«Я открывала все пакеты и искала свою маму»: как в Няндоме северянку похоронили чужие люди

Маме Анастасии Екатерине Александровне, которая жила в Няндомском районе, стало плохо 19 ноября. Дочь рассказала, что в этот же день ее увезли на скорой в районную больницу и положили в «красную» зону, об этом мама сама сообщила ей по телефону. Спустя шесть дней она скончалась. Ей было всего 59 лет. Но на этом горе семьи не закончилось. В интервью 29.RU Анастасия Титова рассказала, как она спустя пару дней приехала в морг забирать тело своей матери, не нашла его и выяснила, что его похоронили совершенно чужие люди.

«Надеялась, что скоро вернется домой»

— Как заболела ваша мама?

— Маме стало тяжело 19 ноября. Я спросила у медиков, с каким диагнозом ее забрали, — с пневмонией. У нее была еще приобретенная астма, и она старалась не простывать. Но если простывала, то это у нее могло сопровождаться небольшими приступами удушья. Здесь получилось то же самое: ей стало тяжело дышать, она вызвала скорую. На скорой ее увезли в Няндомскую районную больницу, там сразу же решили госпитализировать, никаких анализов не брали. Мама 19-го позвонила, сказала, что у нее всё хорошо, ей намного легче стало. С таким юмором говорила, мол, зачем меня в больницу положили, если мне легче.

— Вы поехали из Архангельска в Няндому?

— Да, 19-го числа к вечеру я уже была там. На следующий день мы с мамой разговаривали по телефону, она просила прислать вещи, продукты питания. Сказала, что она лежит в «красной» зоне в поликлинике, поэтому вход к ней невозможен. Я немного удивилась, почему в «красной» зоне, если у нее не брали тест на ковид. Потом я узнала еще, что 20-го вечером мама разговаривала со своей тетей, где-то в полвосьмого вечера. Позже тетя рассказала, что она как обычно шутила, веселилась, чувствовала себя довольно-таки неплохо. Надеялась, что скоро вернется домой.

— Когда ей стало плохо?

— 21-го числа, как уже мне врачи объяснили, маме стало намного хуже. Они ввели ее в искусственную кому, подключили к аппарату искусственного дыхания. Причем 21-го с ней еще разговаривали. В этот день папа отвез ей передачку, ее забрали, но к маме не пускали. И мы звонили и уточняли, получила она или нет. 22-го числа она перестала выходить на связь. Мы начали звонить всем, выяснять, в чем дело. Где-то в районе обеда я, наверное, только выяснила, что мама не может говорить, нам до этого ничего не сказали. В понедельник, получается, я говорила с врачом-реаниматологом. Он мне сказал, что мама в критически тяжелом состоянии, и что из него не выживают. Но, как любой ребенок, я пыталась найти какие-то возможности, лекарства, еще что-то.

Я оставила врачу свой телефон в надежде, что маме станет лучше, и чтобы вообще по любому вопросу он мне звонил. Если потребуются какие-то препараты, например, — здесь не стоял вопрос цены, стоял вопрос жизни. Я дала понять, что достану всё что угодно. Еще на связи на тот момент я была с заместителем главврача.

«Я не знаю, от чего она умерла»

— Когда вы узнали, что мама скончалась?

— В среду утром (25 ноября. — Прим. ред.), в 8 часов, врач мне позвонил и сказал, что они не смогли ничего сделать: моей мамы не стало. В тот же день я выехала туда. Поговорила с замглавврача, потому что не сильна в таких процедурах, чтобы узнать, как и что дальше делать. Она мне объяснила, что будет вскрытие, и тело я могу забрать только после этого. Дала мне координаты патологоанатома, сказала, что он завтра в 9 часов утра будет меня ждать, чтобы уточнить все тонкости.

— На тот момент у вашей мамы уже был подтвержден диагноз «коронавирус»?

— Вскрытия моей мамы не было, так что я не знаю, от чего она умерла. Когда я с ней разговаривала 20 ноября, у нее тест на коронавирус никто не брал. Причина смерти мне до сих пор неизвестна. Справку о вскрытии, которая у меня есть на руках, я считаю недействительной, поскольку она датирована 26 ноября, а маму, получается, похоронили еще 25 ноября. А справка, как я узнавала, пишется в день вскрытия тела. В этой справке указано, что диагноз: «вирусная пневмония, сопутствующая новой коронавирусной инфекции». Я думаю, что вскрытия тела мамы не было. Тело было целое полностью, у меня свидетели есть, которые это подтвердят. Но это всё я узнала позже, когда уже нашла тело мамы и привезла его домой.

— Что происходило на следующий день после смерти вашей мамы?

