Ловили рыбу, спали на берегу: путешественники добрались из Вологды в Архангельск на самодельном судне

В течение нескольких дней жители Архангельска могли встретить на улицах города нескольких человек, которые будто прибыли из прошлого — они были одеты в длинные рубахи, кафтаны, кожаные сапоги и шапки XVII века. А у лодочной станции на Северной Двине было пришвартовано деревянное судно «Белуха», на котором они прибыли в город из Вологды. На аутентичное путешествие по рекам они потратили больше месяца — шли и под парусом, и на вёслах.

Мы побывали на «Белухе» и узнали у одного из путешественников, Максима Леднёва, как было организовано это приключение и что путешественники делали в пути, пытаясь уйти как можно дальше от реалий современности.

Четверо человек, не считая собаки, прибывшие в Поморье, — это участники ярославского Клуба историко-культурных и географических проектов «Лихие люди», который существует с 2016 года. Вначале они занимались реконструкцией XIII–XIV века Руси, а позже занялись другими проектами, в том числе и судостроением. Архангельская область для них, кстати, не чужой край — некоторые участники родились здесь.

— Несколько лет назад мы делали проект «Поморы»: изучали материалы, создавали образ помора постпетровской эпохи, строили судно, — рассказывает председатель клуба Максим Леднёв, который сам вырос в Архангельской области. — Тогда у нас тоже было запланировано путешествие, но оно состоялось не так, как мы хотели. По большому счету нынешний поход — это такое закрытие гештальта. Правда, мы должны были идти еще дальше: в планах были Белое море, Соловки, Беломорск, возвращение через Онежское озеро. Но пока шли, мы получили очередной грант, для этого мне нужно лично подписать документы. Мы подумали и решили, что лучше отказаться от второй части путешествия — мы ее перенесем.

Вначале команда прошла на «Белухе» по Сухоне, Вычегде, а затем — по Северной Двине до Архангельска. Условия были максимально приближены к исторической правде — никакого мотора на судне не предполагалось, ночевали на берегу в шатре или в лодке, по пути собирали грибы и готовили на жаровне. Огонь «Лихие люди» разжигали не с помощью зажигалки, а огнивом и кремнем, как в старину. И даже рыбу ловили как предки.

— У нас сделано такое приспособление — катушка, что-то вроде спининга конца XVII века. Даже блесны старые специально были сделаны. Ловили щуку, очень даже хорошо получалось. Пока шли, на Сухоне встретили браконьеров, которые угостили нас осетром. А уже на Северной Двине мы встретили рыбнадзор, который угостил нас осетром, отобранным у таких браконьеров, — вспоминает Максим Леднёв.

Еще одним принципиальным правилом для путешественников было не заходить лишний раз в населенные пункты, которые встречались по пути. Изредка они посещали их, только для того, чтобы купить некоторые продукты, но старались делать это как можно реже.

— Чем безлюднее место — тем лучше, — поясняет Максим. — В Архангельской области замечательно вставать на песчаных косах — они тут просто бесконечные, со скрипящими песками. Была мысль встать в пещере. Мы даже нашли одну недалеко от Емецка, но решили, что все-таки не стоит. А так, ночевать можно было на судне, что мы и делали. У нас есть всё, чтобы готовить прямо на нем и спать. Всё было продумано — быт у нас обустроен по максимуму.

Судно «Белуха», по словам его создателей, нельзя отнести к какому-то одному известному типу. Дело в том, что делали его с оглядкой на несколько существующих традиционных северных судов. Вообще изначально таких планировали построить три, но из-за обстоятельств было решено сократить проект до одного экземпляра.

— Все спрашивают, что за тип у судна, а мы не знаем, потому что изобретали велосипед, — улыбается Максим Леднёв. — Если углубляться, то мы делали низ по норвежским образцам, а верх — под карбас, для того чтобы он лучше сидел на волне. У «Белухи» такой немного бочкообразный бок, чтобы лучше чувствовать себя в море. В итоге получилось судно, как я потом обнаружил, очень похожее на финские, которые сейчас ходят на Балтике. Вышел такой тянитолкай, но абсолютно северный.

