Два взгляда на Пинежье: ускользающая красота

Пинежский район – это, безусловно, идеальное место для туризма на русском Севере. Отъехав от Архангельска чуть больше двухсот километров, вы сможете почувствовать атмосферу первозданности и уникальности здешней природы. Никогда не рубленные девственные лесные массивы Пинежского заповедника, огромные Голубинские карстовые пещеры, настоящие водопады и чистейшие песчаные пляжи ожидают вас в этом удивительном, до конца не изученном учеными крае.

Жаль только, что на это природное богатство с каждым годом все больше «покушаются» лесные предприниматели. А политика нашего государства в сохранении особо охраняемых природных территорий еще плохо развита. Но обо всем по порядку.

Добраться до Пинежских просторов не так уж и сложно – четыре часа на автомобиле по живописной дороге и вы уже на месте. Но это только при идеальном раскладе – вдруг повезет, и вы доедете до места, ни разу не проколов колесо? В очерке о городе Онега моя коллега Екатерина Лаврова верно подметила, что для поездки на Белое море неплохо бы иметь собственный вертолет. Пинега не исключение. Если на первых ста километрах еще есть какой-то асфальт, то на остальных лежит неровный гравий. Даже крепко-накрепко затянутый ремень безопасности не спасает от подпрыгиваний на сиденье. Удивительно, что по дороге мы встретили трактор, который вроде бы ровнял дорогу. Сложно в это поверить.

Наверное, посещать Пинежье лучше всего ранней осенью, так как «трясучку» от дороги полностью компенсирует шикарный вид из окна. Деревья, окрашенные в красный, желтый, оранжевый и зеленый цвета – словно ожившая поэма о лесе. В любом месте дороги можно выйти из транспорта и вертеть головой до бесконечности, рассматривая каждый оттенок осени. Для живописцев это точно рай. Да и для любителей ягод и грибов тоже – в лесу недалеко от дороги полно черники, брусники, голубики и волнушек. Чем не совместить приятное с полезным?

Мало кто знает, что девственные леса остались не только в Сибири или на Амазонке, но и у нас, на севере. Мало кто понимает, что их непременно нужно сохранить в том виде, в котором они существуют. Чем так ценны эти заповедные места? Наверное, тем, что это единственный клочок земли на всей Восточно-Европейской равнине, где сохранился лиственничный массив. Идя по туристическим местам заповедника, поражаешься толщине, высоте и величественности этих деревьев. Местные экологи шутят: всего трех месяцев хватит, чтобы сжечь двухсотлетнюю лиственницу.

Удивление вызывает и другое. На нашем крайнем севере, в Пинежском заповеднике, прекрасно себя чувствуют и растут краснокнижные виды орхидей. Конечно, их мало и они хрупкие, поэтому в заповеднике их особенно берегут.

К сожалению, на поддержание неприкосновенности природных мест от вырубки и геологодобычи, нужна соответствующая политика государства. Но ее нет, поэтому экологам в наше время очень сложно убедить лесных бизнесменов не рубить леса там, где этого делать нельзя.

Другая проблема – это постепенное умирание туризма. И в поселке Красная горка, и в Голубино. Всем известная турбаза «Голубино» на сегодняшний день – банкрот. Недавно там сгорело главное административное здание со столовой, а теперь остались только туристические домики и баня.

Ни капли туристического просвета нет и в поселке Красная горка. Так как поселение находится на самой высокой точке, несколько лет назад там планировали сделать настоящий лыжный курорт с подъемниками. Уже даже вырыли котлован, раскатали трассу. Год на ней покатались, а потом все забросили – деньги кончились, таков был вердикт.

Неподалеку от заброшенного лыжного курорта остались руины Красногорского мужского монастыря, в котором провел последние дни ссылки государственный деятель и фаворит царевны Софьи князь Василий Голицын. Храм был разрушен давно и восстанавливать его не собираются. Но хуже всего то, что в здании, где раньше были кельи монахов, оборудовали неплохую, судя по фотографиям, гостиницу. А в 2010 – она полностью сгорела. Выбитые стекла, разрисованные стены, две почти исчезнувшие фрески и одиноко-лежащая надгробная плита князя Голицына – это все, что осталось от курорта «Красная горка».

От того, что туризм в Пинежье медленно, но верно разваливается, негативно влияет и на оборудование местных карстовых пещер. Спускаясь в самую безобидную из них – «Голубинский провал», сразу замечаешь, что о безопасности здесь думают в последнюю очередь. Налобные фонарики светят тускло, поручни на лестнице сооружены из гнилой осины, а разломы в пещере вообще никак не огорожены. Надеяться приходится только на свою внимательность.

Пинега – это удивительный край, где еще остались места первозданной природы. Это наш северный Кавказ с пусть и небольшими, но горами. С водопадами, скалами, дорожным серпантином и северными дарами леса.

Развить бы только в Пинеге настоящий туризм, подлатать дорогу до места и уладить конфликт между экологами и лесным бизнесом, и тогда действительно можно стать центром притяжения туристов.

