания кадров и создания для них личных мотиваций, но это не так просто.

— Сейчас уговаривать пятикурсника, который попробовал работать в той же перинаталке, ехать в село — невозможно. У нас очень развита высокотехнологичная медицинская помощь. Мы понимаем, что в селе также не будет прогулочной зоны, как здесь, Большого театра мы туда не привезем. Моё мнение — нужно базово искать тех людей, которые готовы к переезду туда, и работать даже индивидуально. Я бы и сам с удовольствием поехал жить в сельскую местность.

Сокращение квалифицированных кадров в глубинке заставляет все большее число жителей районов обращаться в областной центр — об этом мы не раз писали на 29.RU. Как утверждает Артем Вахрушев, развивать медицину в глубинке невыгодно:

— Нельзя поставить КТ стоимостью 30 млн рублей где-то в Долгощелье Мезенского района. Такая помощь должна оказываться в квалифицированных центрах. Если не можешь оказать помощь на месте, будь любезен доставить человека в областной центр и обеспечить проживание.

По факту сегодня пациентам из районов это не предлагают, спикер согласен, что проблема требует решения, — в Архангельске откроют пациент-отель для всех пациентов из районов. Но когда — еще неизвестно. А пока есть только законопроект, по которому жители труднодоступных территорий раз в квартал могут летать в центр за 50% стоимости. На это имеют право дети, инвалиды, старшее поколение. Среди мер поддержки жителя глубинки уже в областном центре — перспективы создания пациент-отеля.

С кадрами в городе складывается ситуация иначе: здесь у врача, по словам Вахрушева, зачастую стоит выбор между государственной и частной медициной. Частники буквально «крадут» сотрудников из государственного сектора:

— Один инвестор решил построить на Галушина частный медицинский центр, они у нас просят приписное население по ОМС отдать, чтобы оказывать поликлинические услуги. На вопрос, где возьмешь персонал, молчит. А я говорю: «Ты встанешь на крыльцо "Родника", где находится государственная поликлиника, и начнешь раздавать листовки, что у тебя зарплата на 5 тысяч больше. Конечно, человеку интереснее работать в новом кабинете в поликлинике, где ему платят, но мы-то этого специалиста выращивали, мы деньги за него платили, мы ждали его шесть лет, а вы просто забираете? У бизнеса должна быть ответственность: брать весь спектр услуг, а не только самое вкусное и перспективное, и самим выращивать кадры, — поясняет наш собеседник.

«Они терпят до критической ситуации»

Где оптимизация, там и споры о том, как изменилась в Архангельской области система родовспоможения. Об этом много дискутировали еще в 2017 году. Наш собеседник объясняет плюсы централизации медпомощи в этом направлении:

— Все ругали нас по этому поводу, но вы посмотрите на данные по младенческой смертности в районных больницах тогда и как они выглядят сейчас. Если врач-акушер принимает роды раз в две недели, а так там складывались обстоятельства, он теряет квалификацию, у него начинают руки трястись. Это повышает вероятность смертности детей. Сейчас у каждой девушки есть возможность приехать в перинатальный центр за две недели до родов.

Когда эта система несколько лет назад начиналась, пожалуй, больше всего возмущений было со стороны Онежского района — местные жительницы говорили о том, что дорога оттуда до Архангельска слишком проблемна, о чем мы напомнили нашему спикеру

— Говорят, что в Онеге совсем плохо с дорогой, но я езжу периодически — не в сопровождении губернатора, а сам за рулем. Последний раз смотрел лагеря летом. Конечно, если нестись 120 км/ч, может и башку оторвать. Я не говорю, что там все замечательно, но доехать можно. Почему зачастую экстренно девочки из районов поступают? Тянут. Предлагаем за две недели до, а она говорит: «Как я мужа и хозяйство оставлю?» Они терпят до критической стадии, а потом за ней приходится высылать вертолет — она уже рожает.

«Залегание в мышцах цезия-137 не происходит по щелчку»

Пользуясь случаем мы не могли не спросить про организацию медпомощи при ЧП на таких объектах, как в Северодвинске. С момента трагедии у села Нёнокса прошло уже более двух месяцев, но в новостной повестке даже за пределами региона эта тема не перестает мелькать.

Обо всём этом по-прежнему вопросов больше, чем ответов: в том числе и с точки зрения медицины. Мы спросили у Артема Вахрушева, который курирует в правительстве социальные вопросы, то есть и здравоохранение тоже, насколько правильно была выстроена реакция медучреждений на произошедшее в Нёноксе.

— Мы отрабатывали по той схеме маршрутизации, по которой мы отрабатываем в таких случаях. Поступил вызов на станцию скорой, и мы отреагировали. Система сработала в штатном режиме. То, что ситуация не развивалась так, как мы базово планировали, случается: мы же везем больного с радикулитом, а у него сердечный приступ, — пояснил собеседник 29.RU.

Мы уточнили, подразумевается ли помощь такого плана именно в областной больнице, куда привезли пострадавших. После августовских событий в Сети публиковались анонимные признания сотрудников больницы, что их никто не предупредил, что в операционные везут людей с радиационным заражением.

— Если говорить о заражениях, естественно, есть подразделения, которые больше на это заточены. Те же центры ФМБА. Но в тот момент по нашей модели маршрутизации мы должны были вести их в областную больницу. Это были не военные люди, и это штатный звонок. Нужно было отреагировать так, как мы отреагировали. Хочу поблагодарить всех, кто участвовал, кто не испугался, — прокомментировал Артем Вахрушев.

По его словам, все врачи, принимавшие участие в спасении людей после ЧП, чувствуют себя нормально, но мониторинг продолжается.

— А цезий-137, обнаруженный в мышечных тканях одного из врачей, это слух? — спрашиваем мы.

На этот вопрос наш собеседник отвечает практически словами радиолога, ликвидатора последствий аварии в Чернобыле Михаила Балонова, говоря о накопительном эффекте радиационных элементов:

— Если взять нас всех и попробовать проверить, то увидим, что накопленные радиационные элементы присутствуют повсеместно в нашей жизни. При прохождении КТ, МРТ, рентгена мы получаем много больше. Есть места, где фонит жестко, но там живут люди — это природа. Если вы потребляете продукты, пьете воду, то всё возможно. Специалист центра Бурназяна (где проходили обследование часть сотрудников, участвовавших в помощи пострадавшим. — Прим. ред.) на мои вопросы прочитал мне целых 20 минут лекции. Залегание в мышцах не может появиться по щелчку. Есть поверхностные заражения, а есть те, которые накапливаются. За трое суток такого накопления не могло произойти, и там не шла речь о критическом для организма содержании элемента.