«Классные специалисты идут туда, где чувствуют себя нужными, а не просто хорошо платят»: почему в стране возник острый дефицит людей

Апатия, нежелание просыпаться по утрам, отсутствие сил и просто нежелание работать — то, с чем якобы всё чаще сталкиваются россияне в 2023 году. Одни называют это вялотекущей депрессией. Другие — выгоранием. Кадровики и руководители бьют тревогу: заинтересованность людей в работе стремительно падает, а в рабочих местах всё чаще возникают труднозакрываемые бреши. Стремительно падает и производительность труда. Это уже признал даже Росстат, оценив прошлогоднее падение в 3,6%. Причем больше было только в далеком 2009 году, когда падение производительности достигало 4,1%. Психологи же считают, что горожан массово накрыла «ловушка мотивации» и отсутствие уверенности в завтрашнем дне. Подробности — в материале наших коллег V1.RU.

Об отсутствии стимулов к ежедневной, постоянной и кропотливой работе всё чаще заявляют те, кто избалован красивой жизнью блогеров в запрещенных социальных сетях и видят для себя совсем другие цели, кроме как приходить на рабочее место к 08:00 и уходить после заката. По их мнению, это уже не жизнь и даже не существование.

— Не хочу зарабатывать и работать. Нет желания, цели и стремления сейчас к этому, — рассказывает свою позицию офисный сотрудник Алина, с 25 тысячами рублей заработка на основной работе и еще примерно с такой же ежемесячной суммой на подработках. — Я теперь поняла, что я не хочу никогда в жизни работать на полную ставку. Если только не удаленно, и то не факт. Лучше две работы на полставки, где можно лениться, чем одна, но которая выжимает соки. А вкладываться всегда на 100% равно выгоранию и депрессии. Тех же, кто вкалывает каждый день, мне реально жалко. Вы живете и не видите отдыха и жизни. Для вас жизнь равно работа. Я чувствую, что прожигаю жизнь, но вы-то! Нужно быть всегда в поиске. А голод по сотрудникам огромный. Поэтому я в нём всегда и ищу что повыгоднее и поинтереснее. И нахожу, даже не прикладывая к этому особых усилий. Мне так удобно, а что думают про это мои работодатели, мне всё равно.

Таким, как Алина, скрипя зубами, завидуют те, кто каждый день ходит на работу, но делает это уже словно из последних сил. И в их голове всё чаще звучит модное нынче слово «выгорание».

— Я заколебалась работать. Я кроме работы ничего не вижу. Вот я сейчас семидневку рабочую отработаю завтра, и у меня будет только один выходной, — сетует другой работник офисного стула и стола Мария. — Когда постоянно на работе, то нет даже времени на то, чтобы потратить эти заработанные деньги. Но если я вообще не буду работать, то я вообще ничего не заработаю. Замкнутый круг. Я упахиваюсь, чтобы заработать себе на квартиру и чтобы на жизнь еще хватило. Не будешь работать — не будет тебе ни квартиры, ни духов, ни лосося по акции в «Самокате».

Так часто используемое молодыми работниками словосочетание «профессиональное выгорание», состояние человека, при котором интерес к прежде любимому делу внезапно падает, а карьера уже теряет свою значимость, легко перепутать с «ловушкой мотивации», в которую, судя по статистике производительности труда, массово попадают новое поколение сотрудников в последние пару лет. Так считает психолог Эвелина Гаевская, рассказавшая, что подразумевает этот феномен и какие предпосылки приводят к его возникновению.

— «Ловушка мотивации» — это противоречия, когда человек искренне верит в свою мотивацию, но при этом имеет ее к другим, не заявляемым действиям, — объясняет Эвелина Гаевская. — Мотивация работника зависит от его личных качеств, социальных условий, от профессиональных навыков и экономической ситуации как его лично, так и в мировом масштабе. Финансовая мотивация не всегда является определяющей для стимулирования качества работы. И в описаниях вакансий часто работодатели «грешат» эмоциональной составляющей, обращаясь к личным качествам соискателя. Пишут: «У нас отличный коллектив, бесплатное печенье к чаю». Карьеристов и людей, ориентированных на заработок, такое описание вакансии вряд ли заинтересует, так как налицо противоречие между тем, что заявляет и чем мотивирует работодатель и тем, что реально может мотивировать ценного для компании специалиста.

Психолог разделяет понятие «ловушка мотивации» на два вида: социальную и персональную. Между ними, по словам Эвелины Гаевской, есть принципиальная разница.

— Социальный фактор — это противоречия между личным и общественным. Ценности компании могут противоречить ценностям сотрудника. И есть противоречия внутриличностные, — объясняет психолог. — Например, когда работник не оценивает адекватно свой профессионализм как в сторону занижения своих навыков, так и в сторону завышения. К психологическому фактору можно отнести и возникшую личную жизненную ситуацию работника. У него могут быть блестящие образование и навыки, но из-за личных психологических акцентуаций или переживаний он не будет проявлять себя как профессионал, так как на это не будет психологического и эмоционального ресурса.