Моя первая поездка в Пинежский район состоялась более 25 лет назад. Помню ночной карпогорский поезд, неуютный, холодный, многолюдный, казалось, что он идет целую вечность, хотя на деле это не так далеко от Архангельска. Показавшиеся мне грязными и неуютными Карпогоры, в которых я не почувствовал духа пинежской земли. И только с прибытием в Верколу, на родину Федора Абрамова, я глотнул настоящего воздуха… До сих пор помню этот дом на взгорье – большой, основательный, этакий центр притяжения… Абрамовым там дышало буквально все – увядающая осенняя листва, кажущееся высоченным и бездонным небо, колодцы и дома с «деревянными конями», старушки, никогда не променяющие этот воздух на городской дым… Но это были детские воспоминания, в них Пинежье мне казалось если не прекрасным, то скорее загадочным краем.

Снова я посетил «край икотниц» пять лет назад вместе с супругой, которая имела к Пинежью непосредственное отношение – здесь были ее корни, жили и похоронены ее дед и бабка, тут выросла ее мама, ее братья и сестры. Деревни Кобелево и Лохново имеют смешные названия, но то, что я увидел там, меня совсем не насмешило. Добротные, крепко поставленные, но совершенно пустые дома с заколоченными окнами и двухметровой травой на огородах… А еще страшные, не побоюсь этого слова, – уродские дороги, по которым даже я, молодой человек, не мог ехать, не матерясь и не ворча. Добираться до пинежских деревень непросто: сначала поезд, потом езда на «уазике» по бездорожью, потом переправа через Покшеньгу на лодке. Речка эта уже мелеет, но вброд ее переходить можно только в некоторых местах, в остальных придется использовать лодку или катер. Сами деревни когда-то были весьма и весьма большими по численности населения, это можно судить и по количеству домов, половина из которых пустует, и по количеству семейных захоронений на местных кладбищах. Но народ отсюда уезжает и будет уезжать, а те, что остаются, напоминают юродивых. Таким был и мой собеседник дед Сергей, который имеет квартиру в Архангельске, но всерьез обосновался в Лохново. Здесь у него достаточно скромный домик, корова, молодой бычок и… свежий воздух. «Зимой из деревни многие уезжают, кто в Ясное, кто в Карпогоры, кто в Архангельск. Дома пустеют. А я вот живу… Куда корову девать? Да и привык». Дед Сережа заядлый шахматист и готов пройти много километров, чтобы сыграть партию с соседями из других сел и деревень. Носит он и молоко на продажу. А сам живет скромно – молока попил, каши поел и ладно…

Становится странно и страшно оттого, что скоро настанет день, когда эта деревня полностью вымрет. Нет, летом здесь еще будет кипеть жизнь, – приезжать семьи, коситься трава, идти дым из труб, будут топиться бани… Но зимой здесь будет как в морге – леденящий и абсолютно пустой ужас поселится в домах, еще недавно обжитых людьми… Все это напомнило мне и прозу того же Абрамова и особенно повесть Валентина Распутина «Прощание с Матерой» – душа болит при взгляде на красивые, но никому не нужные гордые дома. Когда-то рубленные «без единого гвоздя» на века, они сиротливо смотрят тебе вслед, словно бы хотят сказать: «Может быть, ты вернешься сюда?..» Но не возвращаются, и прекрасные добрые пинежские деревни вымирают… Здесь пьют, покупая дешевый портвейн и такую же, больше напоминающую бодягу, водку и сожалеют, что земля становится ненужной. А ведь так легко дышится и так крепко спится, особенно после ядреной русской баньки, кашки на настоящем молоке из печки, рюмочки настойки и теплых вечерних разговоров…

Когда-то здесь, в Лохново, было производство – маслозавод. Теперь же от него остались «рожки да ножки» в прямом смысле слова – раздербаненные ошметки недавнего здания, большую часть которого элементарно разобрали на дрова. Еще одна беда пинежских деревень – отсутствие нормальной мобильной связи. Что уж говорить, если после грозы может вырубить электричество, и его восстановят только на следующий день. С другой стороны – сказка, можно сидеть при свечах и говорить до утра о жизни, которая течет здесь куда медленнее, но гораздо осмысленнее.

На мои вопросы – неужели нельзя вернуть этой земле хозяина, заселить ее, оплодотворить, обыватели пожимают плечами. Наверное, можно, если бы была работа, нормальные дороги, связь, да и если бы молодежь умела работать на земле… А земля, она вскормит в обход всевозможных западных санкций, вопреки кризису российского агропрома и несмотря на дико растущие цены. Просто надо захотеть… Потому и жалко до слез этот прекрасный край, где рождались самые красивые девушки Поморья – пинежанки: светловолосые, с большими глазами, статные… Не зря гуляет поверие, что быть привороженным «пинежской икотницей» – это потерять голову навсегда. Но с такой женщиной будет не жизнь, а сказка, – словно та деревня Лохново, богатая спелыми ягодами – малиной и морошкой, крепкими грибами и чистыми родниками…