Графический репортаж в честь столетия Абрамова и другие мысли Виктора Меламеда в Архангельске

«Не пытайтесь нарисовать красиво». «Необходимо быть немного актёром в нашем деле». «Только художник умеет создавать скучное — в природе ничего скучного не бывает». Подобные наставления раздавал на своём мастер-классе Виктор Меламед — московский художник-иллюстратор и преподаватель Британской высшей школы дизайна, приехавший в Архангельск в рамках фестиваля «Графика».

Помимо мастер-класса, Виктор привёз выставку графики творческого объединения «Кисеты», успел прочитать лекцию о портретах и провести встречу в Центре социальных инноваций Архангельск совместно с другим преподавателем Британской школы дизайна Татьяной Иванковой. А ещё рассказал 29.RU о своих впечатлениях от набережной Северной Двины и местных художниках, о любви к музыке и музыкантам и как понять людей другой расы с помощью рисования.

Малые Корелы и «брейгелевский пейзаж» Двины

В Архангельске художник побывал уже в третий раз — до этого он приезжал с другим мастер-классом в 2012 году, а первая поездка была ещё в детстве, кода их возили от школы в музей деревянной архитектуры Малые Корелы.

— Сам город я, честно говоря, помню хуже, чем музей, но какое-то ощущение от него у меня осталось, и сейчас оно подтвердилось, — вспоминает он. — На самом деле я пользуюсь любой возможностью, чтобы уехать из Москвы в любой город, чтобы перезагрузиться. Я недавно был в Иркутске, и Архангельск больше на него похож, чем на Москву. В детстве я много лет провел в Карелии, бывал в Норильске, в городах Сибири — я лучше, чем средний москвич представляю себе, как выглядит остальная Россия. Но надо, конечно, пожить здесь, чтобы что-то понять про город.

Этот вид на набережную был очень выразительный. Не знаю, я думаю, что владею какими-то техниками смотрения. Я не фотографирую — из меня плохой фотограф, и у меня очень плохая камера в телефоне, но я умею увозить впечатления и воспоминания. Рисовать я не рисовал — зимой я на улице редко рисую, но, я думаю, что эту набережную я запомню.

Что касается местных художников, то Меламед знает только тех, с кем он был знаком до этого:

— Я, к сожалению, знаю хорошо только Витю Тяпкова и Машу Балашеву — я уже приезжал в Архангельск [в 2012 году, познакомился] и потом следил за ней. Так что её работы я хорошо знаю. У меня просто настолько много материалов валится от студентов, поэтому я, честно говоря, не отслеживаю, что и где происходит. Но, слава богу, когда мне удается приезжать, и я знакомлюсь, — говорит он.

Как бороться с ксенофобией с помощью портретов

Своим архангельским «ученикам» Виктор рассказывал о способах выражения характера и чувств не на лице, а движением всего тела. Резонный вопрос человеку, который много ездит по России и миру и изучал эту тему, что называется, с натуры: отличаются ли силуэты и пластика северных жителей от жителей остальной страны?

— Между Европой и Россией контраст более сильный — люди там больше улыбаются, например, — рассказывает художник.

Механизмы мышления и поведения, заданные в том числе, кино советским, школой и так далее. Мы все дети одной культуры. Я не был во Владивостоке, но я знаю людей оттуда — их можно отличить по речи, но не по пластике. Есть, конечно, например, выходцы с Кавказа — вот у них уже другая пластика и жесты, но у них и культура другая.

Я об этом как раз пишу в книжке [«Машинерия портрета»], мне это кажется очень интересным, в том числе — как инструмента борьбы с ксенофобией. Как она появляется вообще? Мама идёт с ребёнком по улице, встречает человека другой культуры, скажем так. И она ребёнка слегка прикрывает плечом. Она этого не чувствует, а он чувствует и понимает, что к этому человеку отношение почему-то другое. Он видит, что он выглядит и ведёт себя иначе.

По словам Меламеда, известная шутка о том, что «все китайцы на одно лицо», конечно, не является правдой. Но, к сожалению, именно так мы иногда воспринимаем людей другой культуры.

— Но когда ты начинаешь серьёзно заниматься портретом, то тебе просто необходимо сделать серию людей другой расы, чтобы отменить этот эффект детского упрощения мира на своих и чужих. У меня это получилось. Но я всё-таки рос в семье, в которой никогда не было таких шуток и такого отношения. И люди, которые меня окружали в детстве, всегда были разношёрстными, и, если бы рядом тогда оказался африканец, я бы вообще не удивился. Но, мне кажется, что для человека, который занимается портретом, — это одна из очень интересных задач: как повернуть зрителя лицом к человеку другой культуры и национальности, — считает он.

«Портреты музыкантов — почти религиозная иконопись»

Себя Виктор называет самоучкой — учебный его путь вообще начался с бухгалтерского учёта в Институте железнодорожного транспорта.

— Я думал, что потратил эти годы зря, — признаётся он. — Но потом оказалось, что я чуть ли не единственный в России иллюстратор, который способен разбирать экономически тексты и иллюстрировать их не банальностями, а как-то осмысленно. А кроме того, я просто блестящий мастер электронных таблиц! Я, может быть, плохой иллюстратор, посредственный преподаватель, но электронные таблицы я делаю просто офигенно! (Смеётся.)

Множество портретов Виктор посвятил музыкантам — часть из них он рисовал для журналов вроде Rolling Stone и New Yorker, а некоторые — исключительно из любви к музыке, при разговоре о которой у него загораются глаза, а на лице появляется улыбка.

