«Надеюсь, люди соскучились по живому звуку и общению»: как рок-клуб «Колесо» выходит из ограничений

Совсем скоро Архангельск станет настоящей музыкальной столицей — в октябре на разных площадках города пройдет фестиваль Arkhangelsk Music Weeks. Он объединяет музыкантов совершенно разных направлений: классика, джаз, рок. И ежегодный архангельский «Беломор-Буги» теперь входит в эти «дни музыки» и даже открывает их: концерты рокеров пройдут в клубе «М33» 9 и 10 октября.

В преддверии традиционного фестиваля мы встретились и поговорили с его бессменным организатором, директором легендарного рок-клуба «Колесо» в Архангельске Александром Мезенцевым — не только о музыке и участниках «Беломор-Буги», но и о том, как пандемия в целом повлияла на его бизнес, и даже немного о его сыне-враче, который этим летом работал в Москве в «красной» зоне с ковидными пациентами.

— Александр Васильевич, начать хочется с вопросов о пандемии, о том, как она повлияла на дела вашего клуба. Как вы отреагировали на известие о том, что его нужно будет закрыть на некоторое время?

— Ни радости, ни оптимизма все это не добавило никому в этой стране. У нас последний концерт был 26 марта. Представьте, с того времени не работали (концерты в «Колесе» возобновились после 16 сентября, когда в регионе были сняты соответствующие ограничения. — Прим. ред.). Была пара-тройка онлайн-концертов, но они погоды не сделали. Более того, это как консервы — это хоть и живая музыка, и в эфире, но эффект-то не тот, сами понимаете. Ну, а по «Колесу», конечно, это ударило, потому что люди лишились работы.

— Вам пришлось кого-то уволить?

— За свой счет отправили, как говорится. Были субсидии от государства, но они тоже, как и онлайн-концерты, погоды не сделали. Отбросило это все нас на пару-тройку лет назад. Но, я думаю, что про пандемию уже столько сказано и написано, что повторяться, наверное, нет большого смысла. Пострадали очень многие: потеряли здоровье, потеряли даже не прибыль или какие-то большие деньги, а просто возможность мало-мальски достойно существовать. И, конечно, большой урон в культурной жизни — не говорю про развлекательную, именно в культурной. Не все ходят развлекаться на дискотеки. Кто-то ходит послушать живую музыку, будь то джаз, рок или блюз. Поэтому тут тоже «минус».

— Если вернуться к финансам, то в этом плане существенно «Колесо» потеряло?

— Да, существенно. У нас же небольшой бизнес такой — можно сказать, никакой, культпросветработа. За счет этого надо было зарабатывать как-то. А тут это все пришлось закрыть.

— А есть чем восполнять эти потери?

— Восполнять нечем, кроме того, что как на ударной комсомольской стройке все снова начинать и увеличивать количество концертов, если разрешат (концерты разрешили проводить с 16 сентября. — Прим. ред.). И мы надеемся сейчас на то, что люди пойдут в клуб после долгого перерыва, соскучившись по живому звуку и общению, по самому месту.

— Как считаете, само решение властей закрывать так надолго общепит, заведения для развлечений и досуга было верным?

— Я не врач-эпидемиолог, но я думаю, что показатели в сравнении с цифрами из других стран в нашу пользу, значит эти защитные меры делались на благо общества и народа. Хотя есть разные голоса. Кто-то ведь считает, что его дело «завалили».

А ведь для кого-то из них это вообще была единственная работа. Что в такой ситуации делать? Видеоуроки, онлайн-преподавание и тому подобное. Но ведь не все из числа играющих и выступающих преподаватели. Но самое важное — это то, что история на этом не закончилась, и неизвестно, что нас ждет дальше. И элементарные меры предосторожности, мне кажется, останутся с нами на ближайшие несколько лет, а, может, и навсегда. Я имею в виду необходимость мыть руки по любому поводу и ношение масок. Видим же мы заграничные репортажи о том, что вся Япония, Китай много лет ходят в масках, и привыкли. Там, где есть большое скопление и смог, это стало нормой. Не дай бог, чтобы это было у нас, конечно, но это для нас может быть уроком и примером. Сейчас же остается ждать, когда эта черная полоса закончится и будет уже очередь белой.