По мнению психолога, существует множество различных факторов, влияющих на появление той самой «ловушки».

— Предложения работодателей могут не закрывать потребности соискателей, и наоборот. Нужно договариваться, прокачивать скиллы, слышать, а не только убеждать, — утверждает психолог. — Общий контекст нестабильности в мире также мешает людям выстраивать долгосрочные планы, в том числе и в отношении карьеры. И в результате всего этого сильно падает мотивация. Если бы работодатели могли закрывать потребность работников в стабильности и безопасности, мотивация бы выросла. Но такая потребность не закрывается финансовыми способами. И сами работодатели оказываются в той же лодке.

На предприятиях и в многочисленных компаниях тем временем бьют тревогу. Специалисты по подбору персонала признают, что сотрудников действительно стало остро не хватать практически во всех сферах, а имеющиеся работники впадают в апатию и нехотя выполняют свои обязанности.

— Люди вообще не хотят работать, — утверждает специалист кадрового отдела одной из крупных медицинских клиник. — Почему это происходит и на что они живут, мне совершенно непонятно. Но мы в постоянном поиске сотрудников на самые различные вакансии, как высокопрофессиональные, так и низкоквалифицированные. Многие откликаются на вакансию, но либо не приходят даже на собеседование, либо договариваются о стажировке, а потом бесследно пропадают. Но если мы не хотим нормально работать, то за что нам будут платить и на что мы будем жить?

Специалист HR-отдела признаёт, что считает безразличие людей к собственной профессиональной деятельности необъяснимым явлением.

— Я сама всегда боялась потерять работу и считала: руки, ноги есть — работать нужно. Тем более если есть обязательства, квартплата и дети, то нужно идти и трудиться хотя бы для поддержания штанов. Но мотивации у людей всё равно нет, объяснить это явление не могу, — рассказывает кадровик. — Более того, я работаю кадровиком три года и есть ощущение, что так было всегда. Может, у людей есть дополнительные доходы, пособия. Могу понять и студентов, которым помогут родители, в случае если они потеряют работу. Но если ты взрослый самодостаточный человек, ты ведь должен чего-то хотеть. Для меня мотивация добросовестно работать — чтобы дети жили комфортно и для себя элементарно новая сумка, новая шмотка, новый ремонт.

Если HR-специалистов пугает потеря мотивации сотрудников и нежелание ими выполнять свою работу даже за весьма конкурентоспособные деньги, то известный российский политолог Александр Сайгин из-за происходящего на рынке труда вовсе не удивлен.

— Это нормально. У людей отсутствует мотивация для работы в широком масштабе. Так как если ты не понимаешь, что тебя ждет в будущем, то для чего тебе работать как следует сейчас? Это первая и главная проблема, — объясняет Александр Сайгин. — И несмотря на всю тяжесть 1990-х годов, у людей тогда присутствовала надежда, что еще немного, еще чуть-чуть, и будет лучше. А сейчас надежды на какие-то существенные перемены нет. Люди также понимают, что их труд будет обесценен либо недоплатой денег, либо начальником, который скажет, что их труд не дал ожидаемого вклада в общее дело.

По мнению политолога, на трудоспособность сотрудников вполне могут повлиять сами руководители компаний, так как для решения проблем необходимы новые подходы к мотивации подчиненных и правила коммуникации.

— То новое поколение, которое сейчас приходит и занимает рабочие места, конечно, хочет денег. Но это не единственная их мотивация для труда, — рассказывает политолог. — Люди хотят хорошего и уважительного отношения к себе. Поэтому мы видим, как на Западе распространены компании, где какие-то решения принимаются коллегиально. Проблема компании предлагается к обсуждению и решается всеми сотрудниками. В России мы сегодня этого не видим и это большая проблема. Кстати, в других странах, может быть, не так ярко, но она тоже присутствует. Исследования говорят о том, что человечество изрядно подустало.

Александр Сайгин уверен, в таких ситуациях руководству необходимо действовать прогрессивными методами.

— Момент с выгоранием хорошо в свое время решал Google. Компания ввела правило «двадцати процентов», то есть пятую часть своего рабочего времени сотрудник может заниматься своим проектом на средства предприятия, — рассказал политолог Александр Сайгин. — Такая переработанная практика СССР, когда профком разрешал сотрудникам организовать на работе какой-то кружок, но заниматься в нём в нерабочее время. А здесь, если ты хочешь, то можешь заниматься своим персональным проектом на наших мощностях в рабочее время. Если захочешь развить это в собственный бизнес, то мы его профинансируем за долю в нём. Это достаточно прогрессивный опыт, который показал свою успешность. Человек может вырастить новое направление для компании, ему будет нравится такая работа, а компания также получит прибыль от проекта. А у сотрудника есть мотивация это делать, так как компания всё оплачивает.

