«Самое сложное — после первого обстрела»: ветеран второй чеченской вспоминает, как сам поехал на войну

Северянин Олег Дерябин отправился на вторую чеченскую войну добровольно. Сегодня он без надрыва рассказывает про свои «командировки» в разные годы: считает, что не видел сам той «настоящей» войны, которая забрала у матерей молодых сыновей. Однако и с ним рядом свистели пули. И страшно моментами ему тоже было. Только осознанность — зачем, ради кого — спасала. А еще помогали бойцы, которые стали верными друзьями и связь с которыми сохраняется и сегодня.

Олег Дерябин — ветеран второй чеченской войны. Родился и вырос в поселке Савинском, где живет и сейчас, с 2008 года работает начальником пожарной части. Вместе с другими бойцами он создал в родном поселке организацию «Боевое братство»: так держат связь участники боевых действий, сохраняют память о том, что пережили, рассказывают об этом новым поколениям. Мы узнали у Олега, как он оказался в Чечне, как объяснял себе тогда — ради чего. Чем рисковал. И что помнит.

Сразу после окончания средней школы наш собеседник пошел в армию. В учебной роте узнал, что началась война в Афганистане. Попросился добровольцем:

— В учебной роте было человек 240, и где-то 80 из нас написали заявление для дальнейшей службы в Афганистане. Мы с другом писали вместе. Его взяли, а меня нет. Он туда ушел, а меня отправили в Чехословакию. Пути разошлись, и до сих пор я не могу найти его, как ни пытаюсь. Его Сергей звали, из города Кулебаки.

Олег отслужил два года и вернулся домой. Поступил в педагогический институт и закончил спортивный факультет. Потом работал учителем, дорос до директора школы. А когда она закрылась, пошел в УФСИН. На этом этапе жизни пришлось снова надеть армейскую форму — предложили командировку в Чечню.

Олег Дерябин согласился. Причин было несколько, основная — страх за близких:

— У меня на тот момент уже сын рос и дочка поступила в институт. А там подрывы эти в Москве начались...

— Я понимал, зачем еду, — говорит Олег. — У меня уже было два года срочной службы за плечами, плюс в институте была венная кафедра, где я получил специальность командира мотострелкового взвода. Мне это было интересно, и я уже был не молодой мальчик, поэтому ехал осознанно. Естественно, что и материальный стимул был не последним делом.

Олег был в Чечне дважды. Первый раз — в 1999 году, а второй — в 2004-м. О командировках рассказывает без лишних красок и эмоций.

Считает, что про «настоящую войну» надо спрашивать конкретно у бойцов, которые в первую чеченскую служили, где рисков было гораздо больше:

— В моих командировках войны в типичном ее проявлении не было — никаких фронтов. Днем всё нормально, а вечером стрельба. В первой командировке обстрелы были постоянными. Я был в составе оперативного штаба по городу Грозному. Охраняли Дом Правительства. Нас было 11 человек. Отвечали за всю взаимосвязь между отрядами спецназначения по УФСИНу.

Во второй командировке Олег работал в составе штаба группировки УФСИН. Стояли в Ханкале. Он был старшим офицером по колоннам.

— Тут уже было спокойнее. Разве что подрывы были, когда колонны ходили… За продуктами, запчастями и техникой ездили через Чечню. Обеспечением занимались. Между спецназом, БТР, летчиками и вертолетчиками обеспечивали связь. То есть если где-то они пролетают, видят движение, врага, мы выстраивали другой маршрут для колонны. Покатался я хорошо. Больше десяти колонн. Хотя в серьезных боях участия не принимал. Чисто так вот — когда обстрелы колонн или мелкие перестрелки. Вторую чеченскую сложно сравнивать с первой.

— В обеих командировках руководителем был полковник Юрчёнко Владимир Александрович, царство ему небесное. Про него обязательно напишите. Он сначала был руководителем группировки УФСИН только по Грозному, а затем и по всей Чечне. Вспоминаю о нем с большим чувством благодарности, не только я, но и все, кто служил под его началом. Он всегда выезжал на самые опасные маршруты с колоннами.

«Непривычно это, когда пули свистят над головой»

На вопрос, было ли ему страшно, Олег Дерябин отвечает:

— Ну конечно. Все живые. Поначалу как-то так, да… Когда мы защищали склады, обстрелы постоянно были, ну и пули на излете рядом падали. Непривычно это, когда пули свистят над головой. Потом привыкаешь, перестаешь обращать внимание. Человек ко всему привыкает.

Олег не потерял товарищей на войне, но так повезло не всем:

— В первой командировке у комендатуры Вологодской много было потерь. Сразу. В первую же неделю. Четверо или пятеро человек, может быть, больше. Были еще срочники-ребята — много у них погибших. Именно такие... Пацаны. 18–19 лет. И, действительно, на них смотришь — они как сыновья. Мне их было жалко. Поэтому я абсолютно с политикой в этом плане был согласен, когда решили только контрактников на ту войну отправлять.

Тяжелые воспоминания, конечно, уже никуда не уйдут, но о своих командировках Олег совершенно не жалеет.

— Я друзей там нашел. Познакомился с ребятами из других регионов. Да и так интересно… потому что вообще-то меня по складу характера это привлекало, в молодости.

— Но вышло все равно больше, чем здесь, в мирной жизни. Мы получали двойной оклад. Плюс боевые дни, которые сначала нормально платили, по 900 рублей в день. Это довольно приличная сумма по тем временам. Но потом неожиданно боевые перестали по выходным выплачивать, мол, в выходные — отдыхаете. Смеялись, злились, конечно, мы, но что сделаешь? А потом боевые и вовсе отменили. Ввели какие-то премиальные. Мудрили, мудрили. И из того, на что мы рассчитывали, ну половину, может, отдали. Все равно ведь каждый едет, что-то планирует, кому-то на машину деньги нужны, кому-то — на квартиру, на учебу детям. Но я не жалею, потому что с ребятами там познакомился из Горного Алтая, из Горького.

«Боевое братство» для Олега — проект важный, возможность быть на связи с теми, кто имеет тот же опыт, что и он.

— Поддерживаем друг друга. Военно-патриотической работой занимаемся, помогаем администрации поселка в чем-то, когда просят. Поддерживаем ветеранов и своих, и Великой Отечественной войны. С дошкольниками встречаемся. Помогаем школам. У нас довольно широкий круг деятельности. Встречаемся, по крайней мере, между собой, беседуем.

Сейчас ветеран получает военную пенсию в 3300 рублей.

— Есть еще какие-то льготы… Мы, например, платим только 50% квартплаты за содержание жилья. А так раньше еще в больнице были льготы, а сейчас их забрали. Что-то дают, что-то забирают. Эту пенсию индексируют понемножку, она невелика, но все равно…

Олег не жалуется. Говорит, что живет хорошо и ни в чем не нуждается. А 23 Февраля считает особенным праздником.

— Я, конечно, считаю, что отмечать должны те, кто служил. У меня много друзей без армейского опыта — учились в институте — и они меня всегда поздравляют, а я — их в ответ. И они мне отвечают: «Не-не-не. Это не наш праздник». В моем окружении с этим все согласны: тех кто служил, того и поздравляют.