На судне сделано всё для удобства во время путешествия, но при этом все вещи исторически оправданы. На носу и корме есть отсеки для хранения вещей, шатра, шкур и плотницких инструментов. Ближе к середине стоит сундук, в котором заперты немногие современные вещи — спасжилеты, рации и техника для видеосъемки.

Также внутри стоит бочка для воды или продуктов, жаровня, самовар, плетеные корзинки. В фонарях — не светодиоды, а свечи. По словам Максим, если и сегодня приехать в Пинежье, можно увидеть, как местные жители пользуются такими же. На мачте установлен самодельный флюгер, а также подвешен один из первых флагов, придуманных Петром I.

— Парус сделан из ткани, сотканной на заводе, который основан в Ярославле по указу Петра I, это бывшая голландская мануфактура, — объясняет Максим Леднёв. — В то время завод делал ткань сугубо для петровского флота. А мы мало того, что базируемся на нем, так еще и ткань его используем на парусах.

По словам председателя клуба «Лихие люди», у «Белухи» есть одна проблема: как и прочие исторические суда, ее абсолютно нельзя зарегистрировать как транспорт.

— Ни одно из таких судов, которое я знаю, не было зарегистрировано официально, — объясняет Максим. — Например, в Петербурге стоит большое судно «Полтава» — большой проект, но до сих он стоит на причале как музей. К огромному сожалению, у нас ничего для этого не предусмотрено. Это душит все навыки и все начинания на корню. За рубежом, в Финляндии той же, не нужно получать регистрацию и права. У тебя есть возможность построить лодку — берешь и делаешь, никому нет до этого дела. Права и регистрация нужны там только если ты используешь лодку для коммерческих целей.

«Белуха» рассчитана на четырех человек, хотя ее вместимость и грузоподъемность, конечно, больше. Но комфортно внутри находятся именно четыре человека — столько и было в путешествии от Вологды до Архангельска.

— Среди нас была девушка — в сложные моменты мы сажали ее за руль, а сами были на веслах. Максимально на них мы прошли около 60 километров подряд. Дело в том, что в этом году нам безумно не повезло с погодой. Все наши походы делятся, грубо говоря, на парусные и весельные. Предыдущий был на 90% парусный, на 10% — весельный. А в этот раз получилось 70% — на веслах и 30% под парусом. А когда мы подходили к Архангельску, нас встретило дождем, шквальным ливнем. Мы планировали быть здесь гораздо раньше, но из-за погоды сильно замедлились.

Еще один участник приключения — собака Тулли. Максим говорит, что она отлично перенесла путешествие и была счастлива больше всех. У нее был свой график — на судне она спала, а когда команда сходила на берег, была предоставлена сама себе.

— На берегу у нее была вольница, раздолье, она одичала за месяц сильно, — говорит он. — Питалась всем подряд — лягушками, ящерицами, пыталась охотиться на уток. Ей очень нравилось. Тулли — карело-финское имя. Она хаски, но окрас у нее Агути — по происхождению она ближе к Швеции и Дании. По повадкам Тулли немного волк, даже ведет себя немного похоже — бывает, огрызается, оскалиться может, если что-то не нравится.

Максим признается, что приключение они затеяли в первую очередь для самих себя. Одна из целей для них была — осуществить поход на длительное время, потому что все предыдущие были гораздо короче. Еще одна — проверить все приспособления, сделанные с оглядкой на историю.