Известный волгоградский бизнесмен, владелец сетей «БлинБери» и «СушиВесла», Евгений Купко видит несколько причин, крайне серьезно подействовавших на сложившуюся ситуацию и способных усложнить ее еще больше.

— На рынке труда сейчас плохая ситуация в силу нескольких причин. Во-первых, отсутствует конкуренция. Низкоквалифицированные сотрудники не хотят развиваться, бегают с места на место, их переманивают разные компании за небольшую разницу в зарплате, — говорит Евгений Купко. — И вот принято считать, что 2023 год в этом плане плохой, 2024-й будет еще хуже, а в 2025-м будет полная ж… Мы сейчас находимся в демографическом спаде. Период с конца 1990-х по начало 2000-х годов — это, как известно, период нестабильности, при которой была очень низкая рождаемость. И именно сейчас родившиеся в то время люди должны выходить на рынок труда. А их немного. Второй фактор — это СВО. Платить там стали много. Вчерашний охранник из «Пятерочки» без образования и с прежде низкой зарплатой может поехать туда, ездить на КАМАЗе и зарабатывать 240 тысяч рублей в месяц. Его жена, которая работала в регистратуре поликлиники за 25 тысяч рублей, теперь говорит: «Что я дурочка тут сидеть, пока муж ежемесячно может отправлять 240 тысяч на карточку?» Вот и всё. Трудоспособные мужчины ушли на СВО, а их жёны занимаются покупкой квартир в ипотеку и так далее. Происходит искусственный разгон экономики. Уходят большие инвестиции на СВО, ребята получают хорошие льготы, скидки на ипотеки, закрывают кредиты. Стройка домов растет, экономика оживает. Мигрантов стало меньше. Плюс демографическая яма. И зачем теперь обычному сотруднику работать в «Магните», если его хотят уже везде. Они начинают выбирать, перебегать с места на место. Производительность труда начинает падать.

— Да, действительно, не хватает компаний, которые вкладываются в развитие сотрудников, в их потенциал. Чем больше будет таких компаний, тем лучше будет производительность труда. Нет смысла бежать быстрее медведя, он тебя всегда догонит. Поэтому компания должна быть лучше, чем другие компании на рынке. Тогда твои сотрудники не будут бегать, будут ценить свое место, твое к ним отношение, отношения в коллективе, свой карьерный трек, то место, где они находятся, думать о будущем и так далее.

Евгений Купко считает, что баланс между работодателем и работником всегда должен быть. У работника сейчас прав больше, а работодатель ограничен, поэтому падает производительность труда. А ценность хорошего сотрудника растет.

— Дело в том, что деньгами мотивировать людей нельзя, хоть в хорошие, хоть в плохие годы. У нас в компании есть правило: деньги всегда на третьем месте. А руководитель должен понять, а что у человека находится на первом и на втором. Если производительность даже и упала, то это вполне закономерная история. А зачем людям держаться за свое рабочее место и пахать, если его везде ждут? — рассуждает Евгений Купко. — У нас есть HR-стратегия в компании: если раньше была парадигма «мы нанимаем сотрудника», то сейчас они выбирают нас. Человек сам решает, оставаться в компании или нет. И такие прежде формальные вещи, как миссия и ценности, выходят на первое место. По-настоящему классные люди идут туда, где будут чувствовать себя нужными, где их будут любить и уважать, а не просто платить деньги. Если работа — это плодородная среда, где окружение развивает человека, где он растет, получает знания при решении своих трудовых задач, то он остается и выкладывается. А деньги платят везде, деньги — это гигиена, а дальше что, а что еще. И отсюда концепция «деньги на третьем месте». Сначала дай сотруднику развитие, дай понятный карьерный трек, уважение, климат, хороший офис. Дай ему гордиться своим местом и быть причастным к общей цели. А если этого нет, то человека ты не поменяешь.

Летом мы публиковали данные Росстата о средней зарплате в Поморье: она составила 67 450 рублей. Судя по этим данным, средняя зарплата в регионе в последнее время выросла: так, в январе ведомство публиковало цифру 64 582 рублей, а в феврале — 65 176 рублей. Что об этих цифрах думают читатели 29.RU, собрали в одном тексте.

Недавно у жителей Архангельской области провели опрос: как изменилась их зарплата в 2023 году по сравнению с 2022 годом. Согласно результатам исследования, зарплата поменялась у 41% опрошенных, из них 15% стали получать больше, чем в прошлом году, 26% — меньше, у 59% доход остался прежним.