— Я всегда с удовольствием работаю с музыкантами, если меня просят сделать рисунок [для их релиза]. Есть, например, любимейшая моя группа Sex Mob, с которой я познакомился когда-то в Нью-Йорке и сделал им две обложки, — добавляет он. — У меня очень плотные эмоциональные отношения с музыкой, если вы мою новую книжку прочитаете, то она заканчивается тем, что портрет — это объяснение в любви.

Впрочем, в первой его книге, которая так и называется — «111 портретов музыкантов», не все портреты сделаны на заказ, и есть люди, которые значат для иллюстратора мало или даже совсем ничего. Но есть и очень прочувствованные — такие, как черно-белые портреты джазменов.

Понемногу, но, кажется, неизбежно, такое стремление «притереться к музыкантам» привело к тому, что Виктор и сам стал сочинять песни.

— У меня есть старый друг, который был музыкантом, а потом от этого ушёл. И я его пытался втянуть в это дело обратно, а он все сопротивлялся, — рассказывает Виктор. — Мы играли с ним вместе какие-то каверы, и было понятно, что это никому было не надо. Я все просил его начать писать свои тексты, а он отказывался. И кончилось все тем, что я на него разозлился и стал писать сам. Сейчас написал уже материала на полтора альбома и весной буду его записывать. Я играю на гитаре, вдруг оказалось, что я могу писать стихи и придумать к ним музыку. Сейчас у меня уже команда — сколотилось хорошее трио, и мы хотим его расширить. В общем, это такой процесс, который начался два года назад и для меня он бурно проходит, я как подросток переживаю это всё.

Комиксы, Абрамов и наследие почвенников

Другая сфера деятельности Меламеда — перевод комиксов. Несколько графических романов британца Тома Голда перевёл на русский язык именно он. В этой сфере культуры, считает он, сейчас все в порядке — в том числе и не в «супергеройских» изданиях.

— С комиксом все будет благополучно. У нас в стране за разнообразие комиксов отвечает издательство «Бумкнига», которое издает самые странные комиксы. У меня есть лекция про комиксы, в которой говорится, что все самые интересные штуки образуются не в центре культуры, не в мейнстриме, а на периферии. Там, где сталкиваются вместе комикс, иллюстрация, детская книга, журналистика и так далее. Чистый жанр — это всегда самое скучное, что есть в любом искусстве.

На встрече в музее Борисова художник поделился мыслями и по поводу сборника комиксов к столетнему юбилею Фёдора Абрамова, который готовится к выходу в Северодвинске.

— Я спокойно к этому отношусь, но с точки зрения меня как читателя, это не очень интересно. Потому что мы заведомо ставим себя в ситуацию иллюстрирования, отказываемся совершать творческое действие. Интересно было бы отметить столетие Абрамова не иллюстрированием его текстов, а поездкой в те места, которые он описывал, и сделать мощный графический репортаж о том, что там происходит сейчас. Это было бы честно и гораздо более ценно и следовало бы его почвенному принципу. Эти писатели [почвенники] ведь занимались тем, что открывали глаза городского читателя на то, что происходит там, где он не окажется.

С позиции «голодного зрителя»

Сейчас Виктор Меламед отошёл от рисования портретов, и основное его занятие — это преподавание в Британской высшей школе дизайна. Как он говорит, он хотел уйти от «Фотошопа», на котором делал все свои работы, но так до конца и не смог.

— Я сейчас могу позволить себе не заниматься активно коммерческой иллюстрацией и не поддерживать себя в этой профессии на плаву постоянно. Хотя мне, конечно, приходят до сих пор подобные заказы, по старой памяти. Но вот недавно у меня была в Берлине выставка работ в технике сухой иглы (техника гравирования, основанная на процарапывании штрихов на металле. — Прим. ред.). И ещё я работаю над проектом, который называется «Старый-старый зверь едет на машине», — это что-то вроде графического романа, но не графический роман. Скорее что-то вроде сборника графики, рассказывающего о неком мире. Это история, вдохновлённая отчасти геноцидом в Руанде, а отчасти — какими-то сюжетами из моих более ранних работ.

Вечерний курс, который ведет Виктор в Британке, во многом рассчитан на людей уже с художественным образованием. Часто — для тех, кто по каким-то причинам хотел заниматься графикой, но ушёл в совсем другие области.

— Людей просто запугивают и учат с детства, что они ничего не стоят, и это очень обидно.

При этом люди-то очень мощные, ты с ними начинаешь говорить о серьезных вещах, и они расцветают. Возраст в этом плане не то что не помеха, а совсем наоборот. Вот эта задержка — она часто и становится главным мотиватором, — считает иллюстратор.

Наиболее исчерпывающий ответ на вопрос: «Чем занимается курс Меламеда?» — это выставка объединения «Кисеты» в архангельской Добролюбовке. Все авторы — его ученики, выпустившиеся четыре года назад.

— Редко так везёт с группой, как везёт с «Кисетами», — довольно говорит он. — Но при этом все группы у меня любимые, во всех есть совершенно фантастические люди. А я просто рад, что я оказался в нужное время в нужном месте. Для меня это возможность знакомиться с этими людьми, встречаться, работать и смотреть, что они делают. Я любой воркшоп придумываю с позиции «голодного зрителя», я хочу, чтобы люди меня обрадовали, удивили новыми ответами и результатами. Мне кажется, у меня самая интересная работа на свете.

Выставка объединения «Кисеты» будет проходить в Архангельской областной библиотеке им. Добролюбова до 30 марта.

Спасибо за помощь в организации интервью «Плакат центру», Центру социальных инноваций Архангельск, Архангельской областной библиотеке им. Добролюбова, агентству «Народная реклама» и мастерской Inside Gift.