— Мне говорят: «А как вы без подготовки так ходите на судне?» Но ведь раньше люди точно так же без подготовки выходили в походы, для того чтобы покорить Сибирь. Никто не получал сертификат — взял и пошел. Да, это авантюра, но все великие открытия от Нансена до Шеплтона — это все большие авантюры. А мы в путешествии открываем в первую очередь себя. Когда нас спрашивают, какая у нас цель, мы отвечаем: самая первая — получить удовольствие. Вот так странно, может быть, немного мазохистски, мы получаем удовольствие, — смеется он.

Максим говорит, что в пути им не хватало зон отчуждения без признаков цивилизации. Он сравнивает нынешнее приключение с их первым походом по реке Онеге: тогда они пересекли 200 километров абсолютного безлюдья по тайге и практически без связи. А в новом маршруте признаки жизни людей попадались примерно каждые 70 километров.

Зато, по словам путешественника, за последний месяц все они пришли в хорошую физическую форму:

— Я очень похудел, — признается он. — Мне кажется, я сбросил килограммов восемь. Вообще в походе теряешь очень много лишнего веса. Я по своему организму знаю, что от физической нагрузки и стресса теряю всё ненужное в ближайшие две недели, тело приходит в норму. Вообще я всем советую — получите стопроцентную форму. Кроме того, у нас нет курящих и злоупотребляющих алкоголем. На судне — сухой закон.

По словам реконструктора, местами нижняя Северная Двина похожа на южные реки, если добавить камыш и ковыль. В Поморье путешественники встретили много брошенных деревень — в некоторые они даже заходили, чтобы посмотреть старые дома и полуразрушенные церкви.

— Мне очень нравится северная глубинка, она создает определенный колорит. Безумно жалко, что в нынешнее время по берегам рек очень много заброшенной жизни. Точно так же мы смотрели, попадутся ли нам по пути деревянные суда. К нашему сожалению, за весь поход мы увидели только одну плоскодонку, всё остальное — железная штамповка, что удручает.

Максим сравнивает Центральную Россию и Поморье и вспоминает их историю — в первой, по его словам, было больше городской среды и купечества, а на севере вольготнее жилось крестьянству. Возможно, это повлияло и на то, как ведут себя здешние жители.

— Люди здесь отзывчивее намного, — рассуждает он. — Когда мы шли по Северной Двине, практически каждый останавливался, интересовался нами, желал доброго пути. Встречали ГИМС и речников, все приветствовали и проезжали мимо. Было взаимодействие — это всегда очень приятно. Люди больше радовались. Даже сейчас мы читаем в соцсетях: нам пишут, что нас видели или сфотографировали где-то на реке. Значит мы кому-то сделали хорошей часть дня, это приятно.

А вот взрослых диких зверей, которые могут быть опасны, «Лихие люди» по пути почти не встречали. Хотя говорят, что готовились к этому — мало ли что может случиться на природе.

— По пути мы видели только одного лисенка, — говорит Максим. — Мы наблюдали: стоят рыбаки на берегу, а лисенок, любопытствуя, пробирается вдоль берега, чуя этих рыбаков. Кроме него других диких животных мы не видели. Но мы готовились к встрече с ними, конечно. У нас проходят различные семинары, тренинги — и по первой медицинской помощи и по ситуациям, которые могут произойти в пути.

Дружелюбность жителей Поморья путешественники оценили не только на реке, но и в Архангельске. Максим говорит, что на их исторические наряды местные реагировали по-доброму, некоторые даже просили сфотографироваться. А еще он отводит подозрения — никакой сменной одежды у них с собой нет.

— Вы думаете, мы так ходим, потому что нам сильно нравится? Нет, у нас просто с собой ничего нет другого. Всё по-честному: нигде не припрятаны ни кроссовки, ни кепки. Как вышли из Вологды, так и существуем. Всё, что вы видите на нас, изготовлено нами: мы занимаемся шитьем, литьем. Куём, прядем, ткем, вяжем — много что делаем. И, на самом деле, нам очень комфортно.

