«Увидела запись и стало очень плохо»: мать ребенка-инвалида рассказала об избиении сына в санатории

Прокуратура проверяет случай в санатории «Сольвычегодск», где произошел конфликт между детьми. Пострадавшим оказался мальчик с синдромом Дауна — его мать утверждает, что сына несколько раз ударил другой ребенок. Северянка рассказала, что ей известно о случившемся, а также как отреагировали на инцидент родители нападавшего и руководство санатория.

2 февраля я с двумя детьми прибыла в санаторий «Сольвычегодск» по путевке «Мать и дитя». 5 февраля у меня была назначена ЛФК. Дочь с сыном я оставила на диванчике в холле на первом этаже, около телевизора. Дочь я просила приглядеть за братом.

Около 13 часов я выхожу с ЛФК и вижу: сын сидит на лестнице, плачет и держится за голову. Я испугалась, увидев ребенка таким, и спросила: «Что случилось, кто тебя обидел?». «Большой мальчик, бил по голове», — ответил мне он и продолжил плакать.

Когда я увидела этого большого мальчика, я потеряла дар речи — он был выше меня на голову и крупнее в разы. Рядом с ним был и другой, чуть меньше, но также принимавший участие в драке. В голове не укладывалось, как это возможно? Мой сын — маленький, добродушный ребенок с особенностями развития, и эти здоровые норматипичные дети жестоко избили по голове кулаками.

Я спросила их: «Что произошло? Вы не видите, что ребенок инвалид?». Высокий парень мне ответил: «И чего? У меня тоже плоскостопие». По словам этих подростков, сын виноват сам, потому что рассыпал их попкорн. Я была в шоке от происходящего. Насколько дети жестоки и безсердечны, безжалостны. Да, у моего ребенка синдром Дауна, но он не виноват в этом. Он добрее, отзывчивей и милосердней, безобидней норматипичных детей, он умеет любить безусловно, у него огромное доверие к людям и миру в целом. Уверена, что он и мухи не обидит, если его не обзывать и не дразнить.

Когда я увидела запись с камер наблюдения, мне стало очень плохо. Я прочувствовала боль, которую испытал мой ребенок. Сын был абсолютно беспомощным и беззащитным в этой ситуации. Огромный парень колотил «со всей дури» по голове, шее маленького инвалида. На видео была серия ударов, не менее пяти. Эту запись 5 февраля видел и отец ребенка-обидчика, он молча посмотрел и ушел.

Далее я обратилась к заведующей санатория. Она мне ответила: «От меня вы что хотите? Где были? Вы же его оставили сами. Зачем вы пошли на ЛФК? Могли бы и не ходить, а быть с ребенком». В состоянии шока я засомневалась — действительно виновата, что оставила ребенка одного. Но так не должно быть. За детьми во время процедур родителей необходим присмотр, должен быть персонал, который следит за безопасностью и занимает детей во время отсутствия родителей. Этого в санатории нет.

Я попросила довести информацию о ситуации избиения отдыхающим, а также попросить родителей провести беседу с детьми, рассказать детям о том, что кроме обычных детей в санатории есть и особенные, с ограниченными возможностями. Заведующая обещала озвучить проблему.

Вскоре, после собрания родителей, ко мне в номер постучал отец обидчика. Он сказал мне, что как будто сразу он ничего не понял, хотя факт избиения он видел своими глазами на видеозаписи вместе со мной. Сказал, что он сам шокирован от ситуации, что провел беседу с сыном и он никогда больше не подойдет близко к моему.

Мне от этого не стало легче. Мой ребенок подвергся физическому насилию. Кроме того у сына из-за ситуации возникла психологическая травма. Он был тревожен, плаксив, прятался от людей, просился домой, говорил что он плохой, стал проявлять аутоагрессию, бил себя по голове кулаком, по ногам. Я, как мать особенного ребенка, тоже получила травму, внутри меня что-то сломалось, я испытывала тревогу, не чувствовала себя в безопасности. Целый день я не отходила от сына, я боялась что без меня история может повторится. Старалась держать его в комнате.

Я обратилась с письменным заявлением к заведующей. Она ответила, что это не ее компетенция, заявление должно быть адресовано в полицию. На мой вопрос, кто будет оплачивать психотерапию мне и поему ребенку, она ответила: «Вы же оставили ребенка одного». Вопрос с возмещением морального вреда в данной ситуации, по ее видению, не имеет места быть. «Вам не стоит идти по такому пути», — сказала она. — «Зачем портить людям отдых? Они уже нервничают, переживают от этой ситуации. И боятся вас». Предлагала мне успокоиться и не раскручивать ситуацию, ведь это всё же дети, и им тоже не повезло, что они оказались рядом с моим сыном.

Я очень эмпатичный человек, и заведующая это считала, увидела. Пыталась вызвать чувство сострадания к тем детям подросткам у меня. Заведующая даже пыталась заплакать, говоря о том как она любит всех детей и переживает за судьбу каждого. На меня было оказано психологическое давление с ее стороны.

Через несколько дней она поменяла свое поведение. Если ранее она «сочувствовала», то теперь этого уже не было. Так же сказала о том, что она пересмотрела видеозапись и на записи не все так ужасно, как я ей описала. С ее слов один мальчик вообще не трогал сына, а второй как будто просто замахивается. Не видно удара. И что сын сам виноват оказался, что спровоцировал обидчиков.

Я обратилась на вахту с просьбой о просмотре видеозаписи. Я убедилась и увидела, что видео смонтировано: особо жесткую сцену вырезали, подростка обидчика развернули спиной, чтобы удары по голове не были видны, удар был всего один.

Вызвала полицию. Инспектор сказал мне, что подросток в показаниях не признался, что не наносил удары, а только замахнулся. После того, как полиция взяла показания у меня и свидетелей-детей, за ужином ко мне со спины подошла женщина и начала в агрессивной форме, повышенным голосом высказывать свое недовольство из-за моего обращения в полицию. Угрожала мне встречным иском, предупредила, что проконсультировалась с адвокатом. Обвиняла меня в том, что оставила своего ребенка с психическим диагнозом без присмотра. Так же сказала, что мой сын сам дал подзатыльник ее сыну. Хотя на видео видно, что это не так. У моего ребенка Синдром Дауна и он добродушен и неагрессивен.

9 февраля я вызвала такси и уехала с детьми. Две недели я была на больничном, дочь заболела тоже. Сын после возвращения домой стал проявлять агрессию, все крушить дома, кидал в нас тяжелые предметы. Было очень страшно, таким его я никогда не видела. Ребенок не был похож сам на себя. Рычал, называл людей собаками.

В школе так же начались проблемы. На него жаловались учитель и воспитатель на продленке. Каждый день какие-то ситуации происходили. Стал бить других детей. На продленку ходить не хотел вообще. Находиться с ним стало не безопасно. Мы все находились в постоянном стрессе.

До этой ситуации в санатории я видела и слышала, как обычные дети сына называли «дебил, ненормальный, дурак». Дети повзрослее на него смотрели, как на «невиданную зверюшку». Внешне он не такой, как обычные дети. Я уже привыкла, что обычные дети, да и в целом общество, жестоки. Но все мы разные! И это нормально. Каждый человек уникален. Считаю, что наше общество должно быть толерантнее, милосердней и добрее к детям и людям с инвалидностью. К сожалению, до сих пор много «дремучих» людей, не готовых делить пространство с особенными. Но так не должно быть. Каждый человек на Земле имеет равные права, вне зависимости от состояния здоровья и наличия инвалидности.