— Вы уже упомянули о том, что пару раз делали онлайн-концерты, но вам не понравился этот формат. Почему?

— Честно, мне не понравился, но кто-то, может быть, дома перед экраном компьютера с ящиком пива испытал удовольствие от происходящего. Но, на мой взгляд, это такой рафинированный, обесцвеченный вариант, радости полноценной не приносящий ни публике, ни тем более музыкантам. Кроме того, формат «онлайн» упирается в добровольные пожертвования — то, что называется, в шляпу, то есть на карту, тебе накидают, тем и сыт. Это далеко не то же самое, что живой концерт в клубе, регулярные заработки.

— Не было соблазна у вас устроить в «Колесе» какую-то нелегальную вечеринку?

— Да нет. У нас и так хватает всякого негатива, и испытывать судьбу и нарываться никакого желания не было совершенно. Этим хорошо было заниматься в советские годы, когда в какой-то ДК пришли люди, и об этом никто не знает, только свои. Это все был реальный андеграунд, то, чего не хватало, так как не было возможности устраивать подобные концерты широко. Это был, конечно, кайф, и никого ничто не пугало, все жаждали этого. А сейчас-то чего нарываться на штрафы, которые могли для нас закончиться полным крахом? Поэтому однозначно нет.

— Летом на 29.RU было опубликовано интервью с вашим сыном Павлом, он врач и этим летом работал в Москве в «красной» зоне с ковидными пациентами. Как вы к этому отнеслись, переживали за него?

— Нормально я к этому отнесся. Так было во все времена: комсомольские стройки, Чернобыль — это все тоже те случаи, когда кто-то должен был быть там. Так же и здесь. А переживания были естественные для любого родителя, это не требует больших комментариев.

— Но вы поддержали его решение поехать или отговаривали?

— Поддерживал, конечно. По жизни не всем удается испытать себя в экстремальных условиях, хотя это для кого-то адреналин, для кого-то — желание заработать, а для других — порыв души, желание верно служить своему долгу и Отечеству. Все это имеет место быть. И я думаю, что у всех в разных пропорциях, но все равно это есть внутри у каждого. Хотя нечасто вот оперируют такими терминами, как служение Отечеству. Это принято в армии, а для гражданских это только в годы подобных испытаний.

— Павел еще и музыкант, у него есть своя группа, он также диджей, часто выступает в «Колесе». Вы как к его творчеству относитесь, критикуете?

— По-разному. Я ведь тоже сам прошел через все ипостаси и понимаю желание и тягу многих людей к творческому проявлению себя, в творческих поисках. Может быть, не все мне нравится у сына, но это можно списывать на то, что разные поколения, понимание. Хотя он воспитывался на пластинках и записях из моей коллекции, и, естественно, что сын, дочь — это продолжение родителей.

— Он вам как-то помогает ориентироваться в современной музыке, может быть, дает послушать какие-то новые группы, советует, кого стоит пригласить на концерт в клуб?

— Конечно, это происходит постоянно. Поскольку появились дети рано, то по прошествии какого-то срока мы практически стали как ровесники. Из-за этого у нас больше друг с другом понимания, как мне кажется, чем если бы они родились позже.

— Вы сами чем занимались в этот большой перерыв активной работы клуба?

— Занятий хватало. Надежда на то, что «Беломор-Буги» все-таки состоится осенью, была призрачной, но тем не менее музыканты присылали заявки со всей страны. Приходилось слушать и отвечать. Переписка продолжалась со многими коллективами, строили планы. Все равно все было связано с музыкой, хотя была и административная канцелярская работа. Прослушивание материала занимает довольно много времени, хотя со стороны кажется, что чего сложного: прослушал пластинку, мнение составил.

— Теперь «Беломор-Буги» входит в большой фестиваль Arkhangelsk Music Weeks вместе с «Днями джаза» и проектами классической музыки. Как вам такое соседство?

— Все начиналось ведь как раз с идеи Василия Ларионова, мы встречались, обсуждали возможность сотрудничества. Каждый рассказывал то, что у него было в голове.