Для того чтобы сделать одежду, «Лихие люди» находят всевозможную информацию для выкроек. Причем пользуются не только информацией, найденной в России, но и за рубежом.

— У нас доступ к информации в музеях, к сожалению, весьма ограничен, он существует для узкого круга людей. Даже когда мы делали проект «Поморы», мы очень тесно общались с Вардё, Тромсё, норвежскими сайтами. А степень реконструкции в наших проектах очень разная. Полная реконструкция — это когда вы вскопали землю, посадили лен, дождались, когда он высохнет, потом сплели нитки, сделали ткань, покрасили ее, сшили одежду. Конечно, мы так не делаем. Мы покупаем готовые материалы и уже их превращаем в те изделия, которые нам нужны. Носки, гребни, пуговки, крестики, сережки — вс1ё это мы делаем сами.

Всё перечисленное максимально соответствует постпетровской эпохе, в стиле которой и задумывалось путешествие до Архангельска.

— Поморы могли ходить и так, — подтверждает Максим. — Причем до севера мода доходила очень долго, и здесь могли вещи сохраняться на протяжении чуть ли не 300 лет. Например, в начале XX века поморы могли одеваться и в ту одежду, которая бытовала два столетия назад, и в абсолютно современную на тот момент. Причем одновременно. И еще неизвестно, кто у кого перенимал моду: русские у шведов и норвежцев или они у русских. Потому что в их культуре бытует много вещей, которые были привычны для нашего образа жизни, а в нашей культуре привнесено много того, что в Норвегии существует. Вот и непонятно, кто у кого перенял.

В клубе «Лихие люди» состоит всего шесть человек. Максим рассказывает, что работы над проектами бывает много, поэтому уживаются не все — кто-то приходит, кто-то уходит.

— Мы вышли из ролевого движения, пошли в реконструкцию и дальше, — поясняет он. — На жизнь мы примерно этим и зарабатываем. Я вообще по профессии актер, у меня неоконченная «Режиссура». Я занимаюсь организацией мероприятий, проводим экскурсии, лекции и так далее. Плюс очень много чего делаем руками, потому что в процессе наработалось много ремесленных навыков — ими мы тоже зарабатываем.

Сам Максим Леднёв родом из Поморья — он приехал в Ярославль из Каргополя. Кстати, именно в этом городе они когда-то сделали свое первое судно и отправились на нем в путь: на нем они спускались по Онеге в Белое море.

— В Ярославской области мы все понаехавшие — у нас есть ребята с Мурманской области, с Пинеги, с Каргополя. Коренных — раз, два и обчелся. Мы связаны с Севером, и нас периодически тянет домой. Но мы в том числе изучаем и ярославскую историю.

Новый проект, на который клуб получил грант от Фонда культурных инициатив, будет называться «Волгари» — для этого они изучают волжскую культуру и местный быт. В прошлом местным жителям рассказывали про жизнь поморов, а теперь настало время обратиться к местной тематике.

— Мне кажется, деление на какие-то этносы неважно, — рассуждает Максим. — Я человек мира, космополит и думаю, что везде есть что-то интересное, хорошее. У нас уже был небольшой проект «Волжская верфь». Мы рассказывали там и про судостроение, как на севере строили суда, и в Норвегии, и в России — всё это воспринималось на ура и детьми, и взрослыми. Нужно комфортно обмениваться и делиться опытом друг с другом.

Ранее мы рассказывали и о другом путешествии по Северу: наша коллега Алина Ромашова провела 22 дня в Арктике. Она писала про быт на борту экспедиционного судна, а также о высадках на Новую Землю и Вайгач. После возвращения она рассказала, что в ней изменила поездка и какими ей открылись арктические просторы.

Кстати, сейчас в Архангельске находится московский режиссер Ольга Лаптева, которая снимает документальный фильм «Феномен поморской песни» о населенных пунктах области, где процветает фольклор. Режиссер рассказала о съемках в отдельной колонке.