— К 9 утра в четверг, как было назначено, я приехала к патологоанатому. Он сидел в верхней одежде. Я представилась и сказала, что хотела бы узнать, когда будет вскрытие моей мамы, чтобы понимать, как мне дальше всё планировать. Но мне в грубой форме было отказано в предоставлении какой-либо информации. Он мне сказал: «Я могу вас также спросить, когда будет вскрытие». Я попыталась объяснить, что я максимально спокойно и вежливо общаюсь, и не давала повода со мной так разговаривать. На что мне фактически было указано на дверь: ему некогда, и он уезжает.

Я позвонила замглавврача, объяснила всю ситуацию. Что я не понимаю, когда всё будет происходить. А друзья, родственники уже начинали подъезжать, я поняла, что на пятницу уже не успеваю и для себя перенесла [похороны] на субботу. После мне позвонили и сказали, что патологоанатом уезжает в другой район и будет после обеда, поэтому вскрытие проведут во второй половине дня. А в пятницу я могу подойти на приемном покое забрать справку с 8 утра и после этого уже забирать тело мамы.

«Было небольшое помешательство: может, мама жива?»

— Как развивались события в пятницу?

— Я снова приехала утром в больницу, получила справку. Оформила все документы. Приехала в ритуальные услуги, у меня был там заказан гроб еще в четверг. И в 4 часа мне звонили из ритуальных услуг и говорили о том, что они не могли найти тело, чтобы сделать замеры параметров. Я примерно объяснила, что нужно. Позвонила в больницу, там мне дали понять, что то ли вскрытие еще происходит, то ли что, но какие-то средние параметры мне описали.

Значит, в пятницу после больницы я поехала в ритуальные услуги. Там мне сказали, что гроб уже увезли в морг и что мне нужно поехать туда к 12 часам, чтобы тело уложили в гроб. Я приехала туда, у меня уже была заказана машина, чтобы везти гроб. Встретилась там с девушкой из ритуальных услуг, мы подошли к залу — залом это, наверное, назвать сложно, это помещение, где выдают тела. Девушка спросила меня, где моя мама. Я ответила: «Где-то тут, наверное». Я опешила — как искать? Я позвонила патологоанатому и спросила, как мне можно идентифицировать свою маму. Для меня это было очень дико. Он мне сказал: «Я откуда знаю, сами разбирайтесь». Ну и ничего другого я не придумала, кроме того, как просто открывать все пакеты с телами.

— То есть там никого не было из сотрудников, кто мог бы вам помочь?

— Нет. Я открывала все пакеты и искала свою маму. Единственное счастье было в том, что пакетов было только четыре. Один пакет забрали при мне на похороны. Остались три женщины. Я в лица этих женщин вглядывалась несколько раз. Но среди них моей мамы не было. Я позвонила главврачу и объяснила ситуацию. Она была очень удивлена, спросила, как я это узнала. Я рассказала, что мне пришлось вскрывать пакеты. Я несколько раз всматривалась, потому что в таком состоянии уже с ума сходишь. Та женщина, вместо которой мама была похоронена, у них, может быть, были какие-то общие черты. Вроде бы, говорят, люди меняются после смерти. Начинаешь об этом думать. Но, когда я увидела у нее серьги в ушах, я поняла, что это не моя мама, потому что ее серьги мне отдали в отделении. В ту секунду было небольшое помешательство: может, мама жива? Может, надо идти искать ее в отделении? Я стояла на улице и была готова туда идти без какой-либо защиты.

«Мою маму забрали из морга другие люди»

— Что вам сказала главврач?

— Она просила подождать, дать ей время разобраться. Перезвонила ей через час, сказала, что ничего не двигается, что я не могу ждать, что я стою на улице около морга. За время, пока я ждала от главврача какого-то результата, к моргу приехала вторая организация ритуальных услуг (их всего в Няндоме две). Я уже поговорила с людьми в обеих этих организациях, я спрашивала, кого они похоронили сегодня и вчера. Проанализировала сама и поняла, что моей мамы в эти два дня не было. Для меня была дикая загадка, что произошло вообще с ее телом. Нету ее нигде. И я никак не предполагала, что ее похоронили еще днем ранее.

Дальше я пошла к главврачу, там уже была полиция. С меня взяли объяснения и направили в прокуратуру. Главврач предложила мне перенести все похороны на понедельник, развернуть родственников. Я дала понять, что люди едут с трауром, что мы завершим поиски тела сегодня. В прокуратуре нам также рекомендовали подождать до понедельника. А патологоанатома не было в городе, он был в Плесецке и к 6 часам вечера должен был приехать. Главврач сказала, что только с ним можно решить этот вопрос.

— Что происходило после 6 часов, когда он приехал?

— В тот момент мы уже были на связи с полицией и дали понять, что, возможно, в морге есть женщина, вместо которой захоронили мою маму. Патологоанатом сверил по журналу тела, которые поступали, и по его предположению произошла ошибка — забрали не то тело. Но я разговаривала с одним человеком из ритуальных услуг, и он сказал, что сам лично патологоанатом указал на пакет с моей мамой. Соответственно, мою маму забрали из морга другие люди.