То же самое в России происходит, например в Екатеринбурге. И вот мы тоже к этому пришли и объединились, вышло нечто похожее. Это дает возможность более крепко стоять на ногах, потому что сейчас у «Беломор-Буги» сложно со спонсорами, и это определяет саму программу. Возможность кого-то приглашать упирается именно в это. Хотя есть множество интересных групп по всей стране, но, даже если они приедут сами, необходимо их поддерживать: поселить, накормить и так далее. Ну, и зал, звук — это тоже денег стоит. Поэтому все упирается только в финансирование. А поддержка Arkhangelsk Music Weeks дает какую-никакую гарантию в этом плане.

— Что все-таки ждет зрителей в этом году на «Беломор-Буги»?

— Понимаете, эти шоукейсы делают по такой схеме, что нет какого-то уже очень заметного, выделяющегося на общем фоне коллектива, который работает в качестве ориентира для части публики. Там выступает множество групп, порой мало кому известных. На эти концерты могут прийти, условно, 20 человек, колбаситься весь вечер под них и уйти с восторженными откликами, распространяя потом это в Сети. Вот «Буги» — некий аналог. В этом году мы не можем привезти более дорогих и иностранных гостей, которые в большинстве случаев безупречны.

Это солянкой нельзя назвать, но это все равно микс различных стилей, приправленный разной географией. Эти music weeks проводятся по всему миру с расчетом на любопытство публики, на интерес зрителей развиваться и расширять свой кругозор.

— То есть, грубо говоря, зритель пойдет на фестиваль, потому что ему интересно, что сейчас играют рокеры в Сыктывкаре, например?

— Да, на это и надежда. Не все же едут в Турцию и Египет отдыхать, а едут, допустим, на Памир или в Северную Финляндию. Я хочу сказать, что люди ищут новые впечатления и ощущения. И на это делается ставка и в «Беломор-Буги». В отличие от многих фестивалей, мы целенаправленно приглашаем журналистов, в том числе известных в рок-н-ролльных кругах, которые потом пишут обзоры. И это очень хороший шанс для продвижения провинциальным командам. У фестиваля великая просветительская миссия.

— Вы сказали, что слушаете иногда группы, которые создают музыку на стыке жанров. Будет что-то из этого в этот раз на «Беломор-Буги»?

— Да, конечно. Например, коллектив из города Владимира Enine. У них и этнические элементы, и прогрессив, и какие-то электронные дела. Очень интересный проект, надеюсь, что он найдет отклик у слушателей в Архангельске. Есть еще Felix Crool из Сыктывкара. Он играет такой классический хард-рок с хорошим вокалом и красивыми мелодиями, можно сравнить с британской группой Whitesnake. Такую музыку в России играют, но очень мало. И тем интереснее, что на таком достойном уровне подобный проект делается в Сыктывкаре. Cloudberry из Мурманска приедут — у них мелодичный англоязычный рок. Из Москвы будут коллективы тоже интересные, пока не называю, чтобы была интрига.

— А из местных архангельских рок-групп кого можете назвать?

— Из тех, чье участие точно подтверждено уже, к примеру будет «Дом Сутягина» — они, кстати, недавно хорошую пластинку выпустили. Еще можно отметить группу «Якорь» из Онеги. Сам по себе этот факт интересен не только тем, что группа такого уровня появилась в маленьком провинциальном городе, а тем, что она продолжает активно и небезуспешно работать до сих пор — вот уже несколько лет. Будет еще группа Nord Bay — это не то чтобы совсем из новинок нашей сцены, но музыкально интересна у них смесь блюза с губной гармоникой и панка. Получается такой хулиганский блюз, а не тот уставший традиционный, который все переиграли так, что не будоражит эмоции, а становится уже частью какого-то ресторанного направления в музыке. Программа «Беломор-Буги» в этом году разнообразная и интересная, я думаю, что публика найдет для себя что-то новое и интересное.

О том, какие еще музыканты приедут выступать в октябре в Архангельск на фестиваль Arkhangelsk Music Weeks, ранее в интервью рассказывал директор Поморской филармонии Василий Ларионов.