— Кто-то вам объяснил, как это вообще могло произойти?

— Нет, никто ничего не объяснил. Меня призывали к пониманию того, что врачам тяжело, что врачи устают. Я говорила о том, что прекрасно понимаю это, ведь моя мама сама была медиком в свое время. И в последние годы, уже после выхода на пенсию (она была военнослужащей), она снова возобновила свою медицинскую деятельность и работала в этой Няндомской больнице. Она работала фельдшером в районе. Четыре года назад она уволилась, но ее приглашали обратно, и в 2021 году она планировала вернуться.

«Это очень тяжело — стоять ночью на кладбище и искать свою маму»

— Что происходило после того, когда вы поняли, что тела перепутали?

— Сотрудник полиции попросил, чтобы мы сфотографировали тело женщины, которая была в морге. В полиции уже были ее родственники, и они ее опознали по фото. Позже они приехали в морг, мы с ними встретились. Я им объяснила, что я хочу сегодня свою маму забрать, что я не могу после всего этого вернуться домой без нее. Мой папа был не в курсе, что происходит, я не хотела говорить, ему и так тяжело. Мы с братом ничего ему не говорили. Та семья максимально пошла нам навстречу, они также пострадавшие в этой ситуации — у них произошли двойные похороны. На фоне того, что у нас такое общее горе, они мне дали добро на всё. Дальше мы нашли людей, которые провели эксгумацию. Уже в районе полуночи тело достали. Я открыла пакет — и там моя мама.

— Получается, другая семья не открывала пакет, так как сейчас хоронят таким образом? И они даже не знали, кто в этом гробу?

— У них по диагнозу стояло, что мама умерла от ковида. И им сказали, что нельзя вскрывать пакет, они хоронили в закрытом гробу. Но я считаю, что опознание какое-то должно происходить в любом случае. Если уж родственники готовы проводить захоронение в пакете, то должна же быть возможность как-то идентифицировать тело. Какая-то маркировка или еще что-то. Не должно быть вот такого беспорядка. Сколько еще людей вот так похоронили не своих? Очень тяжело. Тот день на всю жизнь останется в памяти.

— Вы похоронили маму на следующий день?

— Да, ночью привезли тело домой, и в субботу были похороны. Другая семья хоронила свою родственницу второй раз.

— Вы собираетесь жаловаться на эту ситуацию?

— Да, мы готовим жалобы, но пока не направили, так как просто в чувства еще приходили. До 9-го дня находились в Няндомском районе, только недавно вернулись в Архангельск. Готовим жалобы, поскольку никакой реакции ни от кого не поступает. Да, со стороны администрации больницы мне звонили, но всё меня призывают к тому, чтобы я посочувствовала им в тяжести их труда. Я им объясняю, что всё это прекрасно понимаю. Но они не понимают, что они делают с людьми. Люди, и так убитые горем, потеряв человека в таком молодом еще возрасте, испытывают такой ужас. Если честно, то я до сих пор практически не сплю. Невозможно спать.

— Извинений официально вам не принесли?

— Нет. А теперь, наверное, уже и не надо.

— Вы рассказываете об этой истории публично. Чего вы хотите добиться этим в итоге?

— Чтобы больше так, как пострадала я и семья той женщины, никто не пострадал. Это очень тяжело, максимально тяжело — стоять ночью на кладбище и искать свою маму. Я ее искала с 12 часов дня. Что происходило со мной в этот промежуток времени — это просто словами не передать. И на кладбище, пока проходила процедура эксгумации, у меня в голове крутилось только одно: пусть моя мама будет там. Потому что, если я открою пакет, а там не она, — ну, я не знала, куда мне еще бежать.

Позиция ЦРБ в Няндоме

В момент подготовки материала с Анастасией Титовой в Сети появилось видео, которое записали в администрации Няндомской районной больницы.

Вот что говорит на записи заместитель главного врача Няндомской ЦРБ по амбулаторно-поликлинической работе Светлана Передельская:

— По факту инцидента с ошибочной выдачей родственникам тел умерших из морга Няндомской ЦРБ проводится служебная проверка в отношении всех причастных к этому лиц. О результатах проверки мы сообщим отдельно. От лица Няндомской ЦРБ еще раз приношу соболезнования и извинения родственникам умершей. Администрацией лечебного учреждения оказана финансовая помощь для организации перезахоронения. Мы осознаем, что произошедший инцидент — это вопиющий случай, которого не должно было случиться. К сожалению, сегодня на сотрудников и медицинских работников огромная нагрузка. В целях предупреждения подобного случая в штат патолого-анатомического отделения дополнительно уже включен сотрудник, отвечающий за идентификацию тел умерших перед выдачей родственникам или работникам ритуальной службы.

Редакция 29.RU будет следить за развитием истории и сообщит о результатах служебной проверки.